– Неженка, – усмехнулся он, не отнимая уха от двери. – Нет, они в номере, но где?
– В ванной? – задумался младший компаньон.
– Гениально! – кивнул Гордеев. – Ванные комнаты должны быть у нас смежными! Только тихо, Леша, тихо! Как мышь!
Они ворвались в ванную и оживленно заметались по ней, решая, куда бы на этот раз приложить ухо, но вскоре одновременно замерли. Решетчатое вентиляционное окошко магнитом потянуло их к себе. Оба забрались на край ванны и вытянули шеи.
– Ну что ты, солнышко, – приглушенно, но явно услышали они гулкую мужскую речь. – Перестань. Слышишь?
– Ты мне говорил, что я стану для тебя ангелом, – услышали они хоть и приглушенный, но такой знакомый женский голос. – Но я стала только ангелом смерти.
Гордеев и Погодин быстро переглянулись.
– Я хочу побыть одна, – добавила женщина. – Уходи.
– Хорошо, – покорно согласился мужчина. – Как скажешь. А может, я к тебе? Бултых, а?
И вновь Алексей и Гордеев переглянулись.
– Нет, – твердо отрезала женщина. – Может быть, позже.
– Ухожу, – пробормотал мужчина, и по ту сторону стены выстрелил душ.
– Ангел смерти, – сползая и садясь на край ванной, тихонько проговорил Гордеев и с досадой покачал головой. – Эх, Ева, Ева…
– Даша, – усаживаясь рядом, поправил его Алексей.
– Какая теперь разница.
– Тоже верно.
Ожидание неведомого, тем паче таившегося совсем рядом, выматывало. Прошло часа три, было около полуночи, когда они услышали тяжелое рычание автомобиля и, почти одновременно, другой звук – открывающейся соседской двери. Свет в их номере был потушен, и потому наблюдать за происходящим у парадного входа оказалось легко. Там остановился огромный черный джип. Очень скоро на крыльце появился Колобок. Он торопливо направился к похожей на танк машине и забрался в салон.
– Может, его планы изменились? – из-за шторы наблюдая за улицей, с надеждой в голосе спросил Алексей. – Как думаете, Петр Петрович? Не поедут они ни к какой бабане Нюре?
– Думаю, нет, – стоя с другой стороны окна, кивнул Гордеев. – Смотри. – Колобок уже выкатывался из салона автомобиля, держа в руках серебристый кейс. – Голову даю на отсечение, что это гонорар за проделанную нынче на «примирительном балу» работу. И почти уверен, что сейчас в салоне находится кто-то из приближенных мэра Лощинска, если не он сам. Интересно, в какую сумму оценил наш Колобок инфаркт миокарда господина Карпова? И удушье господина Лунёва? Прибыльный бизнес!
Тем временем их маленький и кругленький таинственный враг уже заскочил внутрь. Джип грузно тронулся и уехал, а по коридору скоро разнеслись мелкие торопливые шажки. Они затихли у соседской двери, та открылась и тотчас захлопнулась.
Компаньоны дежурили в ванной поочередно – ни одно брошенное их соседями слово не должно было пропасть. Повезло Гордееву. Часа в два ночи он услышал голос Колобка, тут же подскочил на край ванны и потянулся к вентиляционному окошку.
– К тебе на днях, бабаня, клиент должен заглянуть – мой человечек. Пароль «полынь – трава горькая». Прими с чистым сердцем, баба Нюра. Это пока я не забыл. Можешь не сомневаться: человек надежный. Да. Жену и тещу одной водой угостить хочет, а зазнобу свою – другой. Точно, втюрился по уши! Бери с него по полной. Теперь о деле, – уже быстрее заговорил он. – Ева стала непослушной и потому пугает меня. Да, спит! Я уже вызвал такси на девять утра. Да, да. Завтра в десять, если ничего не случится, будем у вас. Сама поглядишь на нее, бабаня: как сердце тебе подскажет, так я и поступлю. Ждите!
– Эта бабаня – тоже травница, – сообщил сонному товарищу Гордеев. – И сообщница. Но кто для них Ева? Кто для них утопленница Даша? Господи, – он обхватил голову руками. – Невероятно…
Теперь Гордееву и Алексею оставалось только одно: выбраться из гостиницы часа за полтора до того, как из нее выйдут Колобок и Ева, еще через часок вызвать такси и, найдя удобную позицию для наблюдения рядом с гостиницей «Урал», терпеливо ждать…
Пять минут десятого утра они уже ехали за машиной, в которую только что нырнули Колобок и Ева. Ехали наудачу, не зная, что с ними будет через час или два. Кто такая эта бабаня Нюра, которой ночью звонил Колобок? Или она ему? Чем угрожает порыв черного сердца таинственной бабани их Еве и Даше, с которой у Колобка вдруг появились разногласия? Они все еще считали ее своей: один – женой, другой – родной и любимой сестрой, пропавшей так неожиданно и трагично. Именно это чувство и придавало двум мужчинам решимости идти дальше, не страшась за свою жизнь.
Так они въехали в пригород: как видно, бабаня жила в загородном особняке. Но чем дальше они отъезжали от города, чем ближе становился Уральский хребет и гуще обступали дорогу весенние леса – тонкую полоску шоссе, тем явственнее им казалось, что едут они к не простому человеку. И уже скоро бабаня представлялась им настоящим мифическим лесным существом – коварным и опасным.
Гордеев и Алексей заметно поотстали – не хотели себя обнаружить. Но скоро машина с Колобком и Евой въехала в деревню. Дальше следовать за ними по пятам было и впрямь опасно, да и шофер стал волноваться. Они остановились на краю деревеньки. Гордеев вооружился биноклем и вскоре увидел, как такси с их неприятелями покидает деревеньку, въезжая в гору с другой ее стороны. Скоро машина исчезла из виду – сосновый лесок захлестнул ее.
– Дальше не поеду, – сказал водитель. – Не нравится мне все это. С вас пять штук. Покедова.
Пришлось высаживаться. Когда машина повернула в обратный путь, двое компаньонов проводили ее недовольным взглядом и направились в деревенский продуктовый. К счастью, он оказался еще и распивочной. Петр и Алексей взяли по бутылке пива и встали за столик. Толстая продавщица в засаленном фартуке с выжженными перекисью волосами поглядывала на них внимательно, двое местных алкашей тоже присматривались к городским чужакам.
– И что будем делать? – спросил Алексей.
– Беседовать с людьми, – отозвался старший товарищ.
Опустошив бутылку наполовину, Гордеев направился к прилавку и облокотился на грязноватый край.
– Хороший у вас поселок, – улыбнулся он.
– Дыра что надо, – усмехнулась продавщица, протирая стаканы.
– И люди, наверное, интересные, – продолжал Гордеев.
– Еще бы! Вон один Митрич чего стоит, – кивнула она на одного из двух алкашей. – Очень интересная личность! Хоть весь день любуйся!
Гордеев оглянулся – алкаши уже прислушивались к их разговору.
– Зачем вы так? – мягко посетовал Гордеев. – Нормальный россиянин.
– Вот я и говорю: гордость страны. Засмотришься!
– А еще я слышал, – как ни в чем не бывало продолжал Гордеев, – у вас тут такая бабаня Нюра проживает, это так?
Продавщица перестала протирать стаканы и уставилась на посетителя холодным взглядом. Только тут Гордеев рассмотрел, какое у нее опухшее и неприветливое лицо.
– И что дальше? – спросила она.
– Дело у нас к ней есть, – еще ласковее улыбнулся Гордеев, – я слышал, травница она что надо. Так ведь?
Но от его ласковости еще неприветливее стала продавщица.
– А кто послал-то вас?
– Люди.
– Отчего же люди не сказали, где она живет? – задала резонный вопрос продавщица.
– Плохо объяснили, – пожал плечами Гордеев.
– Ну так вы у них расспросите получше, – усмехнулась та. – А потом и приезжайте.
Алкаш Митрич уже стоял рядом с мятым полтинником в руке, и Гордеев сразу определил, что он слушает их с особым вниманием, не пропуская ни слова.
– Значит, не поможете? – еще раз спросил Гордеев.
– Заказывать что-нибудь будете? – в ответ спросила продавщица. – А нет, так другим место уступите.
– Не буду, – ответил Петр.
Он шел к столику, когда его догнал Митрич. Алкаш посмотрел на чужака и подмигнул.
– Два пол-литра, и я тебе все расскажу, – заговорщицки пообещал он.
– Заметано, – кивнул Гордеев.
Митрич тряхнул только что купленной коробкой папирос и направился к выходу – Петр последовал за ним, чувствуя, как несговорчивая продавщица с копной мертвых белых волос буравит его спину взглядом. Алексей немедленно вышел за ними на улицу.
– Ну? – спросил Гордеев у Митрича.
Тот посмотрел на него, как бывалый вокзальный пес, что бродяжничает по перрону, на проезжающих мимо его городка пассажиров, покупающих жирные беляши и прочую нехитрую снедь. Только тут все было это обещано!
– Нюра за деревней живет, – сообщил он, пряча в карман три сотенных купюры. – У нас через всю Медведовку дорога идет и на лесочек с той стороны выходит. – Гордеев сразу вспомнил такси, которое они преследовали. – Так вот, дом Нюры в десяти кило́метрах, у опушки леса. Надо еще полкилометра влево, там развилка будет. Та дорога, что получше, направо уходит – она не ваша. А та что поколдыбистей – прямо на Нюрин дом выведет. Только с той дорожки надо еще повернуть, там напротив крутая гора будет, Медвежьей зовется. Метров триста пешочком, – дом Нюры за перевалом и прячется.
Гордееву все эти описания показались путаными, он хмурился, но запоминал.
– Как до Бабы-яги, – пошутил Алексей.
– Она почище Бабы-яги будет, Нюра наша, – усмехнулся Митрич. – Молодой еще, – кивнул он на Алексея, – вот и шутки шутит, а дела-то не знает.
– Так она и впрямь травница?
– А вы кого искали? – усмехнулся тот. – Молочный комбинат, что ли? Травница она, травница. Только обо мне – молчок. У нас каждый знает, где Нюра живет и чем, но мало кто расскажет. Дом-то ее люди стороной обходят.
– Боятся? – поинтересовался Гордеев.
– Еще как! – рассмеялся Митрич. – Сейчас в путь тронетесь – через пару часов у нее в гостях будете. Все в горку идти. Да, вот что еще: она незваных гостей-то не принимает. Так-то! – Он опять рассмеялся и хлопнул коричневой рукой по карману, где спрятал полученные за информацию деньги. – Счастливого пути, гости дорогие. Живыми возвращайтесь! – и, хохотнув напоследок, проследовал в магазин.
– Час от часу не легче, – пробормотал Гордеев. – Ладно, коли приехали, пошли десять кило́метров по дороге, – он коверкал слова, подражая Митричу, – полкилометра налево и еще триста метров туда же! – Он обернулся к молодому компаньону. – Как, Леша, повезет нам?