| "Why, you are squeezing that letter into your pocket!" | - Вы прячете в карман это письмо? |
| "Yes," said d'Artagnan, "Athos is right, it must be burned. | - Да, - поддержал его д'Артаньян, - Атос прав: его надо сжечь. |
| And yet if we burn it, who knows whether Monsieur Cardinal has not a secret to interrogate ashes?" | Впрочем, кто знает... может быть, кардинал обладает секретом вопрошать пепел? |
| "He must have one," said Athos. | - Уж наверное обладает, - сказал Атос. |
| "What will you do with the letter, then?" asked Porthos. | - Что же вы хотите сделать с этим письмом? -спросил Портос. |
| "Come here, Grimaud," said Athos. | - Подите сюда, Гримо, - приказал Атос. |
| Grimaud rose and obeyed. | Гримо встал и повиновался. |
| "As a punishment for having spoken without permission, my friend, you will please to eat this piece of paper; then to recompense you for the service you will have rendered us, you shall afterward drink this glass of wine. | - В наказание за то, что вы заговорили без позволения, друг мой, вы съедите этот клочок бумаги. Затем, в награду за услугу, которую вы нам окажете, вы выпьете этот стакан вина. |
| First, here is the letter. Eat heartily." | Вот вам сначала письмо, разжуйте его хорошенько. |
| Grimaud smiled; and with his eyes fixed upon the glass which Athos held in his hand, he ground the paper well between his teeth and then swallowed it. | Гримо улыбнулся и, устремив глаза на стакан, который Атос наполнил до краев, прожевал бумагу и проглотил ее. |
| "Bravo, Monsieur Grimaud!" said Athos; "and now take this. That's well. We dispense with your saying grace." | -Браво! Молодец, Гримо!- похвалил его Атос. -А теперь берите стакан... Хорошо, можете не благодарить. |
| Grimaud silently swallowed the glass of Bordeaux wine; but his eyes, raised toward heaven during this delicious occupation, spoke a language which, though mute, was not the less expressive. | Гримо безмолвно выпил стакан бордоского, но глаза его, поднятые к небу, говорили в продолжение этого приятного занятия очень выразительным, хоть и немым языком. |
| "And now," said Athos, "unless Monsieur Cardinal should form the ingenious idea of ripping up Grimaud, I think we may be pretty much at our ease respecting the letter." | - Ну, теперь, - сказал Атос, - если только кардиналу не придет в голову хитроумная мысль распороть Гримо живот, я думаю, что мы можем быть более или менее спокойны... |
| Meantime, his Eminence continued his melancholy ride, murmuring between his mustaches, | Тем временем его высокопреосвященство продолжал свою меланхолическую прогулку и бормотал себе в усы: |
| "These four men must positively be mine." | - Положительно необходимо, чтобы эта четверка друзей перешла ко мне на службу! |
| 52 CAPTIVITY: THE FIRST DAY | XXII ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЗАКЛЮЧЕНИЯ |
| Let us return to Milady, whom a glance thrown upon the coast of France has made us lose sight of for an instant. | Вернемся к миледи, которую мы, бросив взгляд на берега Франции, на миг потеряли из виду. |
| We shall find her still in the despairing attitude in which we left her, plunged in an abyss of dismal reflection-a dark hell at the gate of which she has almost left hope behind, because for the first time she doubts, for the first time she fears. | Мы застанем ее в том же отчаянном положении, в каком ее покинули, - погруженной в бездну мрачных размышлений, в кромешный ад, у врат которого она оставила почти всякую надежду: впервые она сомневается, впервые страшится. |
| On two occasions her fortune has failed her, on two occasions she has found herself discovered and betrayed; and on these two occasions it was to one fatal genius, sent doubtlessly by the Lord to combat her, that she has succumbed. D'Artagnan has conquered her-her, that invincible power of evil. | Дважды счастье изменило ей, дважды ее разгадали и предали, и в обоих случаях виновником ее неудачи был злой дух, должно быть ниспосланный всевышним, чтобы одолеть ее: д'Артаиьян победил ее - ее, эту непобедимую злую силу. |
| He has deceived her in her love, humbled her in her pride, thwarted her in her ambition; and now he ruins her fortune, deprives her of liberty, and even threatens her life. | Он насмеялся над ее любовью, унизил ее гордость, обманул ее честолюбивые замыслы и вот теперь губит ее счастье, посягает на свободу и даже угрожает жизни. |
| Still more, he has lifted the corner of her mask-that shield with which she covered herself and which rendered her so strong. | Более того: он приподнял уголок ее маски, той эгиды, которой она обычно прикрывалась и которая делала ее такой сильной. |
| D'Artagnan has turned aside from Buckingham, whom she hates as she hates everyone she has loved, the tempest with which Richelieu threatened him in the person of the queen. | Д'Артаньян отвратил от Бекингэма - а его она ненавидит, как ненавидит все, что прежде любила, - бурю, которой грозил ему Ришелье, угрожая королеве. |
| D'Artagnan had passed himself upon her as de Wardes, for whom she had conceived one of those tigerlike fancies common to women of her character. | Д'Артаньян выдал себя за де Варда, к которому она на миг воспылала страстью тигрицы, неукротимой, как вообще страсть женщин такого склада. |
| D'Artagnan knows that terrible secret which she has sworn no one shall know without dying. | Д'Артаньяну известна ее страшная тайна, и она поклялась, что тот, кто узнает эту тайну, поплатится жизнью. |
| In short, at the moment in which she has just obtained from Richelieu a carte blanche by the means of which she is about to take vengeance on her enemy, this precious paper is torn from her hands, and it is d'Artagnan who holds her prisoner and is about to send her to some filthy Botany Bay, some infamous Tyburn of the Indian Ocean. | И, наконец, в ту минуту, когда ей удалось получить охранный лист, с помощью которого она собиралась отомстить своему врагу, этот охранный лист вырывают у нее из рук. И все тот же д'Артаньян держит ее в заточении и ушлет в какой-нибудь гнусный Ботанибей, на какой-нибудь мерзкий Тайберн в Индийском океане... |
| All this she owes to d'Artagnan, without doubt. From whom can come so many disgraces heaped upon her head, if not from him? | Сомнения нет, все это случилось с ней по милости д'Артаньяна, - кто другой мог покрыть ее таким позором! |
| He alone could have transmitted to Lord de Winter all these frightful secrets which he has discovered, one after another, by a train of fatalities. | Только он мог сообщить лорду Винтеру все эти страшные тайны, которые он роковым образом открыл одну за другой. |
| He knows her brother-in-law. He must have written to him. | Он знает ее деверя и, должно быть, написал ему. |
| What hatred she distills! | Какая ненависть клокочет в ней! |
| Motionless, with her burning and fixed glances, in her solitary apartment, how well the outbursts of passion which at times escape from the depths of her chest with her respiration, accompany the sound of the surf which rises, growls, roars, and breaks itself like an eternal and powerless despair against the rocks on which is built this dark and lofty castle! | Она сидит неподвижно, уставив горящий взор в глубину пустынной комнаты; глухие стоны порой вырываются вместе с дыханием из ее груди и согласно вторят шуму волн, которые вздымаются, рокочут и с ревом, как вечное и бессильное отчаяние, разбиваются о скалы, на которых воздвигнут этот мрачный и горделивый замок. |
| How many magnificent projects of vengeance she conceives by the light of the flashes which her tempestuous passion casts over her mind against Mme. Bonacieux, against Buckingham, but above all against d'Artagnan-projects lost in the distance of the future. |