В эту минуту вернулся Гримо и с ним Планше; беспокоясь за своего господина и любопытствуя узнать, что с ним произошло, последний воспользовался случаем и принёс одежду сам.
Д'Артаньян оделся. Атос сделал то же. Затем, когда оба друга были готовы, Атос знаком показал Гримо, что прицеливается. Гримо тотчас же снял со стены мушкет и приготовился сопровождать своего господина.
Они благополучно добрались до улицы Могильщиков. В дверях стоял Бонасье. Он насмешливо взглянул на д'Артаньяна.
— Поторапливайтесь, любезный жилец, — сказал он, — вас ждёт красивая девушка, а женщины, как вам известно, не любят, чтобы их заставляли ждать.
— Это Кэтти! — вскричал д'Артаньян и бросился наверх.
И действительно, на площадке перед своей комнатой он увидел Кэтти: бедная девушка стояла, прислонясь к двери, и вся дрожала.
— Вы обещали защитить меня, — сказала она, — вы обещали спасти меня от её гнева. Вспомните, ведь это вы погубили меня!
— Конечно, конечно! — сказал д'Артаньян. — Не беспокойся, Кэтти. Однако что же произошло после моего ухода?
— Я и сама не знаю, — ответила Кэтти. — На её крики сбежались лакеи, она была вне себя от ярости. Нет таких проклятий, каких бы она не посылала по вашему адресу. Тогда я испугалась, как бы она не вспомнила, что вы попали в её комнату через мою, и не заподозрила, что я ваша сообщница. Я взяла все свои деньги, самые ценные из своих вещей и убежала.
— Бедная девочка! Но что же мне с тобой делать? Послезавтра я уезжаю.
— Всё, что хотите, господин д'Артаньян! Помогите мне уехать из Парижа, помогите мне уехать из Франции…
— Но не могу же я взять тебя с собой на осаду Ла-Рошели! — возразил д'Артаньян.
— Конечно, нет, но вы можете устроить меня где-нибудь в провинции, у какой-нибудь знакомой дамы на вашей родине, к примеру…
— Милая Кэтти, у меня на родине дамы не держат горничных… Впрочем, погоди, я знаю, что мы сделаем… Планше, сходи за Арамисом. Пусть сейчас же идёт сюда. Нам надо поговорить с ним.
— Понимаю, — сказал Атос. — Но почему же не с Портосом? Мне кажется, что его маркиза…
— Маркиза Портоса одевается с помощью писцов своего мужа, — со смехом сказал д'Артаньян. — К тому же Кэтти не захочет жить на Медвежьей улице… Правда, Кэтти?
— Я буду жить где угодно, — ответила Кэтти, — лишь бы меня хорошенько спрятали и никто не знал, где я.
— Теперь, Кэтти, когда мы расстаёмся с тобой и, значит, ты больше не ревнуешь меня…
— Господин д'Артаньян, — сказала Кэтти, — где бы я ни была, я всегда буду любить вас!
— Вот где, чёрт возьми, нашло приют постоянство! — пробормотал Атос.
— И я тоже… — сказал д'Артаньян, — я тоже всегда буду любить тебя, будь спокойна. Но вот что — ответь мне на один вопрос, это для меня очень важно: ты никогда ничего не слышала о молодой женщине, которая была похищена как-то ночью?
— Подождите… О боже, неужели вы любите ещё и эту женщину?
— Нет, её любит один из моих друзей. Да вот он, этот самый Атос.
— Я?! — вскричал Атос с таким ужасом, словно он наступил на змею.
— Ну конечно же, ты! — сказал д'Артаньян, сжимая руку Атоса. — Ты отлично знаешь, какое участие принимаем все мы в этой бедняжке, госпоже Бонасье. Впрочем, Кэтти никому не расскажет об этом… Не так ли, Кэтти? Знаешь, милочка, — продолжал д'Артаньян, — это жена того урода, которого ты, наверное, заметила у дверей, когда входила ко мне.
— О боже! — вскричала Кэтти. — Вы напомнили мне о нём. Я так боюсь! Только бы он не узнал меня!
— То есть как — узнал? Значит, ты уже видела прежде этого человека?
— Он два раза приходил к миледи.
— Так и есть! Когда это было?
— Недели две — две с половиной назад.
— Да, да, именно так.
— И вчера вечером он приходил опять.
— Вчера вечером?
— Да, за минуту до вас.
— Милый Атос, мы окружены сетью шпионов!.. И ты думаешь, Кэтти, что он узнал тебя?
— Заметив его, я низко надвинула на лицо капор, но, пожалуй, было уже поздно.
— Спуститесь вниз, Атос, — к вам он относится менее недоверчиво, чем ко мне, — и посмотрите, всё ли ещё он стоит у дверей.
Атос сошёл вниз и вскоре вернулся.
— Его нет, — сказал он, — и дом на замке.
— Он отправился донести о том, что все голуби в голубятне.
— В таком случае, давайте улетим, — сказал Атос, — и оставим здесь одного Планше, который сообщит нам о дальнейшем.
— Одну минутку! А как же быть с Арамисом? Ведь мы послали за ним.
— Это правда, подождём Арамиса.
В эту самую минуту вошёл Арамис.
Ему рассказали всю историю и объяснили, насколько необходимо найти у кого-нибудь из его высокопоставленных знакомых место для Кэтти.
Арамис на минуту задумался, потом спросил, краснея:
— Я действительно окажу вам этим услугу, д'Артаньян?
— Я буду вам признателен всю мою жизнь.
— Так вот, госпожа де Буа-Траси просила меня найти для одной из её приятельниц, которая, кажется, живёт где-то в провинции, надёжную горничную, и если вы, д'Артаньян, можете поручиться за…
— О сударь! — вскричала Кэтти. — Уверяю вас, я буду бесконечно предана той особе, которая даст мне возможность уехать из Парижа.
— В таком случае, — сказал Арамис, — всё уладится.
Он сел к столу, написал записку, запечатал её своим перстнем и отдал Кэтти.
— А теперь, милочка, — сказал д'Артаньян, — ты сама знаешь, что оставаться здесь небезопасно ни для нас, ни для тебя, и поэтому нам надо расстаться. Мы встретимся с тобой в лучшие времена.
— Знайте, что когда бы и где бы мы ни встретились, — сказала Кэтти, — я буду любить вас так же, как люблю сейчас!
— Клятва игрока, — промолвил Атос, между тем как д'Артаньян вышел на лестницу проводить Кэтти.
Минуту спустя трое молодых людей расстались, сговорившись встретиться в четыре часа у Атоса и поручив Планше стеречь дом.
Арамис пошёл домой, а Атос и д'Артаньян отправились закладывать сапфир.
Как и предвидел наш гасконец, они без всяких затруднений получили триста пистолей под залог кольца. Более того, ростовщик объявил, что, если они пожелают продать ему кольцо в собственность, он готов дать за него до пятисот пистолей, так как оно изумительно подходит к имеющимся у него серьгам.
Атос и д'Артаньян, расторопные солдаты и знатоки своего дела, потратили не более трёх часов на приобретение всей экипировки, нужной мушкетёру. К тому же Атос был человек покладистый и натура необычайно широкая. Если вещь ему подходила, он всякий раз платил требуемую сумму, даже не пытаясь сбавить её. Д'Артаньян попробовал было сделать ему замечание на этот счёт, но Атос с улыбкой положил ему руку на плечо, и д'Артаньян понял, что если ему, бедному гасконскому дворянину, пристало торговаться, то это никак не шло человеку, который держал себя как принц крови.
Мушкетёр отыскал превосходную андалузскую лошадь шестилетку, чёрную как смоль, с пышущими огнём ноздрями, с тонкими, изящными ногами. Он осмотрел её и не нашёл ни одного изъяна. За неё запросили тысячу ливров.
Возможно, что ему удалось бы купить её дешевле, но, пока д'Артаньян спорил с барышником о цене, Атос уже отсчитывал на столе сто пистолей.
Для Гримо была куплена пикардийская лошадь, коренастая и крепкая, за триста ливров.
Однако, когда Атос купил седло к этой лошади и оружие для Гримо, от его ста пятидесяти пистолей не осталось ни гроша. Д'Артаньян предложил приятелю взять часть денег из его доли, с тем чтобы он отдал этот долг когда-нибудь впоследствии, но Атос только пожал плечами.
— Сколько предлагал ростовщик, чтобы приобрести сапфир в собственность? — спросил он.
— Пятьсот пистолей.
— То есть на двести пистолей больше. Сто пистолей вам, сто пистолей мне. Друг мой, да ведь это целое состояние! Идите к ростовщику.
— Как! Вы хотите…
— Право, д'Артаньян, это кольцо напоминало бы мне о слишком грустных вещах. К тому же у нас никогда не будет трёхсот пистолей, чтобы выкупить его, и мы напрасно потеряем на этом деле две тысячи ливров. Скажите же ему, что кольцо — его, и возвращайтесь с двумя сотнями пистолей.
— Подумайте хорошенько, Атос!
— Наличные деньги дороги в наше время, и надо уметь приносить жертвы. Идите, д'Артаньян, идите! Гримо проводит вас со своим мушкетом.
Полчаса спустя д'Артаньян вернулся с двумя тысячами ливров, не встретив на пути никаких приключений.
Вот каким образом Атос нашёл в своём хозяйстве денежные средства, на которые он совершенно не рассчитывал.
IX.Видение
Итак, в четыре часа четверо друзей собрались у Атоса. С заботами об экипировке было покончено, и теперь на лице каждого из них отражались только собственные сокровенные заботы, ибо всякая минута счастья таит в себе будущую тревогу.
Внезапно вошёл Планше с двумя письмами, адресованными д'Артаньяну.
Одно было маленькое, продолговатое, изящное, запечатанное красивой зелёного воска, на которой был вытиснен голубь, несущий в клюве зелёную ветвь.
Второе было большое, квадратное, и на нём красовался грозный герб его высокопреосвященства герцога-кардинала.
При виде маленького письмеца сердце д'Артаньяна радостно забилось: ему показалось, что он узнал почерк. Правда, он видел этот почерк лишь однажды, но память о нём глубоко запечатлелась в его сердце.
Итак, он взял маленькое письмо и поспешно его распечатал.
«В ближайшую среду, — говорилось в письме, — между шестью и семью часами вечера прогуливайтесь по дороге в Шайо и внимательно вглядывайтесь в проезжающие кареты, но, если вы дорожите вашей жизнью и жизнью людей, которые вас любят, не говорите ни одного слова, не делайте ни одного движения, которое могло бы показать, что вы узнали особу, подвергающую себя величайшей опасности ради того, чтобы увидеть вас хоть бы на мгновение».
Подписи не было.
— Это западня, д'Артаньян, — сказал Атос. — Не ходите туда.
— Но мне кажется, что я узнаю почерк, — возразил д'Артаньян.