Лиззи сидела неподвижно, но говорила очень быстро: у него было ощущение, что он слышит то, что долго крутилось в ее голове, и у нее было достаточно времени, чтобы отрепетировать. Он отчаянно пытался вспомнить звонки от директора. Пару месяцев назад был один звонок насчет Джека, вопросы насчет его поведения в школе. Проблемы с адаптацией. Какие-то выходки на физкультуре с Майей. Фрэнк мог лишь вспомнить, что особо об этом не задумался. Школы по своей природе склонны слишком остро реагировать. Он не помнил, чтобы отвечал на другие звонки. У него много всего произошло.
– Мы могли это остановить. Социальный работник спросит, где мы были, – сказала Лиззи.
– Социальный работник? – В голове Фрэнка стало совершенно пусто. – Пожалуйста. Скажи мне, что я должен был сделать или не сделать. Потом скажи, что мне делать сейчас.
Он взял ее руки в свои: ему нужно было вернуть ее к себе. Она оттолкнула его с такой яростью, что он отпрянул назад, – вероятно, с той же яростью она смахнула тарелки со стола.
– Они занимались сексом.
Фрэнк почему-то подумал о Коноре и Еве. Аллилуйя, они квиты. Но Лиззи, сидящая посреди своей разгромленной кухни, должно быть, говорила о детях.
– Кто?
– Майя и Джек. Друг с другом.
Фрэнк опустился на стул напротив, ноги не смогли его удержать.
– О господи. Господи!
– Это продолжается уже несколько месяцев. В Барселоне у них был первый, они впервые полностью… – Лиззи не могла произнести ни слова. – Отсутствие возможностей – это единственное, что их останавливало.
– Где они?
– Майя наверху. Джека нет.
– Ладно. Ладно. Это запутанно, но, по крайней мере, это не инцест.
Лиззи уставилась на него:
– Ты идиот. Это хуже. Она говорит, что они влюблены и не наше дело, чем они занимаются.
– Это смешно, – сказал Фрэнк. – Они же еще дети.
– Где ты был? – закричала Лиззи. – Где ты был?
Потрясенная Лиззи заползла в кровать. Фрэнк сильно шумел внизу: он либо убирал осколки, либо крушил все, что осталось. Майя плакала в соседней комнате. Лиззи накрыла голову подушкой. Она даст себе десять минут, чтобы успокоиться, а затем что-нибудь сделает. Это неправильно – она осознавала это всем своим существом. Несмотря на заявления Майи, любовь не имеет значения.
– Я думала, ты поймешь, ты же всегда говоришь, что любовь – это единственное, что важно, – воскликнула Майя.
Лиззи не знала, где место любви Майи и Джека, но она стала отвратительным искажением образа семьи, над созданием которого Лиззи так усердно трудилась. Было вовлечено слишком много людей. А что потом, когда они расстанутся и разобьют друг другу сердца или, не дай бог, забеременеют? Что тогда?
Джеку никогда не было тут места. Она старалась не думать, что его мать спивалась до смерти в единственном доме, который у него остался. Она хотела, чтобы он ушел, и ей нужно было вернуть Майю.
Пола, похоже, не осознавала серьезность ситуации. Насколько Фрэнк мог судить, она была трезва. Фрэнк надеялся, что Джек сможет вернуться к Поле на следующие несколько месяцев, до конца лета. Пусть все утихнет. Но Джек категорически отверг эту идею. По его словам, он предпочел бы спать на улице.
– Мне нужно, чтобы ты его убедила, – сказал Фрэнк.
Пола примет Джека, но не станет его умолять. Когда Фрэнк предположил, что Джека нужно убедить, Пола призналась, что она не ангел, но и Джек тоже. Он воровал у нее, когда ее не было дома. Ее украшения, деньги. Когда Пола попросила его вернуть вещи и пообещала больше ничего не говорить, он проигнорировал ее. Даже не стал отрицать.
– Он украл обручальное кольцо моей матери. Заложил где-то.
Фрэнк изо всех сил пытался придумать ответ.
– Ему плевать на меня, Фрэнк. В такой атмосфере тяжело находиться.
– Я поговорю с ним.
– Это не принесет никакой пользы. Он винит меня в том, что Томми ушел. Говорит, что дело в моем пьянстве. Возможно, он прав. Но я стараюсь, Фрэнк, я не пью уже три недели. Ни капли. И это благодаря тебе. Ты был так добр ко мне.
Только сейчас Фрэнк увидел, что гостиная, хоть потрепанная и в пятнах, была опрятной. Он пробормотал что-то ободряющее.
– Он не способствует моему выздоровлению. Как теперь говорят? Сначала наденьте кислородную маску на себя.
Фрэнк согласился. Ему пришлось сделать все возможное, чтобы не наорать на нее: мы сначала надеваем маски на себя, чтобы потом спасти наших детей.
Джек остановился дома у друга. Кого-то по имени Гарри. Фрэнк договорился с Джеком о встрече в одиннадцать пасмурным утром в Марлей-парке у киоска. Издалека Джек казался намного старше: молодой человек с тенью усиков. Еще было заметно, насколько Джеку неспокойно: его плечи были подняты до ушей, и он, казалось, понятия не имел, что делать со своими руками. Он скрещивал их, размахивал, проводил пальцами по сальным волосам. Фрэнк купил Джеку горячий шоколад и кофе для себя. Они попытались прогуляться и поговорить на ходу, но тут пошел дождь. Они забились под дерево, вокруг падали крупные капли воды. Джек порылся в пластиковом пакете с одеждой, который принес ему Фрэнк:
– Я не вижу носков.
Фрэнк сделал вид, что исследует содержимое пакета, зная, что не клал носки:
– Я захватил твой зарядник.
Джек усмехнулся.
– Не смей.
Фрэнк почувствовал, как Джек вздрогнул. Он не хотел быть резким, но чувствовал давление.
– Лиззи расстроена. Майя расстроена. Мы все расстроены, – сказал Фрэнк.
– Лиззи действительно злится?
Фрэнк подумывал о том, чтобы соврать, но какой в этом смысл.
– Да.
– Когда я смогу вернуться домой?
Джек закусил нижнюю губу. Фрэнк сказал ему, что у Полы все отлично, но она злится из-за того, что он у нее воровал. Ему придется загладить свою вину перед ней, прежде чем она пустит его обратно. Что он сделал с ее вещами? Джек расплакался. Он все продал. Но это было не для себя, сказал он, он делился деньгами. Он упомянул других мальчиков, походы в разные места и вещи – что он старался от них не отставать. Лиззи была права: Джек пытался купить любовь. Фрэнк обнял его. Мальчик был исчезающе худым, как птичка. От него пахло алкоголем.
– Ты пил?
– Возможно. Я хочу вернуться домой, – сказал Джек.
– Родители Гарри знают, что ты пьешь?
– Им все равно.
Фрэнк подумал, что, вероятно, им и правда все равно. Похоже, он единственный, кого волновало, что будет с Джеком.
– Расскажи Поле, что ты рассказал мне, и я уверен, она тебя простит.
– Я имею в виду не к маме. Пожалуйста!
Фрэнк запнулся, пытаясь подыскать ответ на этот вопрос.
– Лиззи успокоится, и мы сможем спросить ее еще раз, но только если вы с Майей, если вы пообещаете прекратить это… – Фрэнк понятия не имел, как назвать то, чем занимались Майя и Джек, – …это занятие. Мы можем сделать вид, что ничего не произошло.
– Почему? – взмолился Джек.
Фрэнк хотел быть деликатным, но не понимал, как парень мог не осознавать, насколько невозможна вся эта ситуация.
– Лиззи ни за что не позволит тебе вернуться, если ты не пообещаешь.
– Но я не могу этого сделать. Она. Когда я с ней. Я. Все по-другому. Все возможно. – Джек искал слова, чтобы объясниться. Фрэнк понимал, о чем он. Он чувствовал то же самое по отношению к Беатрис.
– Я знаю, тебе кажется, будто больше никого не будет, но ты снова влюбишься. Будет кто-то новый. Это пройдет.
– Я не хочу. Зачем мне это?
Фрэнк потянулся, чтобы обнять его, но Джек помчался через парк.
Фрэнк обратился к Лиззи. Джек нуждается в них. Он совершил ошибку, рассказав Лиззи об украшениях Полы. Лиззи, которая носила золотой браслет каждый день с Рождества, тут же сняла его.
– Ты же не думаешь, что он принадлежал Поле, не так ли?
– Я спрошу ее. Но это было бы очень глупо с его стороны.
– И это бы тебя удивило?
– Не будь стервой, – сказал Фрэнк. Лиззи не моргнула. Она приняла решение, и он не знал, как заставить ее его поменять. – Он всего лишь мальчик. Проблемный мальчик. Я беспокоюсь за него. – Фрэнк не осознавал, насколько волнуется, пока не сказал это вслух. Он не привык защищать своего сына. Это должно измениться.
– Я говорила тебе: что-то не так. Я просила тебя поговорить с ним. Если он не сможет вернуться домой к матери, единственный выход – вернуть его в школу-интернат. Они позаботятся о нем лучше, чем ты. Не смотри на меня так. Я не говорю, что мне все равно: я просто не хочу, чтобы он был рядом с Майей. Проблемные мальчики опасны.
– И как, черт возьми, мы должны за него платить? – спросил Фрэнк. Лиззи знала, что у них нет выбора, как знал и он.
– Попроси отца. Он не откажется, если ты расскажешь, что происходит. Он захочет, чтобы это прекратилось так же сильно, как и мы.
– Ты чокнулась? Я ему ничего не скажу. – Фрэнк знал, какой будет реакция его отца. Подобные вещи происходят в домах других людей, людей, лишенных тех многочисленных привилегий, с которыми вырос Фрэнк. Чтобы не усугублять разочарование отца, Фрэнк много лгал. Он подозревал, что Роберт только и ждал, чтобы Фрэнк признался, что он неудачник, каким отец его всегда считал, что его образование потрачено впустую, что ему не следовало заводить больше детей, чем он может себе позволить. И теперь ему придется признать, что он не смог помешать этим детям заняться сексом друг с другом. Фрэнк сжался внутри.
Лиззи внимательно наблюдала за ним и предложила единственный вариант – попросить Конора и Беатрис. Как крестный отец Майи, Конор захочет помочь, но она предположила, что время для этого неподходящее. Возможно, в данный момент им это покажется несколько навязчивым. В голове Фрэнка гудел белый шум, пока он искал подсказку в выражении ее лица. Навязчивость. Имела ли она в виду финансовое или эмоциональное навязывание? Лицо Лиззи было нейтральным. Он не мог ее прочитать. Она держала сцену, контролируя дыхание, ожидая своей реплики.
– Я попрошу у отца.
– Прямо сейчас, – сказала она ему. – Поезжай сейчас. Или я поеду сама. И, раз уж ты будешь там, привези немного денег, чтобы хватило на жизнь остальных твоих детей.