— Угу! — Вильям отхлебнул из фляги. По-видимому, и лепёшки, и содержимое фляг, и содержимое незнакомого мешка эти двое откуда-то стащили. — Только не забудь, что мы его ещё сдать должны. Вирус сам себе не сделает.
— Точняк! — Макс тоже отпил. — Сколько там заразить? Полмира? Так это же замечательно, половина людей сдохнет, планета очистится! Тем более кто там на очереди, китайцы, всякие среднеазиаты и индусы?
— Индусы, — Вильям поднял палец, — и афганцы. Вся эта желторожая нечисть.
— И основные потребители и заодно производители всякого мусора, — кивнул Макс. — Только наш док из крепких.
— Сломаем, — успокоил его Вильям. — И не таких ломали. Помнишь, он о свадьбе говорил? Чего нам стоит выбить его невесте зубы, выколоть глаза, отрезать пальцы? Ну, по мелочи там…
Макс горячо закивал и откусил лепёшку.
— Сам-то что будешь делать? — спросил Вильям.
Макс задумался.
— У меня как бы с законом проблемы… Слушай, а я смогу к ним типа в лаборанты податься, заодно и за профессором просмотрю? Это же просто прекрасное дело для очищения Земли будет!
— Не вопрос! — развёл руками Вильям.
Эти двое отвратительно засмеялись, отвратительно пожали друг другу руки, отвратительно закусили лепёшками и запили их содержимым из фляги.
Отвратительные, отвратительные, отвратительные…
Пратап чувствовал, что его бьёт дрожь, в голове точно был готов взорваться паровой котёл, перед глазами всё мутнело. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки.
Девушка в маске равнодушно поглядывала то на него, то на парочку мерзавцев.
— Выбор за вами, — произнесла она. — Бежать. Выйти к ним прямо сейчас и всё им сказать. Или как бы случайно на них наткнуться и сделать вид, что вы ничего не знаете.
Профессор медленно выдохнул. Ему было плохо, очень плохо. Его сердце разрывалось.
Отвратительные, отвратительные…
Он посмотрел на девушку.
— Я всегда был честным человеком. Я честно работал, честно говорил, что думаю, хотя иногда мне приходилось смягчать выражения. Я был честным, но всё равно попал сюда. Почему?
Девушка пожала плечами.
— Может, вы не всегда были честным. Например, с самим собой.
Пратап вздрогнул. Посмотрел на парочку. Снова на девушку.
Надо было принять решение, от которого зависела его жизнь.
Кусты зашуршали. Вильям и Макс повернулись: к ним вышел профессор.
— Намасте́. Почувствовал, костром пахнет, — пробормотал он и сел к ним.
Эти двое не были ни удивлены, ни напуганы. Равнодушны.
— Я очень устал, — произнёс Пратап. — Если вы сумели стащить еды, не поделитесь ею со мной?
Макс подал лепёшку. Она возникла будто бы из ниоткуда.
— Угощайтесь, док!
— Спасибо. — Пратап вцепился зубами в лепёшку. Почему-то на вкус как картон.
Макс и Вильям почему-то начали говорить об охоте на волков. Вильям настаивал на том, что это нормальное явление, а Макс контраргументировал, что это вмешательство в природные системы. Выглядело всё нереально.
— А вот мне интересно, — медленно произнес профессор, — вы бы меня сдали целикового? Или по частям?
Вильям и Макс посмотрели на него. Они изобразили удивление.
— Что с вами, док? — спросил Вильям.
— Я решил быть честным, — ответил профессор костру. — Я не хочу жениться. Я даже особо не видел эту женщину, мне всё равно на неё.
Макс хмыкнул:
— Понятно.
Профессор вздохнул.
— И не надо меня ни к чему принуждать, заставлять, ломать. Я сам всё сделаю. Я тоже хочу уничтожить половину человечества. Люди глупы, злы и неблагодарны.
Он посмотрел на них. Макс улыбался во все зубы, Вильям сдержанно кивнул.
Пратап не выдержал и расхохотался. Смеялся он очень редко, максимум улыбался, а тут прям как прорвало. Хохотал и хохотал.
— Так и знал! Я так и знал! Вы — подделка! Лучший способ узнать человека — отправиться с ним в нелёгкое путешествие, и этих двоих я уже узнал. И Макс точно не стал бы называть меня доком, он не американец. Так что вы всего лишь симуляция, а я попал в какую-то ловушку.
На этот раз улыбнулись оба из парочки.
— Испытание пройдено, — хором сказали они.
Профессор очнулся в камере, из которой они втроём так и не выбрались. Во рту было сухо и гарько, сам он чувствовал себя пыльным. Вильям и Макс были в отключке. Они выглядели как сломанные игрушки. Интересно, они тоже пытаются отличить реальность от выдумки? Пратап нащупал влажную замёрзшую руку Макса и сжал её. Парень улыбнулся откуда-то из другого измерения.
Кажется, механический бог так просто их не отпустит.
Бог из машины
Пожалуй, все слишком быстро произошло. Северяне, которые добрались до новых земель, принесли не только и не столько пользу, сколько своё мировоззрение, культуру и религию. К тому же, несмотря на то, что краснолюды были в разы более развиты интеллектуально и образованы, чем северные великаны, те их ни во что не ставили, считая коренных жителей западного континента слабаками, пригодными разве что прислуживать. Себя же прибывшие в чужой край считали детьми богов. Что еще больше расширяло пропасть между двумя народами.
Спустя примерно сотню лет, прибывшие ассимилировали с местными, но при этом безвозвратно изменив культуру и религию нового континента. Теперь это была достаточно уникальная народность. Что-то осталось от северян, что-то от коренных жителей. Единственное в чем оба народа сошлись, это достаточно кровавые ритуалы посвящённые богам.
Шалва Малик, был третьим сыном, третьего сына, что уже по рождению определяло его как жертвенного агнца, предназначенного для удовлетворения потребностей Одинцкоактля главного в пантеоне краснолюдов. И по достижению трёх лет, он должен был быть сброшен в Великий Каньон. Это, по верованиям народа, были врата Подземного мира, где жил гонец высших. Он должен принять жертву и доставить её на вершину Божественной горы, у подножия которой как раз и расположилась пропасть для даров Высшим.
Не смотря на высокое развитие науки и естествознания, люди западного континента, все ещё верили в Высшие Силы. И старались соблюдать все традиции уходящие корнями в древние времена. Потому, когда мальчику исполнилось три года, процессия жрецов Божественного пантеона, торжественно прошествовала к каньону. Прочитав коллективную молитву с просьбой о процветании и мире, верховный жрец сбросил кричащего ребёнка в пропасть…
— ### —
На мгновение мальчик испытал восторг от свободного падения, и даже засмеялся что жутким эхом отразилось от стен пропасти, и повергло в смятение жрецов на краю каньона. Они восприняли это как дурной знак. И сильно испугались. А ребёнок продолжал лететь, но в какой-то момент просто оказался в неизвестном ни одному смертному Ничто, повиснув в центре первородной тьмы. Смех прошёл сам собой, постепенно стал подступать страх, но Шалва был любознательным ребёнком, и в конечном итоге любопытство перевесило первобытный страх.
— Очень хорошо, — раздался в голове мальчика едва слышимый шёпот. — Похоже, я нашёл наконец то, что искал.
Тьма вокруг зашевелилась, словно живая, сворачиваясь вокруг человеческого детеныша упругими кольцами. В этом не было ничего угрожающего, скорее напоминало материнские объятия, когда тебе в ночи приснился кошмар, но пришла Мама и обняв, защитила от всех опасностей. Мелкие иглы и присоски неизвестного существа незаметно проникли под кожу мальчика, а затем он ослеп. Правда длилось это не долго, и когда Малик снова смог видеть, то вокруг него был прекрасный девственный мир. Наполненный растениями и животными до этого момента не виданными. Рядом сидя в расслабленной позе лотоса расположился седовласый старец, с интересом наблюдавший за ребёнком. А когда тот его заметил, заговорил:
— Здравствуй Шалва Малик, — улыбаясь произнёс старик, — ты находишься в моем мире, но я позабочусь о тебе. Тебе предстоят великие дела. А пока отдыхай, тебе многому надо научится, прежде чем ты сможешь вернуться в свой мир!
Искренний детский смех ему был ответом…
— ### —
Более пятидесяти лет провёл великий гроссмейстер в этом искусственном мире. И на протяжении всего этого времени, единственным разумным собеседником и жителем здесь, помимо самого Малика, был Великий Разум, как называл себя пришелец из иных миров. Очень многое краснолюд узнал от своего гостеприимного Хозяина. Но однажды пришло время вернуться во внешний мир. Дождавшись очередного жертвоприношения, Шалва Малик, перехватил ребёнка сброшенного в каньон, им оказалась девочка трёх лет от роду, и вознёсся со дна пропасти, представ перед ошеломлёнными жрецами.
За те полвека что маленький третий сын, третьего сына, прожил в мире Великого Разума, в мире реальном, произошло много всего. И да, его жертвоприношение ознаменовалось повторной экспансией, но уже другого народа, расположенного дальше чем Северяне. И менее дружелюбного. Эти чужаки принесли на западный континент смерть и огонь. Очистительной огонь истинной веры в Единого Бога.
Когда Малик поднялся со дна каньона, его народ был в плачевном состоянии. Вторая волна вторжения, почти уничтожила коренное население, а религию краснолюдов настолько притесняли, что даже за изображение или фигурку кого-либо из богов, отрубали голову, или сжигали на костре. Ушедшее в глубокое подполье жречество Пантеона, просто сошло с ума. И вот кто-то из старших жрецов вспомнил последний ритуал, где принесённый в жертву ребёнок, зловеще рассмеялся из подземного мира. Именно после этого многочисленные беды обрушились на народ краснолюдов.
Тогда другие жрецы решили искупить свою вину перед богами и принести в жертву единственного ребёнка своего нынешнего правителя, которой и оказалась Ангда Фхамир. Её и спас тогда Шалва. Кроме того, о планируемом ритуале прознали новые хозяева континента. И выслали карательную команду, чтобы раз и навсегда искоренить ересь со своих новых земель. И именно в момент, когда жрецов окружили инквизиторы Малик восстал из пропасти. Увидев все что происходит, и отложив пока наказание жрецов, он начертал в воздухе, и проговорил несколько слов, дарованных ему Высшим Разумом. И все чужаки тут же покончили друг с другом, ибо слаб был их дух и воля.