– Что?!
– Вот так-то.
Он завел мотор:
– Поведу я, хочу развеяться.
Вел машину Гордеев быстро и уверенно. Хмель прошел. Зорин сейчас лежал на асфальте со свернутой шеей и ожидал, когда его бросят на холодный стол городского морга под белый свет потрескивающих ламп. Точно так же, как несколько месяцев назад на похожих столах лежали бизнесмены Матвеев и Сейфуллин со всей своей шатией-братией. Какое чудовищное совпадение, думал Гордеев, накручивая баранку, то и дело пытаясь уловить в боковом зеркальце фары догоняющих его машину автомобилей…
– Итак, сядем в кресла, как это делали Шерлок Холмс и доктор Ватсон, нальем коньяку или бренди и будем рассуждать.
– Будем, – согласился Алексей.
– Только надо еще подумать о закуске…
– Неплохо бы.
Разговор происходил в гостиной Гордеева. Хозяин дома открыл бар, думая, что бы оттуда вытянуть, но потом взял наугад сразу несколько бутылок и поставил их на стол. Сходив на кухню, он принес копченую курицу, баночку кальмаров, шпроты и лимон. Алексей помог ему с посудой.
Гордеев наполнил бокалы коньяком и, не дожидаясь сотрапезника, выпил залпом. Алексей, решив, что так надо, последовал его примеру. Гордеев налил снова.
– Итак, – посмотрев на молодого человека, сказал Петр. – Зорин убит, и его смерть имеет прямое отношение к делу, которое он подрядился выполнить для меня. По-иному и быть не может. Но кто его убил? За столом с детективом, как сказала официантка, сидела девушка. Вполне возможно, это была Ева. Но разве хрупкая, пусть и очень незаурядная молодая женщина способна свернуть голову здоровому крепкому мужчине, для которого физическая и умственная борьба – профессия? Может быть, покойный Зорин с неба звезд и не хватал, но против девушки устоять бы смог. – Он взял бокал, и Алексей последовал его примеру. – Потом, не по-женски это – сворачивать шею, да еще в людном месте. Ты согласен?
– Да, согласен.
– Скорее, женщина, покусившаяся на убийство, подлила бы партнеру яд. Но свернуть шею – увольте! Это для здорового крепкого мужчины.
Гордеев осушил бокал с коньяком, тоже не замедлил сделать и Погодин. Оба закусили лимоном, зацепили по кусочку копченой курицы.
– Кто же этот здоровый крепкий мужчина? – продолжал хозяин дома. – Колобок? Но ведь фотографу лет шестьдесят, и он совсем не похож на убийцу, ломающего своей жертве кости. Я его видел. Дерзкий и злой ботаник, не более того.
– Кто-то третий? – затаив дыхание, спросил Алексей, на которого коньяк, да на голодный желудок, уже заметно подействовал. – О ком мы пока ничего не знаем?
– Из моей головы не выходит «триллер», рассказанный Евой однажды ночью: оба «фрагмента» – убийство Бориса Матвеева из-за чемоданчика с миллионом долларов в его «Мерседесе» и Марата Сейфуллина, в собственном доме. В обоих случаях были убиты физически сильные мужчины. Трех из них героиня Евы, если так можно выразиться, отравила. Это я понимаю, это по-бабски. Еще одному воткнула шило за ухо…
– За ухо? – переспросил Алексей Погодин.
– Да, старая восточная расправа. Женщины-убийцы носили в своих огромных прическах длинные заколки, которые в нужный момент превращались в смертоносное оружие. Это я тоже могу понять. Но шоферу Матвеева, здоровому бугаю, свернули шею. Это какой же силой нужно обладать? И вообще, хватит ли тут одних человеческих способностей или та женщина была каким-то сверхсуществом: зловещим, беспощадным, а главное – предельно расчетливым?
Алексей первым потянулся за бокалом.
– Молодец, – одобрил его жест Гордеев. – И кто управлял ею? Ева мне сказала, что эта дама сама не знает, кто она. Лунатик! А стало быть, за ней кто-то стоит, более могущественный и страшный.
Они выпили коньяк просто как лекарство. И вновь посмотрели друг на друга.
– Почерк убийства шофера и детектива Зорина – одинаков. К покойникам Матвееву и Сейфуллину ваш покорный слуга не имел никакого отношения, и слава богу. Но сыщик-то на меня работал! И его объектами были Колобок и Ева. От этого мне становится страшно.
– И мне тоже, – признался Алексей.
– Но если и впрямь они работают на государство, выполняют тайную миссию, то смерть Зорина объясняется легко. – Гордеев погрозил ему пальцем. – В органах найдется много специалистов по экстренной отправке на тот свет любого неугодного, по простоте ли душевной или обдуманно перешедшего великим мира сего дорогу. Запросто сломать, «под музыку и пляски», неугодному шею и достойно удалиться. Никто не потребует от тебя ответа. А потребует – пожалеет.
Хозяин дома потянулся за новой бутылкой, легко открыл ее и плеснул темную жидкость в бокалы.
– Что это у нас? Ага, виски. Что ж, пусть будет виски. Ты не против?
Алексей отрицательно помотал головой.
– Отлично. Зорина убили как раз в тот день, когда я навел его на Колобка. И вот от этого факта уйти нельзя. Но тогда почему Колобок испугался и уехал в тот же самый день? Значит, какое-то опасение его посетило или он так боялся огласки? Ему тоже могла грозить опасность? Но тогда почему все еще живы господа Гордеев и Погодин?
– Мы? – затрепетал Алексей.
– Именно. Мы уже сравнительно долгое время мельтешим на пути у Колобка и Евы. – Гордеев встал, подошел к буфету, провернул ключ в замке и полез куда-то вглубь. – Предположить, что мы не в курсе их рискованного предприятия, вряд ли возможно. Мы знаем так много, что теперь я скорее согласился бы пребывать в глубоком неведении.
В руке его появился пистолет.
– Газовый? – спросил Алексей, протягивая руку.
– Он самый, – отдавая ему оружие, кивнул Гордеев. – «Вальтер». Но для них это просто пугач.
– Да-а, – протянул Алексей. – Вот не думал я, во что влипну сразу после армии. Если со мной что-то случится, отец с матерью повесятся.
– А тебя в Предтеченск никто не звал, – резонно заметил Гордеев. – Ладно, посмотрел, и хватит. Лучше выпьем.
Они опрокинули по сто граммов виски.
– Ну как? – спросил Петр.
Алексей пожал плечами:
– Даже не знаю. Коньяк привычнее. А еще привычнее – пиво с водкой.
– Этим не увлекайся, – с отцовской заботой посоветовал Гордеев. Он отломил куриную ногу, впился в нее зубами. – Вот что, – прожевав, сказал Петр, – мы не сдвинемся с места, пока не узнаем, кто эти двое друг другу.
– Кто – двое? – потянувшись за другой ножкой, спросил Погодин.
– Ева и Колобок. Кто же он, этот гребаный фотограф, и моя Ева? Или уже не моя. Что их объединяет? Чем они занимаются? Но можно пойти и по другому следу…
– По какому?
– Когда и куда делась милая Даша Погодина и откуда взялась прекрасная Ева?
– Да, – согласился немного окосевший Алексей. – Это очень важно!
Копченая курица была съедена, кальмары и шпроты тоже, за ними последовала яичница с ветчиной, банка тушенки, остатки осетрового балыка, картошка, отваренная в мундире. Стол представлял собой кладбище объедков. Что до содержимого бара, то ему нанесли если и не абсолютное поражение, то весьма сокрушительный удар. Среди тарелок прятался газовый пистолет.
За окном брезжил рассвет.
– Жизнь человека коротка и зыбка, как у мотылька, что очень близко подлетел к свече, – говорил Гордеев, подливая водку осоловевшему, но еще державшемуся Погодину. – А мы очень близко подлетели к этому огню, Алеша. Очень близко…
– Очень близко…
– Хочешь не хочешь, а приходится заглядывать дальше.
– Приходится…
– А именно: стоит нам остановиться сегодня, прекратить расследование, или идти вперед?
– Идти вперед.
– Потому как, очень возможно, сделай мы еще один неверный шаг, и тотчас же отправимся вслед за детективом Зориным.
Алексей, с туманом в глазах, посмотрел на собутыльника и предусмотрительно промолчал. Кажется, перспектива отправиться за детективом Зориным казалась ему сомнительной, а идти вперед очень хотелось.
Гордеев спал в одежде на неразобранной кровати, Алексей – на его диване с газовым пистолетом в руках… И хотя за окном вовсю разгорался рассвет, на столе мутно сияла лампа.
Гордеев разлепил глаза – было десять утра. Он встал, размял плечи. Спавший на диване Алексей походил на убитого шальной пулей новобранца. Гордеев заботливо накрыл его пледом и проследовал в ванную комнату.
Он долго стоял под холодным душем, сжимая зубы, чтобы не заорать и не выпрыгнуть из ванной. Затем выпил кофе с двумя рюмками коньяку и уже на улице почувствовал, что ему лучше. Появилась лихорадочная активность – значит, стоило браться за дела. Весна тоже придавала бодрости.
Гордеев поймал машину и доехал до большого офисного здания, где арендовал кабинет ныне покойный Зорин. Вахтер был другой – пожилой и серьезный мужчина с усами.
Гордеев склонился над окошечком.
– Простите, мне нужен детектив Зорин, какой у него кабинет?
Охранник нахмурился, стал листать журнал.
– Зорина пока нет, – сказал он.
– А этаж у него какой? Кабинет?
– Третий этаж, кабинет тридцать шесть.
– Поищу пока хорошего юриста, – с улыбкой проговорил Гордеев. – Мне он нужен не меньше, чем детектив. Кажется, я развожусь, – добавил он.
Охранника эта новость никак не тронула. Гордеев поднялся на третий этаж, оглядываясь на редких клерков и посетителей, и отыскал кабинет Зорина. На фоне светлого окна в конце коридора выплыла женщина и тотчас исчезла в кабинете напротив.
Оглядываясь, Гордеев направил ключ в замочную скважину и через несколько секунд оказался в кабинете убитого детектива. Он быстро запер за собой замок. Зорин не появится, а вот клиенты или соседи – запросто. Он стал торопливо рыться по ящикам и полкам, пытаясь отыскать все, что касалось его дела, но – мимо. Гордеев загрустил. В шкафу он нашел початую бутылку дешевого бренди, свинтил крышку и сделал из горлышка несколько глотков. Нечаянно его взгляд упал на стопку фотографий, лежавших на столе – на самом видном месте. Он их просто упустил из виду.
Гордеев стал лихорадочно перебирать снимки. Они датировались вчерашним днем – число было проставлено в верхнем правом углу. Фотографии были мутноваты, потому что отсняли их ночью, но касались они именно его дела! Присмотревшись, Гордеев разглядел старый кирпичный домишко – в ряду подобных себе. Но чем так привлек детектива этот дом? Очень скоро он понял причину интереса детектива Зорина: на двух фото в дверь дома заходил невысокий круглый человечек. Гордеев почти сразу понял, кто был запечатлен на