| This unexpected circumstance brought back Richelieu's former anxiety, and forced him in spite of himself once more to turn his eyes to the other side of the sea. | Это неожиданное обстоятельство возбудило у Ришелье прежнее беспокойство и невольно заставило его снова обратить взоры по ту сторону моря. |
| During this time, exempt from the anxiety of its only and true chief, the royal army led a joyous life, neither provisions nor money being wanting in the camp. All the corps rivaled one another in audacity and gaiety. | Между тем королевская армия, которой были чужды тревоги ее единственного и настоящего главы, вела веселую жизнь. И съестных припасов и денег в лагере было вдоволь; все части соперничали друг с другом в удальстве и различных забавах. |
| To take spies and hang them, to make hazardous expeditions upon the dyke or the sea, to imagine wild plans, and to execute them coolly-such were the pastimes which made the army find these days short which were not only so long to the Rochellais, a prey to famine and anxiety, but even to the cardinal, who blockaded them so closely. | Хватать шпионов и вешать их, устраивать рискованные экспедиции на дамбу и на море, затевать самые безрассудные предприятия и хладнокровно выполнять их - вот в чем армия проводила все время и что помогало ей коротать дни, долгие не только для ларошельцев, терзаемых голодом и мучительным ожиданием, но и для кардинала, столь упорно блокировавшего их. |
| Sometimes when the cardinal, always on horseback, like the lowest GENDARME of the army, cast a pensive glance over those works, so slowly keeping pace with his wishes, which the engineers, brought from all the corners of France, were executing under his orders, if he met a Musketeer of the company of Treville, he drew near and looked at him in a peculiar manner, and not recognizing in him one of our four companions, he turned his penetrating look and profound thoughts in another direction. | Кардинал, вечно разъезжавший верхом, как рядовой кавалерист, окидывал задумчивым взглядом эти нестерпимо медленно, как ему казалось, подвигавшиеся укрепления, возводимые под его руководством инженерами, которых он выписал со всех концов Франции. Если при его объездах ему случалось встретить мушкетера из полка де Тревиля, он иногда подъезжал к нему, внимательно вглядывался и, не признав в нем ни одного из наших четырех друзей, направлял на что-нибудь другое свой проницательный взгляд. |
| One day when oppressed with a mortal weariness of mind, without hope in the negotiations with the city, without news from England, the cardinal went out, without any other aim than to be out of doors, and accompanied only by Cahusac and La Houdiniere, strolled along the beach. | Однажды, томясь смертельной скукой, не надеясь больше на переговоры с городом и все еще не получая известий из Англии, кардинал выехал из дому в сопровождении только Каюзака и Ла Удиньера, выехал без всякой цели, лишь затем, чтобы прокатиться. |
| Mingling the immensity of his dreams with the immensity of the ocean, he came, his horse going at a foot's pace, to a hill from the top of which he perceived behind a hedge, reclining on the sand and catching in its passage one of those rays of the sun so rare at this period of the year, seven men surrounded by empty bottles. | Он ехал вдоль песчаного берега, предаваясь необъятным мечтам и созерцая необъятный простор океана. Неторопливо поднявшись на холм, он увидел невдалеке за изгородью семь человек, которые лежали и грелись в лучах солнца, редко проглядывающего в это время года, причем вокруг них валялись пустые бутылки. |
| Four of these men were our Musketeers, preparing to listen to a letter one of them had just received. | Четверо из этих людей были наши мушкетеры, приготовившиеся слушать чтение письма, только что полученного одним из них. |
| This letter was so important that it made them forsake their cards and their dice on the drumhead. | Это письмо было настолько важно, что из-за него они оставили карты и кости, разложенные на барабане. |
| The other three were occupied in opening an enormous flagon of Collicure wine; these were the lackeys of these gentlemen. | Трое остальных были заняты тем, что снимали смолу с горлышка огромной, оплетенной соломой бутыли колиурского вина; это были слуги наших молодых людей. |
| The cardinal was, as we have said, in very low spirits; and nothing when he was in that state of mind increased his depression so much as gaiety in others. | Кардинал, как мы уже сказали, был в мрачном расположении духа, а когда он впадал в него, ничто так не усиливало его угрюмость, как веселье других. |
| Besides, he had another strange fancy, which was always to believe that the causes of his sadness created the gaiety of others. | К тому же у него было странное предубеждение: он всегда воображал, что причиной веселости других было как раз то, что печалило его самого. |
| Making a sign to La Houdiniere and Cahusac to stop, he alighted from his horse, and went toward these suspected merry companions, hoping, by means of the sand which deadened the sound of his steps and of the hedge which concealed his approach, to catch some words of this conversation which appeared so interesting. | Сделав Каюзаку и Ла Удиньеру знак остановиться, кардинал спешился и направился к подозрительным весельчакам, надеясь, что благодаря заглушавшему его шаги песку и укрывавшей его изгороди ему удастся подслушать несколько слов из разговора, казавшегося ему крайне интересным. |
| At ten paces from the hedge he recognized the talkative Gascon; and as he had already perceived that these men were Musketeers, he did not doubt that the three others were those called the Inseparables; that is to say, Athos, Porthos, and Aramis. | Очутившись в десяти шагах от изгороди, он узнал выговор гасконца, а так как он еще раньше разглядел, что это были мушкетеры, то больше не сомневался, что трое остальных были те, кого называли неразлучными приятелями, то есть Атос, Портос и Арамис. |
| It may be supposed that his desire to hear the conversation was augmented by this discovery. His eyes took a strange expression, and with the step of a tiger-cat he advanced toward the hedge; but he had not been able to catch more than a few vague syllables without any positive sense, when a sonorous and short cry made him start, and attracted the attention of the Musketeers. | Легко можно представить себе, насколько его желание расслышать их разговор усилилось от этого открытия; глаза его приняли странное выражение, и он кошачьей походкой подкрался к изгороди. Но едва ему удалось уловить несколько неясных звуков, без всякого определенного смысла, как вдруг громкий, отрывистый возглас заставил его вздрогнуть и привлек внимание мушкетеров. |
| "Officer!" cried Grimaud. | - Офицер! - крикнул Гримо. |
| "You are speaking, you scoundrel!" said Athos, rising upon his elbow, and transfixing Grimaud with his flaming look. | - Вы, кажется, заговорили, негодяй! - сказал Атос, приподнимаясь на локте и устремляя на Гримо сверкающий взор. |
| Grimaud therefore added nothing to his speech, but contented himself with pointing his index finger in the direction of the hedge, announcing by this gesture the cardinal and his escort. | Гримо не прибавил больше ни слова и только протянул указательный палец по направлению к изгороди, возвещая этим жестом приход кардинала и его свиты. |
| With a single bound the Musketeers were on their feet, and saluted with respect. | Одним прыжком мушкетеры очутились на ногах и почтительно поклонились. |
| The cardinal seemed furious. | Кардинал, по-видимому, был взбешен. |
| "It appears that Messieurs the Musketeers keep guard," said he. | - Кажется, господа мушкетеры велят караулить себя! - заметил он. |
| "Are the English expected by land, or do the Musketeers consider themselves superior officers?" | - Уж не подходят ли сухим путем англичане? Или мушкетеры считают себя старшими офицерами? |
| "Monseigneur," replied Athos, for amid the general fright he alone had preserved the noble calmness and coolness that never forsook him, "Monseigneur, the Musketeers, when they are not on duty, or when their duty is over, drink and play at dice, and they are certainly superior officers to their lackeys." | -Монсеньер...- ответил Атос, так как среди общего смятения он один сохранил то спокойствие и хладнокровие настоящего вельможи, которое никогда его не покидало, -монсеньер, мушкетеры, когда они не несут службы или когда их служба окончена, пьют и играют в кости, и они для своих слуг - офицеры очень высокого ранга. |
| "Lackeys?" grumbled the cardinal. | - Слуги! - проворчал кардинал. |
| "Lackeys who have the order to warn their masters when anyone passes are not lackeys, they are sentinels." | - Слуги, которым приказано предупреждать своих господ, когда кто-нибудь проходит мимо, уже не слуги, а часовые. |