Взявшись за руки, мы пробираемся сквозь толпу,
уже собравшуюся на лужайке перед сценой.
— Что? — шепчу я Агнес.
— Ничего, — отвечает она, но в ее «ничего» заключается явный намек на что-то.
Мы подходим поближе к сцене, и когда я вижу всю группу — а значит, и Итана тоже, — у меня внутри все обрывается. Он стоит с синей электрогитарой наперевес, его черные волосы взъерошены больше обычного, он похож на настоящую рок-звезду, несмотря на эмблему Бэтмена на груди. Он словно рожден для сцены, рожден для того, чтобы восторженные девчонки вроде меня в исступлении выкрикивали его имя. Наши взгляды встречаются — на секунду, на две секунды, на три, — но я отвожу глаза. Потому что — подумать только! — я вся горю.
Мне хочется посмотреть на него снова. Больше всего на свете мне хочется посмотреть на него, и чтобы он тоже смотрел на меня, но я понимаю, что ему сейчас не до того. Сейчас начнется концерт, и он будет играть на гитаре и жечь взглядом каждую из девчонок, которая попадется в его поле зрения в зрительном зале, и я не знаю, как с этим смириться.
— Правда, они потрясающие? — спрашивает Дри, хотя они еще даже не начали играть.
— Они похожи на настоящую группу, — говорю я, и это величайшее преуменьшение современности. Они не просто похожи на настоящую группу. Они похожи на богов рок-музыки. Небожители, как они есть. — В смысле, не на скромную школьную группу.
— А то! Мы боялись, они распадутся. В прошлом году, когда умер Ксандр. Но его заменил Лиам, и… — Дри умолкает, потому что концерт начался, и я понимаю, что в ближайшее время у меня не будет возможности удовлетворить свое любопытство.
Кто такой Ксандр? Тот самый парень, о котором рассказывал Тео? Который умер от передозировки героина? Может быть, я заблуждалась насчет Лиама и Итана? Может быть, они живут в постоянном рок-звездном угаре, с иглами в венах и толпами полураздетых поклонниц, которые делают им минет после концертов? Не потому ли Итан вечно ходит невыспавшийся и изможденный? Из-за постоянных загулов?
«О-град» начинает с быстрой композиции. Все собравшиеся знают слова и танцуют, подняв руки вверх. Лиам обливается потом и поет так, словно рвет себе сердце: Мы старались, я шакал, ты пряталась и отдалялась, а теперь все повторяется раз за разом. Все повторяется раз за разом. Мы старались, я плакал, ты пряталась и отдалялась.
Слова, может быть, и простые, но я сама не заметила, как начала танцевать, завороженная мелодией. Может быть, дело в крепких коктейлях — не может быть, а точно в коктейле, — но я ловлю себя на том, что смотрю на Итана. Мне все равно, заметит он или нет. Даже если он примет меня за невменяемую поклонницу, одержимую маниакальной страстью, мне все равно. Он на сцене. Он там для того, чтобы на него смотрели. На секунду я чувствую на себе его взгляд — да, я его чувствую, и меня пробирает дрожь, — но потом он отводит глаза, и мне начинает казаться, что я это придумала.
— С вами был «О-град», и мы еще вернемся, — произносит Лиам в микрофон и спрыгивает со сцены под оглушительные вопли зрителей.
Я оборачиваюсь к Дри и хватаю ее за плечо:
— Ты была права. Умереть не встать!
— Правда же?! Правда?!
— Еще одна! — Агнес закатывает глаза, хотя сама отрывалась по полной.
— Я не про Лиама, — говорю я. — Я про…
— Что не про Лиама? — спрашивает Лиам. Я не заметила, как он подошел. Но вот он, стоит рядом со мной. Весь блестящий от пота, с сияющими глазами. Слава богу, я не успела закончить фразу. Не хотелось бы, чтобы Итан узнал от Лиама, что я влюбилась в него в тяжелой форме. Мне и так достаточно унижений.
— Ничего. Вы потрясно играете. В самом деле, — говорю я и подталкиваю локтем Дри, чтобы она тоже поучаствовала в разговоре.
Но она не успевает сказать ни слова, потому что к нам подлетает Джем, с разбегу бросается в объятия Лиама и повисает на нем, облепив его всего. Она целует его взасос, так что всем виден ее язык.
— Ого! А за что? — Лиам медленно ставит ее на землю. Он больше не кажется пьяным. Видимо, выступление его протрезвило. Сценическое возбуждение выжгло весь алкоголь.
— Котик, сегодня вы были в ударе. Убили всех, — говорит Джем и берет его под руку, как будто нам нужны еще какие-то доказательства, что она его девушка. Мы уже поняли. Он тебя долбит.
— Спасибо. Кстати, ты знакома с Джесси? Помнишь, я о ней рассказывал? Она работает в «Зри в книгу!», — говорит Лиам.
Джем поворачивается ко мне и улыбается так душевно и искренне, что при всей моей нелюбви к ней я не могу не восхититься. Она потрясающая актриса. Конечно, она нравится Лиаму; он просто не знает ее настоящую. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что она донимает меня каждый день?
— Ты новенькая, да? Кажется, мы вместе ходим на литературу? — говорит она. Святая невинность. Я пожимаю плечами, не в силах выдавить из себя ни слова. Агнес сует мне в руки бокал с новым коктейлем, и я осушаю его залпом, хотя понимаю, что мне больше не надо пить.
— Лиам, мне понравился твой новый проигрыш в «Прежде чем я уйду», — говорит Дри, и я чуть не плачу от благодарности, потому что она реально меня спасла. — Хорошо получилось.
— Думаешь? — отвечает Лиам. — Итан считает, что он слишком пафосный.
— Нет, там нужно было разбить композицию, чтобы снять напряжение.
— Я ему так и сказал.
— Ли-ли, пойдем. Кристель нас ждет, — говорит Джем и тащит Лиама прочь, как будто он глупый щенок, решивший обнюхать какашку на улице.
— Я сейчас приду, — говорит Лиам.
— Пойдем. Я хочу, чтобы ты смешал мне твой фирменный коктейль. Водку с «Ред Буллом». — Джем произносит эти слова так кокетливо и призывно, как будто просит его облизать ее всю, а не сделать коктейль. Как у нее получается превращать совершенно невинную фразу в намек? Я тоже смогу этому научиться, или это врожденное свойство, маленький бонус к остальным щедрым дарам природы, данным ей от рождения?
— Я делаю офигительные коктейли. Ладно, барышни, еще увидимся. — Лиам улыбается нам на прощание так ослепительно и лучезарно, что Дри может смело вычеркнуть пункт «Увидеть, как Лиам Сандлер мне улыбнулся» из своего списка желаний.
КН: ты очень красивая в этом платье.
Я: ты здесь? где ты?
Меня не радует его комплимент, потому что солгать в письме очень просто. Может быть, Агнес права: говорить и писать — это две разные вещи. Мама часто мне говорила, что я красивая, но я всегда думала, что она говорит так потому, что она моя мама — для любой мамы ее ребенок всегда самый лучший, — и еще, может быть, потому, что ей хотелось меня подбодрить и повысить мою низкую самооценку. Мама Скарлетт, напротив, твердила ей, что она будет неотразимой, если займется собой и чуть-чуть похудеет. Да, это было жестоко, но вместе с тем — даже лестно. Мама Скарлетт считала свою дочь достаточно взрослой, чтобы разговаривать с ней честно и откровенно.
Я смотрю по сторонам. Высокий, красивый парень в очках и серой футболке стоит в сторонке, уткнувшись в свой телефон. Его лицо кажется мне знакомым. Я его где-то видела… Ну, конечно! В мой первый день в Вуд-Вэлли: покоритель Килиманджаро в серой футболке. Тот самый парень, который провел лето, поднимаясь на горы и строя школы в Танзании. Я сомневаюсь, что это КН — КН видится мне домоседом, который не будет все лето скакать по горам, — но лучше проверить все версии.
— Кто это? — спрашиваю я у Дри, указав взглядом на парня в серой футболке.
— Калеб. В прошлом году Агнес ходила с ним на школьный бал. Они не встречались. Пошли как друзья. Он классный. А почему ты спросила?
— Пытаюсь вычислить, кто такой КН, — отвечаю я.
Дри запрыгивает на шезлонг, чтобы лучше рассмотреть собравшихся. Я пытаюсь стащить ее вниз. Не хочу, чтобы он — кем бы он ни был, где бы он ни был — увидел, как она высматривает его. У Дри много достоинств, но деликатность в их число не входит.
— Я бы сказала, что три четверти всех парней в зоне видимости набирают эсэмэски прямо сейчас, — сообщает она. — Хотя да, это может быть Калеб. Он слегка странный.
— КН не странный, — говорю я.
— Ага, — отвечает Дри. — Каждый день анонимно писать человеку с утра до ночи — это вовсе не странно.
КН: неплохая попытка, я мастерски прячусь у всех на виду, я бог маскировки.
Я: Ладно, как скажешь. Тебе весело?
КН: слегка скучновато, поэтому я тебе и пишу.
Я: Мы могли бы и просто поговорить. Поговорить ЛИЧНО. КН: когда-нибудь, не сегодня.
Я: У нас в Чикаго не было таких вечеринок. С настоящей рок-группой.
КН: тебе понравился «О-град»?
Я: Они потрясающие.
КН: раньше они были лучше.
Я: Кажется, я напилась.
КН: я тоже.
Я: Так давай встретимся. Ну же, решайся. Что в этом страшного? Нам даже не обязательно разговаривать…
КН: ты на что намекаешь?
Я: Не знаю. Я тебя предупредила, что я пьяна.
КН: старая добрая отговорка: «была пьяна».
Я: Не отговорка. Объяснение.
КН: мне нравится, как ты всегда стремишься к точным формулировкам.
Я: Я не понимаю. В чем смысл?
КН:?
Я: Зачем столько слов? Тебе не хочется, чтобы тебя со мной видели? Ты боишься мне не понравиться? Не понимаю.
КН: ничего из перечисленного, просто мне нравится так, как есть, очень нравится, наша с тобой переписка, все получается, я сейчас слишком пьян, чтобы объяснить.
Я: Старая добрая отговорка «был пьян».
КН: обещаю: мы встретимся, скоро.
Я: Ты давно обещаешь.
КН: знаешь, о чем я иногда думаю?
Я: О чем?
КН: об этой прядке волос, которая вечно падает тебе на глаза, я хочу подойти и заправить ее тебе за ухо. хочу суметь это сделать, хочу с тобой встретиться по-настоящему, когда почувствую себя увереннее.