— О, Господи, и я угодил в «примерные»! — шепнул Шерлок на ухо Джону. — Вот уж не ожидал.
— А к чему им было придраться? — возразил Джон. — Уж работаешь-то ты лучше всех. Не дерёшься. Так что всё правильно. Ну, помолись же и за меня!
— Нет, подожди!
Холмс решительно направился к офицеру и, подойдя, что-то ему сказал. Тот сморщился, отмахнулся, но потом бросил:
— Это не я решаю. К майору обращайтесь.
Майор Лойд всегда появлялся в праздничные дни перед заключёнными — это входило в его обязанности. Когда Шерлок подошёл к нему, он взглянул на знаменитого каторжника с некоторым удивлением:
— В чём дело?
— Господин майор, — проговорил Холмс, — мне сегодня разрешили ехать в город.
— Да. Ну и что?
— У меня здесь, в лагере, есть товарищ. Я без него не поеду. Разрешите ему тоже ехать или вычеркните меня, пожалуйста, из списка.
— Это вы Клея имеете в виду? — поднимая брови, спросил майор. — Вот уж кого не за что водить в церковь!
— Как вы решите, так и будет, сэр. — Пожимая плечами, сказал Шерлок. — Но разве Слово Божие нужно грешникам не больше, уем тем, кто уже начал исправляться?
— Что вас связывает с этим негодяем, Холмс? — пожевав губами, спросил Лойд.
— Общее несчастье, майор, — ответил заключённый.
Дежурный офицер, молодой лейтенант Мэрфи, подошёл к Лойду и нерешительно заметил:
— Господин майор, в последнее время Клей замечаний не имеет. Был один случай с тачкой, но там не было злого умысла. Тачку солдаты из реки вытащили, она цела, ущерба не случилось. Да и произошло это уже довольно давно, а с тех пор Клей почти безупречен. И работать стал лучше.
Лойд замахал в ответ руками:
— Хватит, хватит разговоров, Мэрфи! Какое мне дело до этих ваших тачек... Если вы считаете... Я могу, конечно. А, бог с вами. Внесите Клея в список.
Шерлок, торжествуя, вернулся к нестройным рядам каторжников, уже начавших разбредаться по лагерю. На месте остались лишь те, кого сейчас должны были отконвоировать к телегам и везти в город.
— И ты едешь! — сообщил Холмс Клею.
У того сверкнули глаза:
— Боже мой! Впервые за шесть лет! И как ты умудряешься так на них действовать? Я думал, Лойда прошибить невозможно. У него всегда буква к букве.
— Да? — Шерлок многозначительно посмотрел на товарища. — А я-то хвалил твою наблюдательность.
— А что? — удивился Джон.
— А то, что я видел майора Лойда вблизи два раза и оба раза замечал, что он не очень точно следует установленному порядку.
— Например? — Клея явно разобрало любопытство.
— Например, сегодня у него не наутюжены форменные брюки, — усмехнулся Шерлок. — И следы грязи на сапогах.
Этот разговор заставил обоих друзей вспомнить ещё одну недавнюю беседу. Пару недель назад им и ещё десятку заключённых поручили ночную работу — вечером на железной дороге, расположенной в четырёх милях от лагеря, произошла авария: от резкого торможения паровоза отцепился и сошёл с рельс один из вагонов, груженных лесом. Тяжёлые брёвна покатились под откос, а вагон завалился на бок. Чтобы к утру возобновить движение на дороге, требовалось поскорее поднять этот вагон, вновь поставить на рельсы и вновь загрузить — бросить драгоценный лес было бы слишком расточительно. Один из сопровождавших состав военных, не раздумывая долго, сел верхом (благо тем же поездом в Мельбурн везли нескольких племенных лошадей) и отправился в лагерь. Он был некогда дружен с Гилмором, а потому и попросил у того дюжину заключённых в помощь сопровождению поезда. Сперва, впрочем, он заикнулся о солдатах, но тут же признал, что заплатить ему нечем, и Гилмор покачал головой: «У моих ребят и так собачья работа, и платят им хуже некуда, а тут ещё заставить их задаром брёвна таскать, да ещё ночью? Ты что же, бунт мне тут организовать хочешь? Ладно, подберём тебе головорезов, а солдат, человек пять, так и быть, я пошлю в охрану. Но и твои молодцы пускай не зевают — сбежит кто-нибудь, с тебя и спрошу!» Так и получилось, что двенадцати каторжникам, едва заснувшим после тяжёлого дня, пришлось вставать и тащиться следом за чужим офицером к железнодорожной ветке. Джон оказался среди них, разумеется, чисто случайно: спросонья, молодой солдат, которому лейтенант Леннерт среди прочих назвал имя Шерлока Холмса и номер его хижины, заглянул туда и рявкнул: «Вставать и строиться на работу! Живо!» Оба заключённых, тихо ругаясь, встали в строй. Леннерт обнаружил среди «примерных» смутьяна Клея, однако времени было в обрез, да и особых опасений не было: охраны, вместе с сопровождением состава по одному на каждого каторжника, куда они побегут, ночью, в своих кандалах?
С подъёмом вагона и его погрузкой пришлось промучиться до восьми утра, так что все буквально валились с ног, включая и солдат. В лагерь вернулись уже после десяти, когда все давно были на работе. Гилмор, выслушав донесение Леннерта, чертыхнулся, поблагодарил офицера и солдат за стойкость, а заключённых, работавших ночью, приказал накормить завтраком и на этот день освободить от работы в карьере.
Шерлок и Джон проспали в своей хижине часа четыре, но потом, не сговариваясь, встали и отправились побродить по лагерю. Они зашли в самую безлюдную его часть и, усевшись на берегу небольшой заболоченной речушки, беседовали, занимаясь, однако, делом: Джон срезал самодельным лезвием побеги тростника, выбирая самые молодые, расщеплял их и разминал камнем на камне, собираясь сплести новую циновку. Шерлок мастерил всё из того же измочаленного тростника что-то вроде щёточки для чистки одежды. Забота о чистоте была для обоих приятелей самым насущным и больным вопросом, оба одинаково не выносили грязи и изо всех сил боролись с неизбежностью, внося каждый день хоть по крупице чистоты и уюта в скудный мирок своей хижинки.
Прямо перед ними, за деревянной оградой поднимался некрутой каменистый склон, редко поросший травой, на нём, метрах в ста пятидесяти от изгороди, виднелось отверстие, похожее на приоткрытый беззубый рот — вход в шахту.
— Здесь, что, раньше велись работы? — неожиданно спросил Холмс, указывая глазами на эту дыру.
— Да. — Джон кивнул, старательно разминая между пальцами тонкие полоски камыша. — Два года назад произошёл обвал — засыпало двух человек. Заключённых. Насмерть задавило. После этого Лойд приказал закрыть рудник и ограду перенести сюда, поближе. Гилмор приехал из отпуска и приказ не то чтобы отменил, но всё же поступил более практично: высокую изгородь с каменными столбами, вышками металлической сеткой оставил на прежнем месте — вон, видишь, из-за 6yгpa её даже видно — вон, часовой топает. Но участок, прилегающий к руднику, полковник велел обнести изгородью деревянной и тоже за ней наблюдать — хотя бы раза четыре за день часовые проходят и здесь. Во-первых, рудник, говорят, может весь осыпаться, и лазать туда слишком опасно, а во-вторых, если там не ведутся работы, то кто его знает — а вдруг найдётся ловкий малый, который оттуда сумеет прорыть подкоп? Правда, это уже — чистая фантазия: дальше, под откосом почва каменистая, чтобы там прорыть лаз до внешней ограды, ковыряться пришлось бы несколько месяцев — уж всяко бы обнаружили и поймали.
— А что добывали в руднике? — с неожиданным интересом спросил Шерлок.
— Бурый уголь. Раньше здесь пролегал совсем небольшой пласт, и его использовали в нуждах лагеря. Это у нас в хижинах нет печек, а в домах офицеров, в солдатских бараках печи стоят — здешняя зима бывает не слишком тёплой, хотя снег тут, конечно, не выпадает. Ну, и для кухни уголь был нужен. Теперь используют привозной — этот пласт и так почти совсем истощился — почти ничего не осталось.
— Хм! — Холмс пристально смотрел на склон и щурил глаза, словно солнце их утомило. — А между тем туда ходят, и весьма часто.
— Туда? К шахте? — Джон недоумённо посмотрел на товарища. — С чего ты взял?
— А ты сам не видишь?
Клей с досадой пожал плечами и всмотрелся в сероватую каменистую поверхность склона, но ровно ничего не увидел на ней.
— Нет, Шерлок, я, наверное, слепой. Не вижу.
— Не туда смотришь.
Холмс встал, покосился на часового, дремавшего поодаль на охапке тростника, и подошёл к изгороди.
— Взгляни-ка.
Он пошевелил одну из досок, и та легко отошла, вращаясь на одном только гвозде и открывая солидный проём. На поперечной балке были видны многочисленные крохотные ссадины и царапины, оставленные гвоздями, когда доску крутили туда и сюда, то отодвигая, то прилаживая на место.
— Ничего себе! — вырвалось у Джона. — Это что же — кто-то всё же роет там подкоп?
— Уверен, что нет, — твёрдо произнёс Шерлок Холмс. — Там действительно ничего не пророешь — склон каменистый, а дальше, за пригорком, упирается и вовсе в каменную скалу. Может, ты не приметил, но я, когда однажды мы шли в карьер другой дорогой, отлично это видел. И любой, кому пришла бы в голову столь безумная идея побега, обязательно бы такой факт знал. Но через лаз в изгороди ходят, и притом каждый день, — царапины свежие, даже не потемнели. Да и вход в рудник только кажется заброшенным — присмотрись-ка: с одной стороны веточки вон того куста тамаринда измяты и обломаны, на них и листьев почти нет.
В глазах Джона появилось сомнение, потом он развёл руками, насколько позволяла цепь:
— Ничего, знаешь ли, не понимаю. Кому и для чего мог понадобиться старый рудник?
— Я думаю, ответить на эти вопросы не так уж сложно, Джон. Для чего, пожалуй, может ответить география, а вот кто... Тут могут быть варианты. Однако их не так уже и много. Вот, взгляни.
Он вновь подошёл к изгороди и быстро отцепил что-то, прилепившееся к неровному краю нижней перекладины, возле замаскированного лаза. Это что-то оказалось крошечным кусочком тонкой шерстяной нити.
— Зацепился, пролезая в отверстие, ну и оставил улику. — Глаза Шерлока блестели от радости, как если бы он отыскал бесценное сокровище. — Ну, Джони, видишь: круг подозреваемых сужается. Солдаты отпадают — ниточка-то от офицерского сукна. Кто-то из нашего начальства регулярно наведывается в заброшенный рудник.