Но блестящие капли пролились по подбородку – ничто не дрогнуло в лице короля.
– Прочь отсюда, обманщица, маленькая дрянь! – сердито прикрикнула на неё герцогиня Альдона.
– Ну зачем так… – Эвейна склонила голову на грудь принца Пелинора. – Неужели, неужели это конец?
– Не верь герцогине Альдоне, – прошептала Эльфиоль на ухо принцессе Эвейне. – У неё такие страшные глаза. Ведь это она, она принесла отравленное зелье. И если бы не Вольный Стрелок…
Тихо-тихо прошептала эти слова крошка Эльфиоль, но, похоже, герцогиня всё-таки услышала их, и в её глазах вспыхнуло на миг взвихренное пламя.
Так страшен был её взгляд, что малютка Эльфиоль не выдержала и поспешно вылетела в окно.
Все с грустью смотрели на недвижимо лежащего короля, стоя вокруг его ложа. Только герцогиня Альдона, низко опустив голову, вышла из зала.
– Как она грустит… – прошептала принцесса Эвейна.
Жаль, что она не видела в это мгновение лица герцогини Альдоны. Таинственная улыбка блуждала по её губам. В глубине глаз горел зловещий огонь. О чём она думала, что замышляла?
– Погоди, маленькая Эльфиоль, – шептала она. – Ты разгадала мою тайну с флаконом и ещё пожалеешь об этом. Каждый, кто захочет мне помешать, погибнет. Остров Тенорис будет моим, моим, даже если весь мир встанет на дыбы!
Глава 6Скала Морского царя – это очень важно, но всё-таки ещё не самое главное
В своём сумеречном каменном замке, насквозь пронизанном холодными ветрами, запершись в тайных покоях, герцогиня Альдона варила приворотное зелье.
На треножнике, под которым извивалось зелёное пламя, стояла медная чаша. В ней бурлила тёмная жидкость. В зале пахло болотной сыростью, горькими травами, едким запахом серы.
– Надо не забыть кинуть в моё варево волчьи зубы, чтоб настой стал крепче. Печень гадюки для хитрости, яд кобры, драконью чешую, мизинец мертвеца, отрытый на кладбище в полнолуние. Лепестки роз, пять сердец разных зверей, чтоб внушённая любовь не знала сомнений, была вечной и нерушимой. Вон как кипит, бурлит моё зелье. Того гляди, перельётся через край… Теперь я всё разбавлю фалернским вином. Кто выпьет хоть глоток этого настоя, глядя мне в глаза, навеки полюбит меня и уже не посмотрит на другую красавицу…
Альдона улыбнулась, но к её улыбке подмешалась ревнивая зависть.
– Я хотела бы, чтобы принц Пелинор полюбил меня, не отведав приворотного зелья. Полюбил бы за мою неотразимую прелесть и красоту. Но что ж, пусть будет так. Лишь бы он стал моим навсегда.
Герцогиня перелила приворотное зелье в тонкий кубок. Зелье, остывая, стало прозрачным, как слеза.
Она надела бархатные туфельки, которые сильно убыстряли её шаг, и вышла из замка. Ночная роса холодила ей ноги, но она шла, не в силах сдержать улыбку, готовясь к своему торжеству.
Принца Пелинора она застала на слабо освещённой лестнице возле опочивальни короля. Он сидел на ступеньке, опустив голову и обхватив колени руками.
Принц вздрогнул, когда перед ним внезапно, словно из пустоты, возникла герцогиня Альдона. Её ледяная корона сверкала в полумраке.
– Принц, ты так бледен! Выпей этот кубок, и силы вернутся к тебе. – Голос Альдоны звучал зазывно и нежно. – Это старинное фалернское вино. Едва ли ты найдёшь такое вино даже в погребах королевских замков. Выпей этот кубок. Не обижай меня отказом!
– Благодарю, герцогиня, – невольный вздох сорвался с его губ. – С минуты на минуту мы ждём кончины короля Иверенда. Принцесса Эвейна не отходит от него. Как светятся в темноте твои глаза, герцогиня!
– Да, да! – жарко и нетерпеливо подхватила Альдона. – Смотри в мои глаза, принц! В них весь бархат летней ночи. И ещё многое, многое. Ты увидишь…
Принц Пелинор взял кубок из рук Альдоны и, глядя ей в глаза, осушил его до дна.
– Благодарю тебя, герцогиня. Вино и впрямь отменное, – сказал он. – Но отчего так долго не выходит принцесса из опочивальни короля? Меня тревожит эта тишина в королевских покоях. Моя нежная Эвейна, я боюсь за неё.
Бешеной злобой зажглись глаза герцогини Альдоны, лицо исказилось, и она поспешно опустила густую вуаль. Почему не подействовал колдовской приворотный напиток? Почему не вспыхнула всесильная любовь в сердце принца Пелинора? Как холодно, как равнодушно он глядит на неё! А-а-а!.. Проклятье! Значит, его любовь к бесцветной принцессе, серой, как ночная бабочка, блёклой, как цветок повилики, так глубока. Она поселилась в корнях его сердца. Мне не справиться с ней, никакое колдовство не поможет…
Принц протянул ей кубок, но Альдона не взяла его – так дрожали её руки. Кубок, звеня, покатился по ступеням.
Дверь распахнулась. На пороге стояла принцесса Эвейна, приложив палец к губам.
– Тише, тише, – прошептала она. – Король, похоже, задремал…
– Милая, – негромко проговорил принц, и герцогиня Альдона увидела, как в его глазах зажглось сияние всесильной любви. – Ты не спала уже три ночи. Пойди отдохни, я сменю тебя у постели нашего короля.
– Нет, нет, – возразила принцесса. И герцогиня Альдона увидела, как встретились и слились вместе золотые нити их взглядов.
«Эта любовь слишком чиста, – со злобой и отчаяньем подумала герцогиня, спускаясь по лестнице. – Я бессильна перед ней. Но так ли будет она сильна, когда исчезнет та, которую он так любит?..»
Герцогиня сошла вниз по ступеням и впустила в замок старую мудрую Сову с круглыми жёлтыми глазами, свою верную служанку.
– Слушай, о чём они говорят, следи за каждым их шагом, – приказала она. Сова молча кивнула головой и скрылась в тёмном уголке.
Герцогиня тихо прикрыла за собой высокую дверь и вышла в ночной сад.
Принц Пелинор и Эвейна молча сидели у постели умирающего короля, вглядываясь в его застывшее лицо.
– Родной мой, я не могу больше ждать, – наконец не выдержала принцесса. – Ещё не всё потеряно. Я знаю, возле разрушенной беседки растёт дерево Армелис. Его молодые побеги целебны. Они очищают и омолаживают кровь. Я приготовлю из них отвар. Вдруг он поможет королю?
– Я пойду с тобой, – сказал принц Пелинор. – Служанки и врач посидят возле короля. Если что, слуги прибегут за нами.
– Проводи меня только до моря. Светит полная луна, – сказала Эвейна. – В такие ночи злые призраки и духи прячутся по своим тёмным норам. Поверь, любимый, я быстро вернусь назад.
Эвейна и принц вышли из мраморного дворца. В открытую дверь за ними бесшумно проскользнула старая Сова.
«Вот что они задумали, – рассуждала она. – Дерево Армелис. Неплохое деревце. Я не раз пряталась днём в его густых ветвях. Что ж, доложу обо всём хозяйке. Моё дело маленькое, совиное…»
Эвейна и принц шли, держась за руки. Сверкающая лунная дорожка протянулась к берегу.
– Она как будто хочет поцеловать твои ноги, – сказал принц Пелинор.
– Какая тёплая, мягкая ночь, – вздохнула Эвейна. – Но мне тревожно. Прошу тебя, вернись в замок. Служанки могут уснуть, а врач слишком стар. Я уже вижу развалины беседки. Вон они, белеют между деревьев. Я соберу молодые побеги Армелиса и догоню тебя.
Эвейна немного постояла, глядя, как принц Пелинор поднимается к замку. Вот он скрылся среди ночных теней.
Вдруг Эвейне послышался со стороны моря отдалённый звук трубящих рогов.
Она оглянулась и замерла, изумлённая.
Далеко в море, там, где начиналась лунная дорожка, плеснув, из воды поднялась крутая скала. Могучие тритоны сидели на её уступах и трубили в перламутровые раковины.
На вершине скалы, опустив вниз длинную бороду, где вместо волос водопадом лились струи воды, сидел сам Морской царь.
Взгляд тяжёлых выпуклых глаз Морского царя пристально и неподвижно смотрел на Эвейну.
Принцесса замерла, словно заворожённая этим тяжёлым взглядом, не в силах сдвинуться с места. Лунная дорожка плескалась у её ног.
На груди, на широких плечах Морского царя шевелились, извивались бесчисленные крабы, полипы, морские звёзды. Из воды вылезали всё новые чудища. Всё это двигалось, ползало. Крабы и пятнистые жабы дрались друг с другом, стараясь подобраться поближе к шее морского владыки.
Тут, к счастью, луна закатилась за густую тучу. Растаяла лунная дорожка, скала погрузилась в затуманившуюся воду, и вместе с ней исчез Морской царь.
– Господи, спаси и помилуй, – прошептала Эвейна и заторопилась к смутно белеющим в ночных сумерках обломкам рухнувшей беседки.
Глава 7Что узнала принцесса Эвейна, собирая листья Армелиса
Герцогиня Альдона безжалостно торопила старую няньку, подталкивая её в спину.
Над ними кружила большая Сова, посверкивая жёлтыми глазами.
– Скорее, скорее! – хрипела Сова. – Принцесса быстро соберёт молодые побеги Армелиса.
– Да какую ещё тайну ты хотела мне рассказать? – Старая нянька споткнулась о расколовшуюся мраморную колонну. – Ох, беда, беда! Своенравница ты, моя девочка. Легла бы в свою бархатную постельку, я бы села рядышком. Рассказывай сколько хочешь. Я бы слушала да дремала. А то все ноги разбила, еле бреду.
– Замолчи, глупая старуха. – Сова злобно взмахнула крыльями. – Тайна требует темноты и тишины…
Некоторое время слышно было только натужное кряхтение няньки.
– Ах, душенька, красавица, свет очей! Пойдём домой. Эта сырость совсем меня доконает. Да пропади она пропадом, эта тайна!..
«Какая тайна? – прячась в густых тенях, подумала Эвейна, прижимая к груди влажные листья Армелиса. – С некоторых пор у герцогини такие странные глаза. Но она говорит, что любит меня, как сестру…»
– Знай же, старуха, – услышала Эвейна приглушённый голос Альдоны. – Нас никто не слышит?
– Никого нет! Никого нет! – прохрипела Сова, кружа над развалинами беседки. – Такая тёмная темнота. Такая тайная тайна…
– Так вот. У Морского царя есть бесценная розовая жемчужина, – продолжала герцогиня. – Её надо кинуть в ключевую воду, она мгновенно растает и превратится в спасительное лекарство от всех недугов. Если дать выпить его даже умирающему – и тот будет спасён!