, построил себе ранчо. Теперь Уэйд Бирклоу был обладателем самого большого стада херефордских коров и самого крупного табуна скаковых лошадей, которые паслись на обширных пастбищах в долине.
Красные скалы, нависающие над долиной, названы Хребтом Бирклоу, а в семье Ксавьера мужчинам передавался по наследству страшный огромный медвежий коготь как символ права на владение этой землей.
Долина постепенно заселялась — по большей части трудолюбивыми, порядочными людьми. Но все знали, что где-то здесь, рядом, протекает тайная жизнь членов могущественного и загадочного Клуба, которые хотя и были выходцами из тех же семей, однако предпочитали в жизни окольные пути. Весной луга вокруг Лоло покрывались сочной травой, превращаясь в прекрасные пастбища для скота. И пока добропорядочные граждане городка мирно спали в своих кроватях после праведных трудов, рядом происходили темные делишки членов Клуба, о которых по городу змеились многочисленные слухи.
Кло, не плакавшая с десятилетнего возраста, вдруг почувствовала, что на глазах выступили слезы, так что огни городка внизу превратились в сияющие пятна. Уличные фонари на единственной большой улице Лоло, которую, как и везде в подобных городках, называли Главной, делали ее похожей на нарядную ленту. Кло, которой недавно исполнился тридцать один год, неожиданно почувствовала себя старой и хрупкой, способной сломаться от малейшей неприятности.
Она смахнула слезы, злясь на себя за слабость, и выпрямилась на виниловом сиденье, поправив ремень безопасности. Кло всегда была сильной и талантливой и совсем не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее слабой и плачущей. До того как она появится в магазинчике «Пинто Бин»[3], которым они теперь владели вместе с матерью, ей надо взять себя в руки. Стать опять красивой, уверенной в себе, респектабельной дамой.
Кло вытерла щеки рубашкой клоуна. Двадцать один год назад ее счастливое детство было разрушено. Сейчас она чувствовала себя точно так же.
На землю спустилась западная ночь. Под этим же небом на одном из склонов горы покоился ее отец. Но только не на городском кладбище, как «добропорядочные» граждане городка, а в одинокой могиле, в стороне от остальных…
Кло потянулась к коробке с любимыми леденцами и, сунув один в рот, откинулась на спинку сиденья. Любимый персиковый вкус немного успокоил ее и удержал от порыва развернуться и уехать отсюда подальше. Две последних ночи она провела в кузове фургона, проведет и еще одну.
Прижав клоуна к щеке, Кло вытянула ноги и стала придирчиво рассматривать свои новые шикарные ботинки. Они стоили кучу денег, но оказалось, что Кло была органически не способна начинать новую жизнь разведенной женщины в старой, разношенной обуви. Мрачные мысли вернулись. Кло Мэттьюз — многообещающий исполнительный директор рекламного агентства, оставшийся без агентства и без мужа. Одна радость — суд избавил ее от имени миссис Росс Беннетт. Новый имидж, новое имя, новая женщина — одна из тех, кому в настоящее время даже мотель не по карману.
Пока Росс готовился к новому браку, она занялась покупкой «Пинто Бин», который долгое время арендовала ее мать. Это был небольшой магазин-кулинария с кафетерием, гордость матери. Подготовительный процесс занял довольно много времени, зато саму сделку для нее за пару часов провернула Анжелика, ставшая администратором банка в Лоло. Теперь магазин стал собственностью Кло и Стеллы Мэттьюз. Мать не смогла бы пережить банкротства второй раз в жизни: потеря ранчо чуть не убила ее двадцать лет назад.
У Кло не было выбора — она должна была вложить все накопленные деньги в единственный шанс защитить свою мать. Зато теперь она сможет избавиться от Лоло навсегда: больше с этим проклятым городом ее ничто не будет связывать.
Открыв окно, она устроилась поудобнее, подоткнув турецкое полотенце под голову, и вдохнула холодный, пахнувший хвоей воздух. Щеки опять стали мокрыми от слез.
Звук шагов по гравию заранее предупредил Кло о появлении человека. Она вздрогнула, быстро вытерла слезы полотенцем и настороженно выпрямилась. У бокового окна фургона появилась из темноты высокая мужская фигура с развевавшимися на ветру длинными черными волосами. Это был Майкл Бирклоу, давний приятель ее братьев. На хмуром лице не промелькнуло даже тени приветливости. Все те же мрачные темные глаза, угловатое лицо и те же слишком густые брови, придававшие лицу дьявольский вид. Она слишком хорошо помнила это лицо, эту высокую, широкоплечую фигуру, которая стала за эти годы более мощной. Серьезный, пристальный взгляд, безжалостно изучавший ее заплаканное лицо, казалось, просвечивал насквозь. Только его ей сейчас и не хватало.
Когда они последний раз виделись, ей было девятнадцать, а ему двадцать четыре. Прошедшие годы еще больше заострили его скулы и немного утяжелили подбородок. Но Кло прекрасно помнила его надменную усмешку, как и маленький шрам на губе, оставшийся после ее удара мячом от софтбола. Свет появившейся сквозь тучи луны и вой койотов в ночи придавали его фигуре в черной кожаной куртке с поднятым воротником зловещую выразительность. Крутой парень с Запада!
Кло чуть не расхохоталась, поймав себя на профессиональной привычке подыскивать всему образное воплощение. Но Майкл Бирклоу и в самом деле мог бы стать символом покорения Дикого Запада. Черные густые брови над глубоко посаженными проницательными глазами, прямой нос с горбинкой, острые скулы, упрямый подбородок и чувственные губы, изогнувшиеся сейчас в кривой усмешке. Майкл Бирклоу со своей смуглой кожей, полученной от индейских предков из племени сиу, был из той же закаленной породы первых поселенцев, что и она, — как, впрочем, и большинство жителей Лоло. Пальцы, лежавшие сейчас на дверце фургона, были крепкими и ловкими, а крупные сильные руки больше подходили ковбою, чем международному эксперту в криминалистике, дипломированному судебному следователю Майклу Джедидии Бирклоу.
Кло мысленно запаковала этот товар и поставила надпись: «Ошибка молодости. Не открывать».
Майкл вдруг быстро дотронулся до ее белокурых коротких волос и убрал руку до того, как она успела ее отбросить.
— Ты вернулась блондинкой и подстриглась. Это плохо. Мне нравились твои непокорные каштановые кудри!
— Зато я больше не похожа на мопса, — ответила Кло безразличным тоном.
«Моя предупредительная надпись бессильна», — мрачно подумала она. И дело было не только во взгляде Майкла: даже его манера наклонять голову при разговоре действовала на женщин сокрушительно. Эти изменчивые глаза, загоравшиеся на солнце золотым огнем, сейчас, в темноте, казались холодными и непроницаемыми, как сталь, и ей стало не по себе.
Кло сбежала от него много лет назад, запустив в лицо мячом от софтбола, и в тот же вечер уехала из Лоло.
— Во всяком случае, я пока еще не поседела, — съязвила она, заметив в лунном свете серебро на его висках.
Кло знала, что отец Майкла, Уэйд, полностью поседел за одну ночь, и слишком хорошо помнила ту ночь. А когда она последний раз видела в тюрьме своего отца, он тоже был совсем седым. Постарел на двести лет за два года тюрьмы и на следующий год умер…
Несколько мгновений перед Кло мелькали лица людей, которых ей предстояло увидеть в Лоло. Некоторых из них она любила, других ненавидела лютой ненавистью до сих пор. Но ей хватало ненависти последние три месяца, еще одна доза — и она может просто лопнуть, как воздушный шар. А у нее сейчас есть очень простая задача — выжить самой и защитить мать. И ей ни к чему насмешки Майкла по поводу цвета ее волос и его воспоминания о «непокорных кудрях». Не хватало еще, чтобы он прошелся по ее веснушкам! Красноватый оттенок волос был характерной особенностью всех Мэттьюзов, как и веснушки, высыпавшие на лицах, стоило появиться первому весеннему солнышку.
Кло отвернулась, уставившись на городские огни. Майкл был живым воплощением ошибок, которые она когда-то наделала.
— Уходи отсюда. Ты же видишь, эта дорога уже занята.
— Не дуйся. Ты всегда в детстве сначала огрызалась и шипела, как змея, а потом надувалась, как индюк. А затем гордо удалялась, виляя задницей, — криво усмехнулся Майкл.
— Ты все сказал? Я тебя больше не задерживаю.
Майкл оперся о фургон и скрестил руки на груди. Он никуда не собирался уходить. Кло Мэттьюз — как там ее зовут теперь? Он вспомнил сообщение о помолвке в газете, которую прислал ему отец. Да, Беннетт, кажется…
Майкл видел позже и свадебную фотографию в газете — счастливые молодожены, «перспективная семейная команда в рекламном бизнесе». Беннетт обнимал Кло как какой-то неодушевленный предмет, а она смотрела на мужа с обожанием.
Он задумчиво разглядывал ее точеный профиль. Она явно плакала до его появления. Интересно, очень интересно… Преуспевающий исполнительный директор рекламного агентства, богатая замужняя женщина — и одна на пустынной ночной дороге. Возвращается в Лоло в старом фургоне с нелепой игрушкой на руке и выглядит так, как будто только что потеряла свою любимую куклу.
Майкл быстро подавил в себе волну зарождавшейся нежности к ней и заставил себя разозлиться на Кло. Вспомнить старую боль и свою бессильную ярость на то, что она досталась другому мужчине, хотя всю свою жизнь Майкл знал, что эта женщина предназначена ему.
В ней никогда не было ни грамма мягкости. Впрочем, когда-то давно он понял, чем это вызвано, и что ею движет. Дикое желание стать богатой и независимой, чтобы сравняться с членами Клуба, которые разрушили счастливую жизнь ее семьи. Он не осуждал ее за это. Семья Сэма Мэттьюза достаточно хлебнула горя и унижений после его ареста и смерти.
— Итак, ты безумно счастлива по поводу возвращения в Лоло, правда? — съехидничал он, пытаясь вывести ее из себя. Больше всего на свете Майкл любил ее взрывной темперамент и всегда знал, как разозлить ее и довести до кипения.
Кло сжала зубы и сдержалась. Как это похоже на Майкла — бить по больному месту! Да, вот она здесь, в старом фургоне над городом, в который ей совсем не хочется возвращаться. Майкл, как всегда, легко догадался, что у нее на душе. Как специалист по рекламе, привыкший играть на чувствах людей, Кло всегда прятала собственные и ненавидела тех, кто был способен их разгадать. Особенно таких самоуверенных, высокомерных мужчин, как Майкл Бирклоу.