– Или они вдвоем, – глядя в глаза молодому человеку, проговорил Гордеев. – Телефон!
Спрыгнув с лестницы, он бросился к аппарату и нажал первую цифру – «0», но на ней все и оборвалось.
– Обрезал провод! Сотовый!
Гордеев достал трубку и набрал «02», но старинный каменный подвал не пропустил сигнала…
И вновь тяжело и протяжно завыл шкаф, а потом с грохотом упал на крышку лаза, точно вдавил ее в эту каменную яму.
– Да они и впрямь замуровали нас, – усмехнулся Гордеев. – Что дальше?
Он интуитивно взглянул на лампочку – она тотчас потухла.
– Обрезали провод, – прошептал Алексей.
– Предусмотрительные сволочи, – проговорил Петр. – Где наш фонарь?
– На столе, кажется, – откликнулся в темноте Погодин. – Я там его оставил…
– Доставай свой сотовый, – только и сказал Гордеев.
Они достали телефоны и стали ярким светом выводить зигзаги по лаборатории, пока Алексей не отыскал фонарь и не включил его, полоснув ярким лучом по потолку. А там, точно над их головами, что-то гулко двигалось, скребло и шуршало.
– Он набивает шкаф, – кивнул Гордеев и быстро схватил себя за пояс. – Черт! Фомка! Осталась наверху… Теперь, Леша, вся надежда на раскладной нож.
– Может быть, раздобудем топорик, а, Петр Петрович? Тут же подвал.
– Тут – лаборатория, хотя все возможно. Давай поищем.
Они стали рыться по шкафчикам, пытая фонарем темноту и пыль, но им открывались только новые флаконы и банки с химикатами, корни и травы. И копи, копи макулатуры! Старые журналы, газеты, книги…
А наверху все никак не могли угомониться – возились и возились. Гордеев и Погодин, то и дело задирая головы, смотрели в темноту.
– Что они там делают? – наконец не выдержал Алексей. – Чего хотят?
– Мы это скоро узнаем, – ответил Гордеев. – Чтобы разрезать ножом пару досок, послойно – потребуется часа два непрерывной работы. Час – тебе, час – мне. Потом – фанера шкафа, но она – плотная. Поэтому они и заваливают его разным барахлом.
Неожиданно с потолка стали раздаваться гулкие и равномерные удары.
– Они прибивают шкаф к полу, – заключил Гордеев. – Это уже хуже. Я думал, что, сломав крышку, мы все же приподнимем и оттолкнем его. Но теперь уже вряд ли.
– Может, соседи очухаются – время уже за полночь. – Алексей двинулся к лестнице. – И мы стучать будем.
– Какие соседи? – усмехнулся Гордеев. – Ты домик видел? Тут ханыги одни. Аборигены. Они уже спят, только к утру, как ты говоришь, очухаются. Это ж подвал – тут ни хрена не слышно. Надо что-то другое придумать, надо… Пока они, эти двое, не придумали.
– Уже придумали, – стоя под лестницей, проговорил Алексей. – Вода сверху капает – краны открыли.
Гордеев метнулся к лестнице, и сразу ему на лицо попала струйка воды.
– Наше время сокращается, Леша, – сказал он. – За час, конечно, мы не утонем, но утра ждать не следует. А то будет у нас ловушка по полной программе. Вот попали…
Они исследовали стены – все были выложены прочно: кладка дореволюционная, купеческая, на совесть!
– Теперь тут аквариум, – нервно пробормотал Гордеев. – А мы точно две рыбки – сомики, блин. Только без жабр. И аквариум необычный – с химикатами. – В зыбкой темноте он поймал взгляд Алексея. – Точно?
– Делать что будем, Петр Петрович? Фонаря на сколько хватит?
– На полчаса бесперебойной работы, – ответил он. – В энергосберегающем режиме – на час. Ладно, не дрейфь. Вот если бы они нас газом решили уморить – тогда другое дело. Но не решились. Весь дом мог бы сгореть. Нашли бы, кто снимал комнату, и во всероссийский розыск. А тут – наводнение на первом этаже. Так, пустячок! Бытовая неурядица, правда, с летальным исходом. Сдохли два химика, но квартал-то не выгорел. – Он хлопнул Алексея по плечу: – Хватит болтать, пошли резать доски. Нет, прежде вот что…
Они аккуратно, чтобы ничего не пролить, переставили все склянки на стеллажи, перевернули старый могучий стол и выломали две ножки. Пока работали, вода уже стала хлюпать под ногами. Они торопились.
– Теперь у нас у каждого по дубинке, маленькому тарану, – вооружившись, заключил Гордеев. – Наверх, – я первый. Свети мне, Леша!
Поднявшись и раскрыв нож, Гордеев выбрал самый крупный прогал между двумя досками и стал отсекать по тонкой стружке. Он резал аккуратно – берег нож. Вода то и дело попадала ему на лицо, он уворачивался, отфыркивался, отплевывался и лишь изредка взрывался глухим матом.
– А там, кажись, затихли, – проговорил Алексей, следя лучом за рукой Гордеева. – Точно, Петр Петрович?
– Точно, точно, – усмехнулся тот. – Или ждут, когда мы высунемся, чтобы топором по башке заделать. Вот что страшно. Впрочем, хотели бы, уже бы заделали. Так нет, они решили вот так, с особым цинизмом!
– А где этот Лощинск?
– Да хрен его знает! – пыхтя, ответил Гордеев. – Выберемся – карту купим. Если выберемся.
– Понятно, – вздохнул Алексей.
– Ты фонарь прямее держи!
– Держу я, – откликнулся снизу Погодин, смахнув с лица мокрую стружку. – Тяжело идет?
– Тяжело, так что готовься к смене.
– Готов я. Вот уже и вода в ботинки затекает…
Напряжение росло – вода и впрямь прибывала, не быстро, но с завидным постоянством, а Гордеев срезал только половину доски и выдохся. Они поменялись – теперь крышку их склепа кромсал Алексей, а Петр Петрович, тяжело дыша, целил фонарем на лезвие ножа, но руки подрагивали от напряжения, и он то и дело промахивался. Алексей решил взять хитростью – он высекал середину доски с обеих сторон. Но оттого и вода пошла сильнее. Наконец середина была вырезана, Алексей забрался под один из краев пальцами и стал раскачивать обрубок. Его мышцы вспухли от напряжения, он сопел и рычал, тряс головой и отплевывался, но наконец обрубок поддался и стал расшатываться. Алексей выдернул его и, отшвырнув в сторону, едва не угодил Гордееву в темя.
– Эге, богатырь! – отступил назад старший компаньон. – Ты аккуратнее!
Скоро Алексей выдернул и второй обрубок. Надрезав соседнюю доску, он сказал:
– Давайте мне ножки от стола, Петр Петрович. Мысль есть…
Гордеев протянул ему обе палки, и Алексей, вставив одну между доской и стенкой опрокинутого шкафа, стал что есть силы вколачивать ее другой. Когда та вошла, он быстро выломал вторую доску, то же самое проделал и с другими. Остатки дверцы были зверски выломаны в течение четверти часа, но вода уже поднялась выше колен.
– До чертовых химикатов бы не добралась, – сказал Гордеев. – Кто его знает, какую реакцию ждать.
Алексей навалился на перегруженный шкаф плечом, но впустую.
– Теперь вы, – тяжело дыша, сказал он. – Сил уже нет.
Фонарь стал слабеть. Гордеев вооружился ножом и, недолго думая, выцарапал на стенке шкафа широкий круг и стал резать по отметине. Затем, когда засечина стала глубокой, перехватил у Алексея ножку стула и вскоре выбил фанеру.
– Фигурная резьба! – вырвалось у него вслед за чередой матерных слов.
Он вырвал неровный круг фанеры и запустил его по темной лаборатории. Тут же ему на голову повалились книги.
– Теперь поумнее, – заключил Гордеев.
Внезапно комната над ними ожила. Внутри сразу все сжалось.
– Тсс! – прошептал он. – Да ведь они все это время были здесь… Господи!
А над их головой уже что-то скрежетало и ухало.
– К чему готовиться, Петр Петрович?
– К худшему, Леша. Может, они сейчас нам кислоты плеснут или гранату кинут, а?
– Да ну вас, – упавшим голосом заключил молодой человек. – И так хреново, а еще вы…
Гордеев тихонько сошел с лестницы и вместе с Алексеем отступил назад. Воды уже было по пояс.
– Фонарь потуши! – прошипел он.
Когда они остались к кромешной темноте, рваная светлая полоса мелькнула над их головой, стала шире. Затем тяжело оттащили шкаф.
– Есть кто? – спросил сверху незнакомый хрипловатый мужской голос.
– Есть, – откликнулся Гордеев.
– И что вы там делаете?
– Пытаемся выбраться, – ответил он.
– Ну, так выбирайтесь, – посоветовали ему, и широкий луч фонаря ударил в темноту подвала.
– Я – первый, – тихо сказал Гордеев. – Хоть бы абориген!
– Желательно бы, – оживая, ответил Алексей. – А вдруг сообщник?
– Ладно, полезу, – тихо сказал Петр.
И, прикрывая рукой глаза, он стал осторожно взбираться по ступеням. За ним последовал Алексей.
– Вы кто? – спросил сухопарый мрачноватый мужчина в трико и майке, когда они выбрались наверх.
От него потягивало спиртным.
– Погребенные заживо, – пошутил Гордеев.
– Кто-кто?
– Друзья вашего фотографа дяди Саши, – став серьезным, ответил Петр. – А вы кто?
– Дед Пихто! – недовольно ответил их спаситель. – Живу я тут! А вы долбитесь и долбитесь. – Он пригляделся к незнакомцам. – Мокрые все, что ли?
– Мокрые, – подтвердил Гордеев.
– Я только с ночных работ вернулся – асфальт клал, – объяснил он. – А тут – кроты! Как вы туда попали-то?
– Да все сосед ваш: сам ушел, а нас оставил. И шкаф еще на крышку уронил.
– Что звенишь? – спросил абориген. – Это как же он шкаф мог уронить, уходя?
– Лучше скажи, полицию вызывать будем или так обойдемся? – спросил, в свою очередь, Гордеев. – Утопить нас хотел ваш постоялец. Понятно? Уголовщина это.
– А-а, – протянул абориген. – Не, полицию вызывать не будем. Не люблю полицию. Так он что, вас порешить тут решил?!
– Точно, – кивнул Гордеев.
– Вот паскуда! – вырвалось у аборигена. – Сдавай потом комнаты! С виду вроде приличный дядька. И за что он вас?
– Это не важно. Сюда он больше не вернется – никогда.
– Так ведь на год вперед заплатил?
– Не важно. Эти деньги – ваши. Еще у меня десять тысяч рублей, – сказал Гордеев. – Если за эту сумму вы готовы все оставить как есть, то мы с товарищем уйдем немедленно. Так как?
– Готов, – быстро ответил абориген. – Гоните бабки и дуйте – нет вопросов. С водой я разберусь.
Из дома они выходили мокрые и счастливые. Главное – живые!
– Дешево отделались, – сказал Гордеев. – Проникновение в чужой дом, черт знает что еще. Разбирательства. Главное, чтобы машину за это время не угнали. До горячего душа бы поскорей добраться! Ух! – поежился он.