— Я не знал, что сапфиры подменены, — прошептал герцог. — Я только потом стал догадываться...
— Потому что до этого познакомили Гендона по его просьбе с ювелиром леди Элинор, мсье Кастеном, в Париже. Это у него он заказал подделку, привезя ему портрет миссис Леер с изображёнными в её ушах «глазами Венеры», Миссис Леер позировала художнику Флемингу за год до похищения сапфиров, портрет был куплен вами на аукционе, а потом куда он делся? Его нет в вашей галерее! Сами отдали Гендону, или он увёз у вас?
— Я ему подарил, — простонал лорд Уордингтон. — Но, клянусь Богом, я не подозревал, для чего протрёт нужен Брейсу. Уже потом у меня зашевелились подозрения, когда один знакомый рассказал, что видел в Италии, в театре, знаменитую миланскую красавицу с серьгами, очень напоминающими нашумевшую подделку. Я тогда и подумал... Но Джон уже был в Австралии.
— А о том, что Леера убил Гендон, а свалил всё на вашего сына, вы не догадывались?! — теряя самообладание, воскликнул Шерлок. — Вы не догадывались, что он навёл Джона, которого перед тем совратил и сделал вором, на эти самые сапфиры, чтобы свалить на него убийство?! Гендон не сам замыслил это виртуозное преступление, он был членом шайки профессора Мориарти. «Глаза Венеры» нужны были Мориарти, чтобы подарить их своей куртизанке-жене. Вы этого не знали?!
— Нет, нет, нет!!! — вскричал лорд Уордингтон. — Ради бога, чего вы хотите от меня?!
— И вы не знали, — продолжал Шерлок, — что именно за это несовершенное им убийство Джон был приговорён к смерти?! Или вас устраивала его смерть? Как же, позор вашего благородного рода!
Лорд герцог привстал в кресле, судорожно хватая ртом воздух.
— Я истратил пять тысяч фунтов на адвокатов, чтобы заменить приговор.
— Пожизненной каторгой? — теперь пошатнулся Шерлок, у него вдруг застучало в висках и мучительно заныла нога. — Вы хотели, чтобы он навсегда исчез, не так ли, милорд? Но, кажется, я зря всё это говорю. У вас же шерсть растёт на сердце!
— Что вам нужно? — снова заплетающимся языком спросил герцог.
— Мне нужно доказательство законного происхождения лорда Кромуэла, вашего сына. Мне нужно признание вами его прав на титул и наследство. Мне нужно, наконец, чтобы вы сказали мне, где искать вашего омерзительного сообщника. Вас я не трону, не бойтесь, я никому не покажу этой вашей рекомендации, данной лже-садовнику, не обнародую вашей связи с убийцей.
— Он охотно припутает меня, если дело дойдёт до суда! — воскликнул лорд Уордингтон.
— Конечно, только кто ему поверит? Не бейтесь, вашего соучастия в преступлениях Гендона не докажет ни один суд, а я сделаю всё возможное, чтобы тень не пала и на ваше доброе имя. Я делаю это не ради вас, милорд, вы мне отвратительны, но ради Джона. Верно, у его матери было чистое сердце.
— Да, удивительно чистое, — странно улыбаясь, прошептал Уордингтон. — А как... как вы собираетесь доказать невиновность Джона?
— По сути дела, она уже доказана, — Шерлок опять опустился на стул и, слегка сморщившись, сжал рукой левое колено. — Я вчера виделся с ещё одним человеком, милорд, с моим другом, доктором Уотсоном. Это было нелегко: доктор живёт сейчас в моей квартире на Бейкер-стрит, а там дежурит полиция. Но мне удалось его вызвать оттуда, мы поговорили, и я узнал, что почти все доказательства собраны, и подлинные сапфиры уже нашлись. Между прочим, они снова были у вашего друга, мистера Гендона, он украл их у вдовы Мориарти. Вы это знали?
— Нет.
— Я так и думал. Вас интересует, кто занимался расследованием, покуда я добирался сюда из Австралии? Я и сам мучился вопросом, найдётся ли такой человек, который окажется способен докопаться до истины, когда прошло столько лет. И нашёлся, милорд! Представьте! Возможно, это — второй Шерлок Холмс, хотя я сам же всегда утверждал, что второго быть не может. Как бы там ни было, мне осталось сделать немногое. Дело Джона будет пересмотрено, он не останется на каторге до конца жизни, а быть может, и я надеюсь на это, быть может, и не вернётся туда.
— Да благословит вас за это Бог, сэр! — воскликнул герцог.
Шерлок посмотрел на него с прежней печальной усмешкой:
— Теперь вам, возможно, и хочется этого. Вы все потеряли и хотите хоть что-то вернуть. Я не стану рассказывать Джону о том, что вы помогли Гендону украсть «глаза Венеры». Он и так много страдал из-за вашей жестокости. Попробуйте попросить у него прощения, быть может, он и простит. А сейчас мне нужны документы. Или вы все уничтожили?
— Нет, — лорд Уордингтон через силу поднялся с кресла. — Я ничего не уничтожал. Идёмте, вы всё получите.
Они прошли из гостиной в бильярдную, оттуда, через небольшой китайский будуар — в ротонду, где на стенах и вазах греческой работы бородатые сатиры гонялись за нимфами, а затем через ещё одну комнату вошли в спальню герцога.
Эта просторная комната, отделанная малиновым штофом, была погружена в сумрак, потому что бархатные портьеры на окнах были сдвинуты. Лишь отдельные лучи солнца просочились через узкие щели между половинками портьер, и там, где солнечные пятна падали на темно красный ковёр, поблескивали, казалось, лужицы крови. Стоявшая в глубине комнаты огромная старинная кровать с тяжёлым пологом напоминала пещеру или нору какого-то зверя, покинутую и тоскливую. Светлые ореховые стулья, светлый столик и панели орехового дерева, которыми стены были обиты внизу, не оживляли этой тревожной и печальной картины. Воздух здесь застыл, в нём словно повис запах, похожий на осенний дух опавшей листвы, хотя за окнами царило лето.
Лорд Уордингтон подошёл к столику, на котором стояли какие-то лекарства, графин и лежал высохший компресс. Отодвинув столик от стены, герцог вытащил из резной розетки крошечный ключ, вставил его в другую розетку, в которой искуснейшим образом была замаскирована замочная скважина, повернул ключик, затем самую розетку, и ореховая панель открылась, оказавшись дверцей потайного шкафа.
В шкафу лежали какие-то папки, а ниже, на другой полке, стояла шкатулка из красного дерева. Лорд Уордингтон открыл её другим маленьким ключиком и вынул оттуда большой конверт из плотной бумаги.
— Возьмите. Здесь моё свидетельство о браке. И её. Она отдала его Гендону по моей просьбе, и он настаивал на том, чтобы я его уничтожил, но я сохранил. Здесь и бумага, свидетельствующая о рождении Джона, это настоящее свидетельство, а не то, которое я привёз из Америки, то подложное. Здесь последние письма моей жены. Отдайте сыну, пускай прочитает, это всё, что я могу ему передать в память о его матери. И ещё вот это.
Он вынул из шкатулки и положил на столик книгу в красном сафьяновом переплёте с серебром. Один уголочек переплёта был слегка надломлен, и серебряная накладка в этом месте погнулась.
Увидев эту книгу, Шерлок, который до того сохранял спокойствие, вдруг тихо ахнул и отступил, как если бы увидел привидение.
— Лорд Байрон! — прошептал он, бледнея.
— Да, — ответил герцог. — Очень старое и редкое издание, этой книге лет пятьдесят. Но вы... вы её видели?
— Вашу жену звали Лилиан? — еле слышно спросил Шерлок.
— Да. Девичье имя Лилиан Роуз. Но откуда...
— Боже мой, Боже мой! Так вот кто её убил!!!
— Вы что-то знаете?! — руки герцога, державшие шкатулку, затряслись. — Вы... её знали?
— Да, я её знал, ваша светлость, — голос Шерлока вдруг опять стал спокоен. — Она умерла у меня на руках. И я знаю наверняка, что она не покончила с собой, а была убита. Брейс Гендон её застрелил, чтобы беспрепятственно забрать ребёнка. А быть может, она сама согласилась отдать его и вот это свидетельство. Она любила вас и не хотела вам перечить, боялась вам повредить... В таком случае он её убил просто для того, чтобы быть спокойным, вернее, чтобы вы были спокойны. Вы ведь ему щедро заплатили, не так ли?
Лицо герцога исказилось.
— Зверь!!! — крик его сорвался, перейдя в хрип. — Зверь! Она вам сказала? Назвала его?!
— Нет, не назвала, — покачал головой Холмс. — Я же сказал, милорд: она вас любила, она не хотела выдавать вас. Она и с меня взяла тогда клятву, что я не стану искать убийц, и я, дурак, осёл, дал такую клятву и сдержал её! Разоблачи я вас тогда, найди я убийцу — и судьба маленького Дэвида сложилась бы по-иному. Он никогда не стал бы «незаконным сыном». И мистер Гендон не развратил бы его оскорблённую душу.
Герцог некоторое время с тупым отчаянием смотрел на Холмса. Потом в его глазах мелькнуло сомнение:
— Сколько вам лет? Вы сами тогда были ребёнком.
— Мне было семнадцать. Чуть больше. И я любил Лили и Дэвида любил, как своего сына. А вы убили её и погубили мальчика!
Лорд Уордингтон закрыл лицо руками.
— Я догадывался, я боялся думать об этом, но у меня были подозрения. Я из-за этого выгнал Гендона.
— Знаю, — сказал Шерлок. — Но потом вы продолжали ему помогать. Вы боялись его. И своей жены боялись. И не трудно вам было жить с таким страхом в душе? А Джон? Вы совсем его не любили?
Герцог покачал головой.
— После смерти Лили, клянусь вам, я никого не любил, кроме него. Но я был бессилен перед Элинор, я не мог открыть ей правду, это погубило бы меня. Но потом... я не мог простить Джону. Он меня опозорил! Мой сын — вор!
— Ужасно! — скривив губы в презрительном смешке, воскликнул Холмс. — Вор в роду Уордингтонов! Какое пятно! Убийца — ещё куда ни шло!
Лорд Уордингтон поставил шкатулку с документами на столик и закрыл потайной шкаф. Его губы тряслись.
— Судите меня, как хотите, мистер Холмс! — прошептал он. — Даже легче от того, что всё раскрылось. Я любил Лилиан, это была единственная в моей жизни любовь. Я просил у отца позволения жениться на ней, но он не хотел и слышать. И тогда мы обвенчались тайно. Я верил, что мы будем счастливы и просил Лили только подождать. Но потом... потом узнал, что состояние отца подтаяло, что имение может быть заложено. А у меня были такие планы... Отец настаивал на скорейшей свадьбе с леди Элинор. Она была очень богата. И Гендон советовал исправить ошибку юности!