Девица сразу же кинулась влево, сбежала с дороги и помчалась в поле. Наверное, решила, что я пытаюсь ее задавить. Я же попыталась вывернуть руль, чтобы съехать на поле, но с другой стороны, заприметив вдалеке прошлогодние тюки соломы. Не зря, оказывается, папа № 2 учил меня экстремальной езде: руки заработали сами. Сняв машину с передачи и въехав в стоящие рядышком тюки, я выдернула ключ. Машина пыхнула, а я без сил повалилась на руль.
Когда осознание происходящего вернулось, первой моей мыслью стало не то, что меня пытались убить, а то, что немая домработница орала. Это как так? Неужели от стресса у нее открылись скрытые резервы? Первый случай чудесного исцеления немоты. Да мне Нобелевскую премию дадут. Выбравшись из машины, я увидела ее на дороге. Девица уже поднимала свои сумки и в нерешительности глядела на мою тачку. Уйти, видимо, было не по-христиански, но и приближаться ко мне она опасалась. Увидев, что я жива и здорова, нахалка покрутила пальцем у виска и, схватив сумки, со всех ног кинулась в деревню. Я, замешкавшись, бросилась за ней, увязая в распаханной земле. Она — от меня. Все-таки бегала я лучше, потому как на повороте таки настигла девицу, ухватила за руку и сурово спросила:
— Ты зачем немой прикидываешься?
— А ты зачем людей тачкой давишь? — огрызнулась она, воровато озираясь по сторонам. — Больная на всю голову. Я чуть со страху не померла.
— Разговор есть.
— Не могу я, — взмолилась деваха, продолжая озираться. — Если кто узнает, что я говорю, работы лишусь.
— Если откажешься отвечать на вопросы, я всем деревенским про тебя растреплю, — пригрозила я и потащила ее на песчаную дорожку к лесочку. Притормозила я у густых кустов шиповника. Сначала бывшая немая пошла в отказ, но потом понемногу разговорилась.
Звали ее Ниной, жила она в близлежащем поселке, и мать ее часто бывала у Марфы из-за проблем со здоровьем. Как-то Марфа обмолвилась, что ей нужна домработница, и в шутку заявила, что лучше бы немая, чтобы не досаждала и не трепалась. Мать и сосватала ей Нину, заявив, что она хоть и не немая, но недалекая и постоянно молчит. Каждый день Нина приезжала помогать по хозяйству: то убирала, то стряпала, а летом помогала с огородом.
— Короче, меня заставляли притворяться немой, чтобы сплетни по деревне не разносила, а местные не досаждали вопросами. Марфа тут белая ворона, потому всем интересно, кто она да как живет. А она особняком от остальных. Таких всегда не любят.
— Может, она не хотела, чтобы ты что-то разболтала про ее ритуалы? Ну, там, фишки свои, секрет фирмы? — подумала я вслух.
— Да какие там ритуалы, просто ерундистика для отвода глаз. Я думаю, она хорошая травница. Ну и так, народные рецепты знает. Детей к ней часто привозят. Заикание там, испуг. Если честно, я во всю эту муть не верю. Платит она хорошо, так что мне работу терять никак. У нас с работой туго.
— А ты не замечала, что к ней какие-то особенные клиенты приезжают? Ну, машины дорогие.
— Всяк бывает. Последний год особенно. К ней и бедные ездят, детей она вообще задаром лечит. Мол, дайте сколько не жалко. А если нет, то и не надо. Я сама слышала. Когда к ней на дорогих машинах приезжают, она меня завсегда из дома выставляет под каким-то предлогом. Так что не знаю, сколько и чего. Думаю, с этих больше дерет. Хотя я всего два года работаю…
— А Василий? Сплетничают местные.
— Ну что Василий? — фыркнула Нина. — Никакой он ей не сожитель, глупости все это. Думаю, он ей заместо сына. У нее же двое было, да оба померли. Судьба — не позавидуешь. Хотя она не говорила, это маманя как-то соседке рассказывала, а я слышала. Мне, вообще-то, фиолетово, лишь бы платили. И с ними не особо общаюсь, потому как по договору я немая. Что скажут — делаю.
Не зная, что еще спросить, я на всякий случай записала номер ее телефона. И пообещала молчать про Нину, а Нина заявила, что про меня молчать будет всенепременно:
— Если Марфа узнает, что я с местными треплюсь, мигом вышвырнет. Так что отстань, будь другом.
Глава 14
В машине на сиденье разрывался телефон. Меньше всего на свете я хотела сейчас слышать Славика, но ответить пришлось.
— Ты с ума сошла? — запричитал он. — Звоню-звоню…
— Знаешь, Славик, ты прямо как ребенок. Только радости от тебя никакой. Глаза бы мои тебя не видели.
— Ты насчет вчерашнего? Так это же была спецоперация. Я все распланировал.
Оказалось, отдыхая у Лизаветы за печкой, Славик стал свидетелем ее беседы с Сомом. И если Лизавета ничего странного в расспросах не углядела, то приятель мой быстро понял, откуда ветер дует. Опасаясь за мою безопасность, он притворился буйным и засел с Костиком в кустах сирени на лавочке. Так он «обозревал окрестности и держал ситуацию под контролем».
Когда Костик отправился за второй бутылкой, Славик слушал сверчков и задремал, а из дома тихо выбрался Кукушкин. Славика он не видел, оттого ходко потрусил к моей машине и шнырял вокруг. Проснувшийся Славик заприметил тень и, схватив хворостину, погнал врага в дальние дали. Кукушкин с воем кинулся в сторону реки, роняя на ходу тапки, и затерялся в кустах.
Пытаясь отыскать то ли Кукушкина, то ли нас с Артемом, Славик бороздил берег и незаметно уснул под кустом. История вышла душещипательная. Хотя понять, что Славик помнит, а что выдумывает для оживления действия, было нереально.
Утром товарищ собирался осмотреть мою машину, но она внезапно исчезла вместе со мной. А когда Костик рассказал ему про картошку в выхлопной трубе, Славик вздохнул с облегчением. Потому как картошка — это пустяки и дело житейское.
— Если бы Кукушкин набросал на автомобиль размокший хлеб, зерно с медом или любой другой корм для птиц, пернатые с радостью испортили бы тебе все горизонтальные поверхности желтой красавицы.
— Лучше бы хлеб… — вздохнула я. — Тут такое… Я только что чуть с жизнью не попрощалась!
В двух словах я рассказала Славику про свои приключения, под тяжестью обстоятельств закопав на время топор войны. Приятель схватился за сердце.
— То-то Кукушкин с утра уже куда-то умчал, паскуда! Ну, я ему устрою.
Пока Славик грозился сделать внутренности Кукушкина внешностями, я думала, как выбраться из стога.
— Если я расскажу про испорченные тормоза, местные решат, что это ты. Костик и так заявил, что картошка — твоих рук дело. А тут тормозные диски…
— Ага. Придется вызывать полицию, и тогда уже замучаешься объяснять, кто кому брат, сват или любовник.
— Мигом засыпемся.
— Давай я тебя сам вытащу. У меня же трос есть, жди, — заявил Славик и через десять минут уже вытаскивал мою ласточку на асфальт.
К счастью, по дороге нам никто не встретился, мою машину мы поставили в тех же кустах, что и тачку Славика. И тогда уже секретарь приступил к осмотру.
— Ничего не понимаю. Тормозной шланг не перерезан. Что же тогда… Божечки-ложечки! — ахнул он, присев на корточки. — Да у тебя же тормозные диски смазкой намазаны! Вот, смотри. Палец весь в этой гадости… Первый раз такое чудо вижу.
— Точно. Я бы в жизни не заметила. Думаешь, это Кукушкин сделал?
— Он же автомеханик, у него этих смазок… Паскуда. Сегодня ему самому смазка понадобится! Пусть только появится. Пора брать его за жабры. Если с баней еще можно было предположить стечение обстоятельств, тот тут налицо злой умысел. Что ему от тебя надо в конце концов? Может, он просто маньяк?
— Ему не нравится, что я хожу к Марфе. Он это ясно дал понять. Только вот почему? Чем-то он шантажирует Василия. От домработницы удалось узнать немного. Василий Марфе не любовник, а что-то вроде сына. И никаких демонических наклонностей Нина в них не замечала. Даже заявила, что Марфа детей лечит бесплатно. Может, врет, — пожала я плечами.
— Кстати, когда за печкой лежал, слышал, как Лизавета Мальвине что-то про Василия говорила. Это уже после того, как мужик тот ушел. Вроде как ходил он к ней, а теперь перестал. И телевизор починить некому.
— Давай сходим к Лизавете, — вздохнула я. — Только как мы объясним свой интерес?
— Она такая трещотка, ей и объяснять ничего не надо, — отмахнулся Славик. — Зайдем, я тему подведу, ты и спросишь.
Так и случилось. У меня в машине нашлась коробка конфет, с ней я и заявилась к хозяйке Славика. Выпив чаю, мы завели тему про местных, потом про женскую долю, а после и про мужчин деревни.
— А вы что, все одна, как чашка? В смысле без блюдца, — заюлил Славик, пытаясь нащупать нужную тему с грацией бегемота в посудной лавке.
Лизавета недовольно покивала, разгладила складки на платье и, гордо вскинув двойной подбородок вверх, заявила:
— Да, судьба у всех разная. Кто бы мог подумать, что бывшая модель бросит город и приедет в деревню. Будет разводить коз, варить сыр, заниматься огородом и получать от этого удовольствие. Вот встаю каждое утро, окно открою, вдохну — и так хорошо на душе, так благостно…
Видимо, наши со Славиком лица выражали явное недоверие, потому что Лизавета сразу же нахмурилась:
— И нечего морды корчить, все, что я сказала, чистая правда. Ну, кроме того что я бывшая модель, — нехотя добавила она, видимо, вняв голосу разума. — Хотя задатки-то явно есть. А мужиков у нас тут кот наплакал. Костика я даже не считаю.
— А Василий, работник Марфы, — тактично кашлянула я. — Говорят, он к вам ходил…
— Васька-то? И ходил, чего уж там. Я женщина молодая, свободная. А у меня как-то аппарат сломался, в котором сыр делают. Сыроварня. Я Ваську у автолавки встретила, ну и попросила глянуть. Он зашел, я его при свете рассмотрела — никакой он не страшный, просто заросший весь, брови и борода на все лицо. А так… очень даже симпатичный, если не привередничать. Ну, и стал ко мне иногда захаживать. Только хмурый он вечно. Я же чувствую, что тяжесть у него какая-то на душе. Все молчит да курит. И ни с кем в деревне не общается. То все по лесу гуляет, что-то думает. Я пару раз видела, когда коз пасла. А чего здоровому мужику елки нюхать? Он