Уотсон понял, что Лайл отлично знает Милан. Он шёл, ни у кого ничего не спрашивая, лишь посматривая по сторонам, даже не задерживаясь, чтобы прочитывать названия улиц.
Примерно через полчаса они подошли к неширокому, зелёному переулку, свернули в него и остановились перед ажурными воротами сада, за которым светлел великолепный небольшой особнячок, выстроенный в период расцвета итальянского барокко. Лайл пихнул ворота ногой, и они отворились.
— Как мило и очаровательно не запираться, не бояться воров и пускать к себе всякого приходящего! — воскликнул Герберт.
Едва он произнёс эти слова, из-за розовых кустов, окружающих особняк, выскочил с лаем громадных размеров чёрный дог и ринулся к непрошеным гостям.
— Ч-чтоб тебя!
Герберт Лайл, толкнув плечом Уотсона, прянул назад, и они вылетели на улицу, едва успев захлопнуть ворота перед самой мордой взбешённого пса.
— Уф! — воскликнул Лайл и расхохотался,— Я ожидал этого, но всё же сунулся... Тьфу ты!
— Испугались? — спросил, переводя дух, Уотсон.
— А вы нет? — ехидно взглянул на него Герберт.
— Кто вы такие и что вам надо? — послышался из сада сердитый голос.
Высокий мужчина в фартуке садовника стоял на дорожке и, унимая пса, недружелюбно смотрел в сторону пришельцев.
— Нам нужна хозяйка! — крикнул Лайл, из осторожности не спеша вновь открывать ворота. — Мы из Лондона, от полковника Джеймса Мориарти.
— А-а-а! — протянул садовник. — Ну если так, заходите. Я держу его, не бойтесь. Куш, Карло, куш!
Не прошло и минуты, как приезжие оказались в великолепной гостиной на первом этаже особняка. Мрамор и хрусталь отражались в двух громадных зеркалах, а посреди мраморной розетки, выложенной в центре пола, красовался бассейн, и бил небольшой фонтанчик. Олеандры и камелии в кадках придавали гостиной вид сказочного зачарованного замка.
Садовник передал полномочия горничной, та попросила гостей подождать и поднялась наверх, по узкой мраморной лестнице. Лайл бесцеремонно уселся в обитое белым атласом кресло и, сощурившись, оглядел гостиную.
— Небедно живёт, однако... Знаете, Уотсон, к кому мы с вами пришли?
— Понятия не имею, и вы могли бы этого не спрашивать.
— Двадцать пять лет назад эту женщину назвали Венерой Миланской, и до сих пор она — одна из самых красивых женщин Италии. Сейчас вы увидите её.
Едва сыщик сказал это, как послышались быстрые шаги, и по лестнице, придерживая рукой край свободного бардового платья, сбежала женщина.
Взглянув на неё, доктор понял, что Лайл сказал сущую правду — то была сама Венера. Гордо посаженная голова, тончайшие черты лица, кожа, нежная, как бархат и бледная, как розовый жемчуг, алый рот, дивной, непередаваемой формы, чувственный и строгий одновременно, Прекрасную шею охватывало аметистовое колье, которое на ней казалось тусклым. Плечи безукоризненной формы, выступающие из открытого декольте с бесстыдным торжеством совершенства, волосы цвета жёлтой маргаритки, густыми локонами обрамляющие лицо и падающие на шею. И глаза, глаза-сапфиры, синие, сияющие, совершенно пустые и лишённые чувства. Дивный слепок с богини, буйное торжество физической красоты над духом, плотского начала над разумом.
В первый момент доктор даже не задал себе вопроса, сколько же лет этой красавице. Потом всмотрелся и увидел морщинки, тонкой паутиной окружившие эти дивные глаза, опущенные уголки рта, складочки на лебединой шее. На вид красавице было сорок, но доктор подумал, что она ещё старше, раз её назвали «Венерой Миланской» двадцать пять лет назад.
Вбежав в гостиную, хозяйка круто остановилась перед приезжими и вскричала довольно резким голосом:
— Ну, что ему надо от меня?! Зачем он прислал вас, старый попрошайка? Ни сольди не дам!
— Спокойно, синьора, — ровным голосом прервал её Герберт Лайл. — Мы не от мистера Джеймса. У нас своё дело.
— Ко мне? — удивлённо спросила женщина.
— К вам. Если только вы синьора Антония Мориарти.
— Я самая, — кивнула та своей белокурой царственной головкой.
Её имя заставило доктора чуть заметно вздрогнуть. «Мориарти»! Значит, эта женщина была в родстве с самым страшным преступником века!
— Вы вдова мистера Эдуарда Мориарти? — всё так же спокойно продолжал спрашивать Лайл.
— Ну да, — опять подтвердила красавица. — Но что вам...
— Это ваши? — вдруг резко спросил молодой человек.
И, к изумлению доктора, вытащив из кармана бархатную коробочку, молниеносно раскрыл её. В ней, сияя, как две звезды, лежали два больших, синих сапфира, вставленных в золотую оправу. Они были того же цвета, что и глаза Венеры Миланской.
Уотсон буквально онемел, а красавица побледнела и вскрикнула, невольно протянув руку к коробочке:
— Где вы их нашли?! Вы поймали подлеца Базилио?!
— Того, который их у вас взял? Вы его имеете в виду? — спросил Лайл.
— Не взял, а украл! Украл! — взвизгнула синьора Мориарти. — Это была память о покойном муже. Я требую, чтобы вы мне их вернули.
— Спокойно, синьора, — сурово произнёс молодой человек, отводя в сторону её руку. — Прежде всего, вы не имеете права на эти сапфиры, и ваш покойный супруг тоже не имел на них права. Они краденые. Ведь вам это было известно?
Красавица вспыхнула:
— Меня никогда не касалось, где мой муж берёг деньги! Я вообще не знала, кто он такой... То есть я не знала о роде его занятий.
— Вы лжёте, — покачал головой Лайл. — Для всех здесь, в Милане, ваш супруг был Жозефом де Бри, французским коммерсантом, но вы с самого начала знали его настоящее имя. Вы встречались с членами его лондонской шайки. Когда пять лет назад в Лондоне происходили судебные заседания по делу о преступной организации, которой руководил профессор Мориарти, могло всплыть и ваше имя.
— Но ведь не всплыло! — с вызовом проговорила синьора Антония. — Это не моё дело, кого и за что там судили. Мой муж был в это время уже мёртв.
— К счастью для вас, — заметил Герберт Лайл. — Он не пощадил бы вас, будьте покойны. Тем же, что вы тогда не были потревожены, ваша милость обязана исключительно человеческой порядочности мистера Шерлока Холмса. В его материалах есть достаточно сведений о вас, синьора, но он не счёл нужным передавать их в суд. Вам попался рыцарь, только и всего.
Глаза женщины блеснули любопытством:
— Шерлок Холмс! А вы его знаете? Вы ведь тоже сыщики?
— Да, и мы здесь по поручению мистера Холмса, — кивнул Лайл.
— А почему же он сам не приехал? — синьора Мориарти улыбнулась. — Мне бы так хотелось на него посмотреть!
— В самом деле? — не сдержался Уотсон.
— Да! Я мечтаю увидеть человека, который оказался умнее и сильнее моего Эдуардо и даже сумел его убить! Это должен быть титан, необыкновенный мужчина. А я, синьоры, очень люблю необыкновенных мужчин! Почему он не приехал?
— Он занят другим делом, — холодно ответил Лайл. — Удовольствуйтесь нами. Этот джентльмен — друг мистера Холмса, доктор Уотсон, врач и писатель. Это ему мир обязан тем, что знает о подвигах великого сыщика так много. Меня зовут Герберт Лайл, и я тоже, смею вас уверить, весьма необыкновенный мужчина. И так, прошу отвечать на мои вопросы. У вас украли «глаза Венеры»? Ведь так?
— Странный вопрос! — фыркнула красавица. — Вы держите их в руках.
— Я держу в руках ту самую подделку, которую удалось заполучить полиции вместо настоящих камней, — сухо рассмеявшись, объяснил Лайл. — Мне разрешили взять их в архиве Скотленд-Ярда. А вы не видели этой подделки? Так вот, полюбуйтесь. Правда, не отличишь?
— Чудная работа! — прошептала синьора Антония, не отрывая глаз от открытой коробочки. — А вы не обманываете меня?
Герберт Лайл пожал плечами, взял с небольшого столика, на котором стояли графин и два стакана, один из них, подошёл к фонтану и наполнил стакан водой. Затем он подошёл вплотную к синьоре Мориарти, поднял стакан к свету и бросил в него одну из серёжек.
Синее свечение внутри камня померкло, блеск его стал тусклым и размытым.
— Убедились? — спросил сыщик. — Сапфир в воде не потускнел бы.
— Да-да, — разочарованно протянула синьора Мориарти. — Ну... Что же вы стоите-то? Давайте сядем, раз уж вы пришли со своими стекляшками и дурацкими вопросами.
Она уселась в кресло, закинув ногу на ногу, так, что показалась тонкая изящная щиколотка, облитая шёлковым чулком. Мужчины, переглянувшись, сели напротив, один в такое же кресло, другой — на стул.
— Ваш муж украл «глаза Венеры» специально для вас? — спросил Герберт Лайл.
— Не он их украл, как вы выражаетесь, — ответила Антония. — Для него украли.
— Но по его плану?
— Конечно. Только Эдуардо и мог так хитро придумать. Он мне пообещал, что достанет камни цвета моих глаз и такие, каких ни у кого больше нет. Я его попросила об этом, едва услышала, что есть такие.
— Откуда? — Лайл с трудом скрыл брезгливую гримасу. — Судя по всему, вы не читаете английских газет.
— В итальянских тоже писали.
— А-а-а! Кто же осуществил план мистера Мориарти?
— Базилио. Этот гнусный проходимец. Их потом только двое, насколько я знаю, и осталось от всей их организации: Базилио и ещё один полковник, но он в Италию не приезжал, и я его не знаю.
— Себастьян Моран[2], — уточнил Лайл. — Но нас он не интересует. А этот Базилио — ваш соотечественник? Итальянец?
Антония Мориарти презрительно рассмеялась:
— Да нет! Вам, англичанам, это было бы приятно: раз мошенник, то, значит, итальянец. Но Базилио — всего лишь его прозвище, потому что у него был фальшивый паспорт на имя Базилио Фернани, вот приятели его так и прозвали. На самом деле он англичанин, адвокат, в Оксфорде учился. Хитрюга и прохвост, каких свет не видывал! Он вызнал, что за сапфирами охотится какой-то знаменитый в Англии вор, и предложил Эдуардо разработать план, как свалить похищение и убийство на этого самого вора. Он с ним знаком был, с вором-то, ну и навёл его на камни. И сам подменил их.