| This was simply because he lived in the hotel. | Это было вполне естественно, так как он жил в самом доме. |
| He found Buckingham seated at a table in his bedchamber, writing orders with his own hand. | Он застал Бекингэма в спальне за столом: герцог собственноручно писал какие-то приказания. |
| "Mr. Jackson," said he, "go instantly to the Lord Chancellor, and tell him that I charge him with the execution of these orders. | - Господин Джексон, - обратился герцог к вошедшему, - вы сейчас же отправитесь к лорд-канцлеру и скажете ему, что выполнение этих приказов я возлагаю лично на него. |
| I wish them to be promulgated immediately." | Я желаю, чтобы они были опубликованы немедленно. |
| "But, my Lord, if the Lord Chancellor interrogates me upon the motives which may have led your Grace to adopt such an extraordinary measure, what shall I reply?" | - Но, ваша светлость, - заметил секретарь, быстро пробежав глазами написанное, - что я отвечу, если лорд-канцлер спросит меня, чем вызваны такие чрезвычайные меры? |
| "That such is my pleasure, and that I answer for my will to no man." | - Ответите, что таково было мое желание и что я никому не обязан отчетом в моих действиях. |
| "Will that be the answer," replied the secretary, smiling, "which he must transmit to his Majesty if, by chance, his Majesty should have the curiosity to know why no vessel is to leave any of the ports of Great Britain?" | - Должен ли лорд-канцлер такой ответ передать и его величеству, если бы его величество случайно пожелали узнать, почему ни один корабль не может отныне покинуть портов Великобритании? - с улыбкой спросил секретарь. |
| "You are right, Mr. Jackson," replied Buckingham. | - Вы правы, сударь, - ответил Бекингэм. |
| "He will say, in that case, to the king that I am determined on war, and that this measure is my first act of hostility against France." | - Пусть лорд-канцлер тогда скажет королю, что я решил объявить войну, и эта мера - мое первое враждебное действие против Франции. |
| The secretary bowed and retired. | Секретарь поклонился и вышел. |
| "We are safe on that side," said Buckingham, turning toward d'Artagnan. | - С этой стороны мы можем быть спокойны, -произнес герцог, поворачиваясь к д'Артаньяну. |
| "If the studs are not yet gone to Paris, they will not arrive till after you." | - Если подвески еще не переправлены во Францию, они попадут туда только после вашего возвращения. |
| "How so?" | - Как так? |
| "I have just placed an embargo on all vessels at present in his Majesty's ports, and without particular permission, not one dare lift an anchor." | - Я только что наложил запрет на выход в море любого судна, находящегося сейчас в портах его величества, и без особого разрешения ни одно из них не посмеет сняться с якоря. |
| D'Artagnan looked with stupefaction at a man who thus employed the unlimited power with which he was clothed by the confidence of a king in the prosecution of his intrigues. | Д'Артаньян с изумлением поглядел на этого человека, который неограниченную власть, дарованную ему королевским доверием, заставлял служить своей любви. |
| Buckingham saw by the expression of the young man's face what was passing in his mind, and he smiled. | Герцог по выражению лица молодого гасконца понял, что происходит у него в душе, и улыбнулся. |
| "Yes," said he, "yes, Anne of Austria is my true queen. | - Да, - сказал он, - правда! Анна Австрийская -моя настоящая королева! |
| Upon a word from her, I would betray my country, I would betray my king, I would betray my God. | Одно ее слово - и я готов изменить моей стране, изменить моему королю, изменить богу! |
| She asked me not to send the Protestants of La Rochelle the assistance I promised them; I have not done so. | Она попросила меня не оказывать протестантам в Ла-Рошели поддержки, которую я обещал им, - я подчинился. |
| I broke my word, it is true; but what signifies that? | Я не сдержал данного им слова, но не все ли равно - я исполнил ее желание. |
| I obeyed my love; and have I not been richly paid for that obedience? | И вот посудите сами: разве я не был с лихвой вознагражден за мою покорность? |
| It was to that obedience I owe her portrait." | Ведь за эту покорность я владею ее портретом! |
| D'Artagnan was amazed to note by what fragile and unknown threads the destinies of nations and the lives of men are suspended. | Д'Артаньян удивился: на каких неуловимых и тончайших нитях висят подчас судьбы народа и жизнь множества людей! |
| He was lost in these reflections when the goldsmith entered. | Он весь еще был поглощен своими мыслями, когда появился ювелир. |
| He was an Irishman-one of the most skillful of his craft, and who himself confessed that he gained a hundred thousand livres a year by the Duke of Buckingham. | Это был ирландец, искуснейший мастер своего дела, который сам признавался, что зарабатывал по сто тысяч фунтов в год на заказах герцога Бекингэма. |
| "Mr. O'Reilly," said the duke, leading him into the chapel, "look at these diamond studs, and tell me what they are worth apiece." | - Г осподин О'Рейли, - сказал герцог, вводя его в часовню, - взгляните на эти алмазные подвески и скажите мне, сколько стоит каждый из них. |
| The goldsmith cast a glance at the elegant manner in which they were set, calculated, one with another, what the diamonds were worth, and without hesitation said, | Ювелир одним взглядом оценил изящество оправы, рассчитал стоимость алмазов и, не колеблясь, ответил: |
| "Fifteen hundred pistoles each, my Lord." | - Полторы тысячи пистолей каждый, милорд. |
| "How many days would it require to make two studs exactly like them? | - Сколько дней понадобится, чтобы изготовить два таких подвеска? |
| You see there are two wanting." | Вы видите, что здесь двух не хватает. |
| "Eight days, my Lord." | - Неделю, милорд. |
| "I will give you three thousand pistoles apiece if I can have them by the day after tomorrow." | - Я заплачу по три тысячи за каждый - они нужны мне послезавтра. |
| "My Lord, they shall be yours." | - Милорд получит их. |
| "You are a jewel of a man, Mr. O'Reilly; but that is not all. | - Вы неоценимый человек, господин О'Рейли! |
| These studs cannot be trusted to anybody; it must be done in the palace." | Но это еще не всё: эти подвески не могут быть доверены кому бы то ни было - их нужно изготовить здесь, во дворце. |
| "Impossible, my Lord! | - Невозможно, милорд. |
| There is no one but myself can so execute them that one cannot tell the new from the old." | Только я один могу выполнить работу так, чтобы разница между новыми и старыми была совершенно незаметна. |
| "Therefore, my dear Mr. O'Reilly, you are my prisoner. | -Так вот, господин О'Рейли: вы мой пленник. |
| And if you wish ever to leave my palace, you cannot; so make the best of it. | И, если бы вы пожелали сейчас выйти за пределы моего дворца, вам это не удалось бы. |
| Name to me such of your workmen as you need, and point out the tools they must bring." | Следовательно, примиритесь с этим. Назовите тех из подмастерьев, которые могут вам понадобиться, и укажите, какие инструменты они должны принести. |
| The goldsmith knew the duke. He knew all objection would be useless, and instantly determined how to act. | Ювелир хорошо знал герцога и понимал поэтому, что всякие возражения бесполезны. Он сразу покорился неизбежному. |
| "May I be permitted to inform my wife?" said he. | - Будет ли мне разрешено уведомить жену? -спросил он. |
| "Oh, you may even see her if you like, my dear Mr. O'Reilly. | - О, вам будет даже разрешено увидеться с ней, мой дорогой господин О'Рейли! |
| Your captivity shall be mild, be assured; and as every inconvenience deserves its indemnification, here is, in addition to the price of the studs, an order for a thousand pistoles, to make you forget the annoyance I cause you." | Ваше заключение отнюдь не будет суровым, не волнуйтесь. Но всякое беспокойство требует вознаграждения. Вот вам сверх суммы, обусловленной за подвески, еще чек на тысячу пистолей, чтобы заставить вас забыть о причиненных вам неприятностях. |
| D'Artagnan could not get over the surprise created in him by this minister, who thus open-handed, sported with men and millions. | Д'Артаньян не мог прийти в себя от изумления, вызванного этим министром, который так свободно распоряжался людьми и миллионами. |