снимке. Колобок! Петр Петрович даже сел на стул, всматриваясь в эту тень на фото – так ненавистную ему!
Внезапно за дверью раздался шум. Гордеев напрягся, на цыпочках подошел, прислушался. По голосам можно было понять, что это – полиция. Полиция?! Господи, если его обнаружат здесь, тотчас наденут наручники! А если найдут свидетелей его вчерашнего пребывания на месте преступления, он станет главным подозреваемым в убийстве!
В замочную скважину полез ключ, и Гордеева бросило в холодный пот. Но ключ не подходил. Голос охранника бубнил: «Странно, ну должен быть ключ, должен! Если он его не забрал с собой, а такое бывало». «Будем вскрывать? – неуверенно спросил кто-то. – Или подождем?» – «Да как же это вскрывать? – зароптал охранник. – Дверь, что ли, ломать? А кто замок новый вставлять будет? – сопротивлялся он. – Поискать надо вначале – где-то есть дубликаты. А хотите ломать, бумагу заполняйте. И сами потом вставляйте». За дверью стихло. Наконец Петр понял: взломщики решили отыскать второй дубликат ключей – голоса смолкли.
Влипший в стену Гордеев выдохнул. Так и до инфаркта недалеко! Убедившись, что за дверью никого нет и никто не дышит в замочную скважину, он положил пачку фотографий в карман, обтер носовым платком все, за что хватался, вставил ключ и провернул его в замочной скважине. Прислушавшись, он на свой страх и риск приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Две уплывающие спины – и все. Он молнией вылетел из кабинета и так же быстро запер его.
Уже на лестничном марше Гордеев почувствовал невероятное облегчение. Пронесло! Пронесло… Он покидал здание куда быстрее, чем проник сюда. Краем глаза увидев двух сыскарей и охранника, вооружившихся найденными ключами, сжал в кармане пачку фотографий и вылетел на улицу.
Очень скоро Гордеев входил в управление городской связи. Адреналин все еще бушевал в его крови – и этим стоило воспользоваться. Он отыскал кабинет Куренковой, начальника строительного отдела, постучался, вошел и закрыл за собой дверь.
– Здравствуйте, Анна Петровна, я к вам по необычному вопросу… Хотя, впрочем, по деловому… Я сяду?
Строгая на вид женщина средних лет, в деловом костюме, взглянула на респектабельно одетого посетителя из-под очков и кивнула на стул:
– Садитесь.
Гордеев присел, хотел было открыть рот, но только это и успел.
– Какой район? – спросила Анна Петровна. – Ленинский?
– Что?
– Вы насчет кабеля, который мы прокладываем под улицей Нечаева?
– Не понял вас?
– Уже много раз говорили, – она участливо потянулась к нему, доверительно улыбаясь, как психиатр больному паранойей, – как только проведут кабель, сразу у всех появится долгожданное кабельное телевидение. За сутки, в крайнем случае двое. Вы руководитель проекта, старший в группе?
В голове у Гордеева зашумело. Сказывалось похмелье, а тут еще сцена из театра абсурда. Он взглянул за окно, где вовсю трепал ветви деревьев апрельский ветер.
– Собственно, – не очень по-деловому начал он, – речь идет о совсем других вещах…
– Вы по какому вопросу, гражданин? – строго спросила Анна Петровна.
– По поводу вашей квартиры… Я бы хотел ее снять… Только вчера съехал жилец, говорил, насовсем… Я о квартире на Пушкинской, дом двести сорок шесть…
– Господи ты боже мой, – Анна Петровна покачала головой, – ну вы даете… Да, девушка мне сообщила, что ее дядя срочно уезжает, вернуть оплату за полтора месяца не требует, но я пока сдавать квартиру не буду. У меня дочь выходит замуж, как снег на голову, так что, нет…
– А я думал, сам дядя и снимал у вас квартиру.
– Нет, расплачивалась племянница, молодая дама.
– Такая привлекательная, высокая, рыженькая, с короткой стрижкой?
– Да-да.
– И она только вчера вам об этом сказала?
– Только вчера. – Хозяйка кабинета нахмурила брови. – Так что, извините, квартира не сдается. – Она смягчилась. – Не знаю вашего имени-отчества…
– Да что теперь говорить, – перебив ее, махнул рукой Гордеев и встал, – не сдается, значит, не сдается.
Он откланялся и вышел.
Алексей так и лежал на диване, накрытый пледом, но уже с мокрым полотенцем на лбу. Он сиплым голосом сказал:
– Вам, Петр Петрович, звонили.
– Кто?
– Мужчина. Имя у него такое знакомое, что-то из Древней Руси…
– Ярослав Мудрый?
– Я серьезно, Петр Петрович.
– Кирилл Мефодьевич?
– Точно. Позвоните ему, он очень просил.
– Позвоню, – кивнул Гордеев и тут же разложил перед Алексеем фотографии, выкраденные из кабинета Зорина. – Видишь эту спину? – ткнул он пальцем в тень на одной из них.
Алексей сонно протирал глаза, придерживал полотенце на голове, но ожил быстро, едва поняв что к чему:
– Колобок?! Точно, Петр Петрович?!
– Он самый, – кивнул Гордеев.
– Но что это за место? – спросил Алексей.
– Вопрос не в бровь, а в глаз, – заметил старший компаньон. – Надо думать.
Пока Алексей отмокал в ванной, Гордеев попивал кофе с коньяком, рассматривал фото, думал и гадал. Судя по дате, снимки сделаны в Предтеченске. Ни в какой другой городок области Колобок и Зорин не успели бы смотаться. Темная улица, старые купеческие домишки. Несомненно – уголок старого города…
– Стоп, стоп, стоп, – пробормотал он.
– Что, Петр Петрович? – выходя в банном халате, пожалованном Гордеевым с барского плеча, спросил Алексей.
– Кажется, я знаю, где это, – проговорил он. – Видишь, за одним из зданий разноцветные светлые лучики? Это искусственный фейерверк над супермаркетом на Пушкинской. Самый центр старого города! В глубине, в паре кварталов от больших магазинов и казино, самые древние кварталы. Я хорошо знаю это место – отсюда пять минут на машине. Отправимся, когда стемнеет. А пока…
Гордеев набрал номер телефона Огаркова. Долгие гудки: никого нет дома. Значит, старик звонил или из библиотеки, или от друзей. «А были ли у него друзья? – подумал Гордеев. – Всю жизнь – особняком. Может быть, так и лучше? Никаких привязанностей, любовей, страстей. Только книги, прошлые века. Чем не средство для долголетия?»
Гордеев вошел в библиотеку за полчаса до закрытия. С порога гигантского, уже опустевшего зала, в самом его конце увидел Огаркова. Не обманула интуиция! Взглянув на часы, он быстро направился к университетскому преподавателю.
– Ваш звонок был очень кстати, Кирилл Мефодьевич, – проговорил он, пожимая Огаркову руку. – Здравствуйте.
– Добрый вечер, Петр, вы припозднились. Думал, вы мне домой позвоните. Хотя, – он хлопнул по раскрытой книге рукой и хитро улыбнулся, – туда мне совсем не хочется… Лицом вы осунулись. Что с вами?
– Жена ушла, – скромно ответил Петр. – Взяла и ушла.
Огарков лукаво, но с сочувствием, прищурил один глаз.
– Ладно от меня – книжного червя. А вы-то чем их племени не угодили?
– О, это непредсказуемое племя, Кирилл Мефодьевич…
– Верно. Загадка, которую я разгадать никогда бы не взялся… Так вот о загадке вашей. Она удалась на славу. Из области, как сейчас модно говорить, паранормального. И ответ, чувствую, не уступает. Я, собственно, звонил, чтобы сказать: мы на правильном пути. Я отыскал лазейку, а за ней и тропинку, очень возможно, ведущую к разгадке. И буквально завтра-послезавтра с удовольствием уделю вам время… Кстати, вы никогда не были знакомы с трудами исследователя Роберта Оуэна, англичанина, когда-то – офицера армии Великобритании, служившего в Африке?
– Увы, нет, – покачал головой Петр.
– А вы когда-нибудь слышали о гибели английского форта Сент-Джонс, в Южной Африке, близ Гараакумо?
– Нет, тоже не слышал.
– На хорошо вооруженный форт, с двумя батареями пушек, напало племя наори. Силы были в пользу англичан: надежный гарнизон против двух или трех сотен дикарей. Англичане удивлялись: белены, что ли, они объелись, эти наори? Но из английского гарнизона спаслось всего несколько человек. Ружья не брали наори, солдаты выпускали в них из карабинов по пять, десять зарядов, каждый второй из которых был смертелен, но наори оставались живыми и шли вперед. Только пушки могли справиться с воинственными аборигенами, разнося их на куски…
Догадываясь, что в руках Огаркова чудесная книга, способная дать необходимую и долгожданную информацию, Гордеев вновь отрицательно покачал головой:
– Нет, Кирилл Мефодьевич, такое бы я запомнил. Мне должно быть очень стыдно?
Огарков усмехнулся:
– Ни в коем случае. Я сам только вчера добрался до нее. Путь был хитрый, но интересный. В Африке капитан Оуэн столкнулся с явлением удивительным и страшным одновременно, поразившим его до глубины души. Я буду работать с этой книгой завтра, так что сегодня могли бы отделаться звонком. Но вас ждет крайне интересная история!
– Очень надеюсь на это, – благодарно кивнул Гордеев.
Из библиотеки они вышли вместе. Весенний вечер был темным, но пронзительно свежим. Текли по городу машины, мягко брызжа светом на мокрые улицы, дома лучились тысячами огней.
– Странное дело, эти загадки, – говорил Огарков своему бывшему ученику. – Недавно взял одну фотографию…
Кирилл Мефодьевич замолчал, шагая не торопясь и с улыбкой глядя перед собой, точно вспоминая о чем-то в высшей степени забавном.
– Вы сказали – фотографию, – вернул его к действительности Гордеев. – Какую же?
– Да-да. Нашел и думаю: почему она хранится у меня столько лет? Двадцатые годы, чужие люди, курорт. Другая эпоха, другие лица. Откуда она взялась в общей свалке фотографий? Не выбросить ли мне ее? Я хоть и не большой любитель наводить у себя порядок, – улыбнулся он, – и все-таки выкинул немало всякой ерунды… А эту фотографию оставил. Было что-то в ней теплое. А подсказать уже некому. Раз оказалась у меня в руках, другой. Жалко расстаться, и все тут. Однажды сел ваш покорный слуга в кресло, подержал ее в руках, пригляделся и нашел ответ: в маленькой девочке, спрятавшейся за бронзового атлета, я узнал свою тетю Клару, которая нянчилась со мной, когда в блокадном Петербурге умерла моя мать, а отец воевал. – Он развел руками. – Знаете, Петр, эта отгадка принесла больше радости, чем все другие, куда более серьезные. Никогда бы себе не простил, избавься я от старой фотографии… Как вам эта трогательная история?