– Бог даст – выживем, – хмуро ответил Погодин.
Но случилось все не так, как они задумали. Часа два они и впрямь шли по дороге в гору, мимо лесных массивов; озираясь по сторонам, вышли к развилке, еще полкилометра протопали по плохой дороге влево, а вот потом…
Последние двести метров они так и не прошли. С «колдыбистой», как справедливо назвал ее Митрич, дороги они увидели крутую гору – Медвежью, – и Гордеев сразу приставил бинокль к глазам.
– Да что там? – нервно поинтересовался Алексей. – Петр Петрович?
– Сейчас увидишь, – отозвался Гордеев.
На горе стояли трое: высокая молодая женщина – несомненно, Ева, и двое приземистых человечков – Колобок и таинственная бабаня Нюра. Они смотрели на леса и горы, на небо, на синий прозрачный горизонт. Точно три былинных персонажа…
– Эту бабаню, Бабу-ягу, и Колобка несомненно связывают очень близкие отношения, – заключил по дороге обратно Гордеев. – И я даже не сомневаюсь какие. Профессиональные! Колдовская трава. Голову даю на отсечение: здесь он, чтобы поделиться с ней деньгами за недавнюю работу, которую мы видели и на примирительном балу, и в Москве. Нюра знает о жизни Колобка очень многое, и мы заставим ее рассказать хитростью или силой. Но только когда сам Колобок и его «ангел смерти» уедут подальше из Медведовки. Отсюда одна дорога – мы их отследим, а потом заглянем к бабане. Но она нам расскажет не только о Колобке, клянусь, но и о Еве… о Даше, – поглядев на молодого человека, глаза которого уже загорелись, добавил Гордеев.
– Так и сделаем, Петр Петрович! – Алексей Погодин был не на шутку взволнован. – План что надо. Ну, бабаня, берегись! – Он даже пальцем погрозил лесной перспективе.
Реализация их замысла шла как по маслу. Они на попутке вернулись в Лощинск, затаились в номере гостиницы «Урал» и в полдень следующего дня услышали, как соседний номер открывается. В коридоре говорили – и это были два голоса: Колобка и Евы! Еще через пару часов к гостинице подъехало такси, и скоро на крыльце появились Колобок и Ева с чемоданом и двумя сумками. Сомнений не оставалось – они уезжали в аэропорт или на вокзал. Одним словом, их черное дело было сделано, все итоги подведены, и они покидали Лощинск.
Теперь Гордееву и Погодину надо было поймать машину и отправиться в Медведовку.
Уже к обеду они проскочили деревню, издалека разглядев продуктовый магазин, где недавно получили секретную информацию от Митрича, пролетели десять километров, повернули налево и там вышли, чтобы обойти гору и выйти на дом бабани Нюры.
В четыре дня они увидели среди леса приземистый срубовый дом за высокой бревенчатой оградой. Он был старым, но по всему – прочным, сложенным на века. Вокруг стояли вековые сосны под стать ему.
– Все как в сказке… про колдунов, – мрачно заметил Гордеев.
– Да уж… – вяло откликнулся Алексей.
– И видать, тут не одно поколение травников обреталось, – заключил Петр, разглядывая жилище бабани. – Что ж, рассмотрим его поближе.
Они уже обходили дом, когда услышали за спиной:
– Доброго здоровьечка, молодые люди. Хорош домик, да только не продается.
Гордеев и Погодин завертели головами: за старой сосной, держась за ствол, стояла крепкая старуха в телогрейке и платке.
Прищурившись, она ехидно улыбнулась:
– Али вы по другому делу?
Гордеев не сомневался – это была та самая бабка, что вчера в компании Колобка и Евы глядела с Медвежьей горы на округу.
– Да мы так, водицы хотели испить, – выдал Гордеев первое, что пришло на ум. – Устали с дороги.
– Водицы испить завсегда можно, – вразвалку отходя от дерева проговорила старуха. – Дело святое.
Она приблизилась к путешественникам – и те поежились. Лицо у нее было древнее, точно старый камень, поросший мхом, и только глаза оставались живыми, пронзительными.
– Идемте, – сказала она, махнула им рукой и заковыляла вокруг дома.
– Боюсь я ее водичку пить! – зашипел Алексей.
– А я, думаешь, не боюсь?! – ответил таким же сдавленным шепотом старший компаньон. – Придется.
– О чем толкуете? – не оборачиваясь, спросила бабка. – Вы не бойтесь, водица у нас хорошая.
– Да мы о природе, – ответил Гордеев. – Красиво тут больно! И дом крепкий такой, надежный, – он прибавил голоса. – На века!
– Хороший дом, верно, – ответила бабка. – Его дух лесной строить помогал.
Гости непроизвольно поежились. Они подошли к воротам, хозяйка толкнула прочную калитку, и та важно пошла внутрь.
– Входите, добры молодцы, не стесняйтесь.
Двое компаньонов вошли следом за хозяйкой. Двор оказался просторным, выложенная камнем дорожка вела к самому крыльцу. Из дальней будки вынырнул здоровенный черный пес, зевнул, но бабка тряхнула пальцем, и он тотчас забрался обратно.
– Во-на, – кивнула налево бабка.
Там на срубовом колодце стояла ведерко, а рядом примостилась и кружка.
– Вот и водица, пейте, – сказала бабка. – Целебная. Лесная.
Гордеев, как старший, первым подошел к колодцу, зачерпнул кружкой воду. Отблески солнца заплескались в ней, тени деревьев поползли по дну. Но сама водица была прозрачной, чистой, так и лучилась! Гордеев переглянулся с Алексеем, пробормотал: «С Богом» – и залпом выпил всю кружку.
Он выдохнул с облегчением и улыбнулся компаньону:
– Хороша водица!
После подъема в гору она и впрямь показалась ему нектаром, и пока Алексей медлил, Гордеев зачерпнул еще одну кружку и вновь залпом опустошил ее. Погодин проглотил слюну – ему тоже хотелось пить; он принял из рук товарища кружку и тоже выпил двойную порцию.
– Спасибо, – сказал стоявшей в стороне и все так же улыбавшейся старухе Гордеев.
Поблагодарил ее и Алексей.
– На здоровьечко, – ответила она. – А вы заходите в дом – я вас и грибочками угощу. Они у нас особые!
Колкий мороз пробежал по спине Гордеева при слове «грибочки», но он решительно взглянул на Алексея и едва заметно кивнул, что означало: «Идем! Грибочки ждут!»
– Просто так, из баловства, эта старуха травить нас не станет, – прошипел старший компаньон.
– А если ради эксперимента? Может, ей надо новую травку опробовать? А подопытных в округе больше не осталось! Они сюда носа не кажут.
Они говорили страстным шепотом.
– Мы – городские, – ободрил его Петр Петрович, – нас хватятся, она ж не дура.
– Опять шепчетесь, – заметила ковыляющая впереди старуха.
– Природой вашей любуемся! – тотчас же откликнулся Гордеев. – Мы – городские, у нас такой красоты нету! Тут как в раю!
– А вы к нам перебирайтесь, – бросила через плечо травница, – тоже в раю жить будете. Как у Христа за пазухой! – колко и хрипло засмеялась она.
– Ой, хорошо бы! – глазом не моргнув, легко ответил Гордеев. – А, Леша?
– Подумаем, – выдавил молодой человек.
В избе было чисто и уютно – не так они себе представляли обиталище лесной знахарки. Тут тебе и выбеленная мелом печь, и буфеты, за стеклами которых громоздилась посуда, и расшитые полотенца. А что самое поразительное – огромный семейный стол, точно у бабки собирались дети и внуки.
– Подъели грибочки-то, – минуту спустя к великой радости Гордеева и Алексея посетовала хозяйка, заглянув на сковороду в печи. – Все подъели! Ну тогда я вас яблочками мочеными угощу. Как, добры молодцы, отведаете яблочков?
Гордеев и Алексей оживленно закивали – в сравнении с грибами яблочки показались просто подарком небес.
Им наложили полную миску моченых яблок, и скоро Гордеев и Алексей с радостью вкушали эту нехитрую, но искусно приготовленную снедь.
– Вкусно? – сев напротив, спросила у Гордеева бабка.
– Еще как! – ответил он.
– Очень вкусно? – обратилась она к Алексею с тем же вопросом.
Тот с набитым ртом закивал.
– Молодильные? – спросил Гордеев.
– А это как над ними поворожить, – ответила хозяйка и ледяно засмеялась.
Оба компаньона сразу перестали жевать.
– Чего испужались? – Она уколола взглядом старшего. – Знали ведь, куда идете, верно? – Затем взглянула на младшего. – И к кому? А? Что замерли, едоки? Теперича говорите, зачем пришли? – изменившимся тоном спросила старуха.
Гордеев к тому времени уже проглотил свой кусок, а вот Алексей едва не поперхнулся.
– Ты его по спинке-то похлопай, похлопай, – посоветовала бабка. Теперь она глядела только на Петра, понимая, что он – старший из путешественников, и потому за все в ответе. – Ну, добры молодцы?
Гордеев решил действовать наверняка. Он обстоятельно вытер рот платком и, посмотрев в цепкие глаза хозяйки, сказал:
– Слышали мы, травкой разной вы торгуете, так?
– Какой такой травкой? – прищурила глаза старуха.
– Разной, бабаня, разной, – кивнул Гордеев. – Чего тут отпираться?
Глаза старухи тотчас стали колкими и злыми.
– Эй, Зубовы! – внезапно крикнула она. – Драчун, Крикун! Тут гости у нас, а ну выгляньте!
Дальняя дверь открылась, и в просторную комнату вошли двое пожилых бородатых мужиков. Крепкие и высокие, в спортивных костюмах, они держали в руках по ружью. Один мрачнее другого, но похожи как две капли воды. Только костюмы разные: у одного – синий, у другого – черный. Близнецы!
– Неужто забижают, маманя? – спросил первый, обходя стол с гостями и разглядывая пришельцев.
Гордеев и Погодин оторопели – такого поворота событий они не ожидали. Из охотников они разом стали попавшими в силок птичками.
– Не верится даже, – усмехнулся второй и презрительно бросил: – Городские…
Стволы были направлены в их сторону. Надо спасать положение – счет шел на секунды.
– Полынь – трава горькая, – отчетливо проговорил Гордеев. – Прими с чистым сердцем, баба Нюра!
Алексей быстро и с опаской взглянул на старшего компаньона. Бабка тоже во все глаза уставилась на него.
– А ну повтори…
Гордеев отчеканил заветную фразу.
– Так вы от Сашеньки моего? – поглядев вначале на двух вооруженных близнецов, а затем на гостей, спросила она. – От племянничка родного?
– От него, – кивнул Гордеев.