Машина, мягко покачиваясь резво мчалась по старой дороге, попутчики молчали, обсуждать им было нечего, все всё давно обсудили и Вилли это всегда устраивало. Немногословный по своей природе он подбирал таких же людей в свою группу. Примерно через час показалась старая, полузаброшенная железнодорожная станция.
Здесь под парами их ждал старый, будто сошедший со страниц исторического романа поезд. Его люди помогли дотащить спящего профессора до вагона, погрузили его купе, и удалились. Они с заказчиком никаких дел не имели, им сюда хода не было.
Поезд засвистел, выпустил облако черного дыма из трубы и пара из-под колес и медленно тронулся с места.
Несколько часов вдоль однообразно — унылого пейзажа с кукурузными полями, запорошенными желтой пылью, навевали скуку. Несколько раз по вагону прошла некрасивая престарелая проводница, лицом и статью похожая на потасканную полковую лошадь.
— Сколько нам еще ехать? — Не выдержав раздраженно спросил он.
— Вилли, сколько надо, столько и будем ехать. — Надменно произнесла женщина. — Или ты куда-то спешишь? Тогда мы поможем тебе сойти с поезда в ближайшем тоннеле… ногами вперед. Ты уже по уши в наших делах, так что засунь свое недовольство в одно место и наслаждайся пасторальными видами из окна.
От неожиданности Вилли впал в ступор, конечно, как он мог подумать, что заказчик отставит его без внимания? Он мысленно выругался и снова уставился в окно. Дорога уходила в горы, и главной и основной её достопримечательностью явился тоннель, в который влетел поезд на полном ходу.
Внезапно, что-то пошло не так, размеренное покачивание и ритмичный стук колес сменились дикой тряской и сильным треском. Он куда-то полетел, что-то на него упало, больно ударило по затылку и все пропало, навалившись глубокой, вязкой тишиной.
В себя он пришел оттого, что ветер сильно обдувал его, унося тепло тела. Вилли разлепил глаза: он лежал на открытой платформе, рядом с ним виднелся белый тюрбан профессора и еще чье-то лежащее спиной к нему тело, с длинными волосами, выкрашенными в зеленый цвет, в растянутой футболке и джинсах.
Платформой управлял одетый в белую хламиду краснокожий. Вилли попытался вспомнить, кого он ему напоминает, и снова вырубился.
Трое в лодке, не считая…
Профессор Анил Пратап очнулся.
Наверное, из всех его пробуждений это было самое неприятное. Да, ему приходилось засыпать в лаборатории, от чего потом сильно ломило шею, засыпать в метро, в частном самолёте, во время долгой поездки на автомобиле. Он мог бы гордиться тем, что никогда не засыпал во время конференций, даже если они были очень нудными и по сути являлись заполнением часов для галочки в очередном бюрократическом документе. Вот только это, по мнению Пратапа, был ни разу не повод для гордости. Каждый из его коллег заслуживал уважения. Конечно, кроме тех, кто нёс бред и работал исключительно ради денег.
Однако сейчас было плохо, гораздо хуже, чем во время многосуточных работ в лаборатории с аспирантами. Болело всё тело: его как будто крутили на центрифуге. Во рту ощущался противный кислый вкус, как от испортившейся питательной среды для выращивания псевдомонад. А голова гудела, точно её везли на спотыкающейся колёсной повозке.
Повозке…
И дует сухой, колючий ветер, и внизу скрипят колёса, явно не обладающие шинами…
Профессор с трудом приподнялся на локте.
Степь. Точнее, прерия. Вдали. А вблизи — пустошь. Рыжевато-серая. Иногда попадаются следы пней от деревьев, скелеты животных и какой-то мусор. Пратап глубоко втянул ноздрями воздух: пахнет пылью и как будто гарью.
— А-ах, чёрт…
Профессор взглянул на другого очнувшегося, его тёмные глаза недовольно прищурились. Короткий ёжик, чёрная куртка, под которой очерчивается что-то, что, возможно, является бронежилетом, а может, и просто крепкая физическая форма. На поясе кобура. Вот этот молодчики довёл его, профессора, до такого состояния.
— Блин, этот краснокожий… — начал было молодчик, но зашипел, вероятно, от гудения в голове, снова отрубился, и потому конец фразы остался неясным.
Пратап уже понял, что они действительно едут на повозке, которую ведёт загадочный человек в белый накидке. А ещё понял, что рядом с ним очнулся ещё один человек. Очнулся и сидел, обняв руками колени.
Лицо тощее, не сильно умытое, волосы растрёпанные, зелёная краска уж слезает, на футболке логотип Всемирного Фонда дикой природы.
"Зелёный", — догадался профессор.
— Извините! — севшим голосом крикнул он вознице на английском. — Не могли бы вы подсказать, что случилось и почему молодой человек со стрижкой не задержан за похищение?
Загадочный возница глухо ответил, не оборачиваясь:
— На всё воля Великого Механиста.
— Простите?.. — не понял профессор, но ему тихо ответил "зелёный".
— Он говорит только это.
— Что "это"? — Пратапу хотелось разозлиться, но ему было слишком плохо.
— Про Механиста, — пояснил "зелёный" и махнул рукой на Вильяма (это был он). — Его ударил, когда тот начал лезть. И оружие забрал.
— Гм! — кивнул профессор с пониманием и немного злорадством.
В общем и целом, он не у себя, он не в самолёте, не на поезде, его везут непонятно куда непонятно на чём и ничего не объясняют. Эх, младые студенческие годы вспомнились и летние выездные практики… Половину группы потом находили на дне оврага, все грязные, голодные и злые.
Что ж, во всём вина человека, которого пристукнули. Хочется верить, что до начала разъяснений это повторится.
Вдали стелился серый дым, слева была пустошь, справа давил холм, позади исчезали рыжие горы с пеньками. Голова не болела, но как-то странно кружилась, как при опьянении.
Профессор, может быть, и не хотел бы разговаривать, но его начало накрывать чувство дереализации. Страстно хотелось слышать голос, чтобы понимать, что происходящее реально и его можно оценивать объективно.
Поскольку Вильям уже не нравился Пратапу, а теперь, оказывается, ещё и отходил от удара возницы, сам возница явно не горел желанием вступать в разговоры, то общаться оставалось только с "зелёным".
— Вы, простите, кто будете?
"Зелёный" вздохнул и крепче обнял свои грязные колени.
— Я волонтёр… был. Знаете, из тех, кто занят в программе с реабилитацией диких животных и всё такое… У вас в Индии сегодня с этим хорошо, у вас в городах джунгли есть, я был там…
Пратапу стало интересно, поэтому он не стал разочаровывать молодого человека тем фактом, что сам не оттуда.
— Есть такое. А чего в Америке забыли?
Волонтёр неожиданно царапнул ногтями по деревянной платформе.
— Вот… понимаете? Нам всё мало! Земли, воды, лесов, зверей, мы всё забираем и уничтожаем. Я, когда узнал, что богатеи на сафари… вот просто ради потехи, понимаете?
Пратап пока не понимал, но молодой человек начал разгорячаться.
— Понимаете? Ради развлечения! Они отстреливают львов ради развлечения! Тех львов, которых мы реабилитировали. И таких животных которые… которых… просто… Их тысячи! А миллионы их умирают просто потому что — все эти танкеры, микропластик… Вот это всё!
Речь "зелёного" была эмоциональна и не особо связна. Профессор на самом деле не раз слышал подобные речи, вот только такие активисты обычно не предлагали никакой рабочей альтернативы. Поэтому Пратап их не уважал: те, кто помогают по-настоящему, идут и работают, а не бегают и орут. Впрочем, этот молодой человек, по его словам, чем-то помогал.
— И что же вы сделали?
Неожиданно молодой человек застыл, глаза его широко распахнулись, род странно исказился.
— Что я сделал?
Профессор кивнул, поправляя тюрбан. Он уже сидел, подогнув ноги под себя, между двумя своими невольными спутниками. Вильям, кажется, снова предпринял попытку вернуться в реальность.
— Что я сделал? — повторил "зелёный". — Да я бомбу под джип заложил. И она сработала. — Он нервно засмеялся. — Теперь меня ловят. Вот такие, как этот, наверное…
Профессор задумчиво наклонил голову.
— Ах, да тут ещё и шизик?! — воскликнул Вильям. — Я один, выходит, нормальный?
— Как зовут? — быстро спросил Пратап "зелёного".
— Можно просто Макс, — слегка улыбнулся молодой человек.
Пратап под полный ужаса взгляд Вильма пожал "простомаксу" руку.
— Не стал болтать, а всё сделал, и не ради денег, а благополучия ради.
Вильям в своей голове пометил профессора и Макса как особо опасных, после чего сел, сложив руки на груди и не собираясь далее вступать в контакт с двумя целями: одной, которую требовалось доставить, и другой, которую требовалось сдать. По возвращении в нормальное место. Если такое возможно…
— А вы кто будете? — как можно более приятным голосом спросил Макс.
— Меня зовут Анил Пратап, я разрабатываю лекарства на основе генной инженерии, они могли бы продлить жизнь людям, имеющим врождённые заболевания, при этом я использую не бактериофаги, а ретро-вирусы, которые содержат изменённый фрагмент человеческой ДНК, обеспечивающей нормальную выработку нужного вещества, которое у больных людей само не вырабатывается. Эту технологию хотят использовать для создания вирусов, поражающих определенную группу населения, поэтому этот американец расстроил мою свадьбу. И как вы понимаете, мне куда приятнее общаться с вами.
Вильям равнодушно хмыкнул.
— Жаль, нельзя создать вирус, который поражал бы глав крупных корпораций и их шавок! — пошутил Макс.
— Жаль, при мне нет изоленты, чтобы обездвижить и заткнуть вас обоих! — огрызнулся Вильям, а потом неожиданно закашлялся.
Макс и Пратап посмотрели вперёд и увидели, как сквозь серую мглу вырисовываются чёрные заводские трубы.
Возница обернулся на них.
Даже у Вильяма, повидавшего всякое, сердце пропустило удар.
— Вы входите в обитель Великого Механиста, так будьте же достойны Его мастерства.
Врата Флэмдрифт
Первое что поразило въехавших на территорию комплекса — это дикий шум от множества самых разных механизмов. Как только паровая самоходка остановилась, к ней тут же подтянулось несколько автоматонов, пыхтящих, скрипящих и исторгающих из своих недр пар при каждом движении манипуляторов. Эти дивные механизмы сразу же занялись обслуживанием транспорта. Возница же, передав своих пленников в металлические клешни устрашающего вида стражей, тут же исчез из поля зрения. Попытка Вильяма как-то сопротивляться, закончилась не очень приятным разрядом шокера, вмонтированного в один из множества манипуляторов конвоиров. Пришлось с обреченным видом следовать туда, куда вели.