— Адам тебя торопит? Вы уже говорили об этом? — спрашиваю я.
— Нет, не торопит. Но я знаю, он очень хочет… в смысле, уже это сделать, а не поговорить. Хотя, наверное, и поговорить тоже.
— Мне кажется, надо чуть-чуть подождать и посмотреть, что будет дальше. Может быть, он тоже девственник. И тоже робеет. Твоя мама видит, что вы всегда вместе. Может, она сама заведет разговор?
— Какой разговор?! Ты же знаешь мою маму!
— Ну, не знаю… Ты пока подожди, и, наверное, все решится само.
— Думаешь, мне не стоит этого делать? — спрашивает она.
Мне странно видеть Скарлетт такой. Неуверенной, уязвимой. Влюбленной. Интересно, что сказала бы моя мама, если бы я обратилась к ней с такой проблемой. Мы были с ней очень близки, и мне кажется, я могла бы заговорить с ней о подобных вещах. Хотя, наверное, нет. Когда тебе исполняется шестнадцать, в голове что-то переключается. Родители превращаются из союзников если не в главных врагов, то уж точно в большую помеху. Наверное, я единственный на свете подросток, который мечтает о том, чтобы мама его отругала. Все что угодно, лишь бы мама была жива.
— Неважно, что думаю я. Ты должна делать то, что кажется правильным тебе самой.
— Умеешь ты отмазаться, Джесс.
Я смеюсь и пихаю ее локтем в бок. Мне вдруг приходит в голову, что Скар сейчас нуждается в такой подруге, как Скар: в человеке, который ее успокоит, разложит все по полочкам и подскажет, что делать.
— Если честно… я знаю, в моем исполнении это звучит странно… но, по-моему, ты слишком все усложняешь. Расслабься. Делай то, что тебе самой хочется сделать. И когда тебе хочется. Если чувствуешь, что готова, — вперед и с песней. Если еще не готова, это тоже нормально. Сейчас тебе кажется, что это будет большое событие, прямо переломный момент… Но, может быть, все не так страшно. — Я сама удивляюсь, как уверенно и рассудительно говорю о вещах, которые пугают меня саму. — Просто надо понять, почему ты боишься. Потому что это в первый раз — а в первый раз все боятся, не может быть, чтобы не боялись, — или потому, что ты еще не готова. В общем, тут нет однозначных ответов.
— Ты говоришь точно, как я. — Скар все-таки поворачивается ко мне. У нее в глазах стоят слезы, и это меня огорчает. Потому что она должна быть счастлива. Ее мечта сбылась: она любит и любима, хотя все происходит немного не так, как она себе представляла.
— У меня был хороший учитель, — говорю я с улыбкой. А потом мы, не сговариваясь, выходим из машины и идем в магазин. Совсем как в прежние времена. Как и раньше, прежде чем все стало так сложно, мы направляемся в дальний конец торгового зала к автомату с нашим любимым фруктовым льдом.
Дри: Лиам уже пригласил тебя на свидание?
Я: Нет!
Погодите, а вдруг это неправда? Если Лиам — КН и мы собираемся встретиться, будет ли это считаться свиданием? Допустим, Калеб не ошибся и Лиам действительно бросил Джем ради меня… Надо ли сказать об этом Дри?
— Не говори ей! — кричит Скар, прочитав сообщение у меня в телефоне, а заодно и мои мысли.
Мы сидим у нее в подвале, смотрим сериал, в котором красивые парни-вампиры спасают беспомощных девочек-школьниц от других, злых вампиров. Едим попкорн. Все-таки счастье есть.
— Нет, правда. Не надо ранить ее чувства. И это не ложь. Лиам не приглашал тебя на свидание.
Дри: Думаю, пригласит. Ты ему нравишься.
Я: Он мне не нравится.
Дри: А если КН — это он?
Я: Он не КН.
Дри: А если да?
Я: Дри!
— Она хочет услышать, что ты не пойдешь с ним на свидание. Но ты не можешь этого обещать. Если он КН, надо дать ему шанс. И не спорь со мной, — говорит Скарлетт тоном, не терпящим возражений. Все-таки Скар — настоящий друг. Настоящие друзья всегда говорят правду без всяких прикрас. — Если она дорожит вашей дружбой, она все поймет.
— Мы не так давно дружим. И еще не доверяем друг другу настолько, чтобы… Ну, ты понимаешь.
— И тем не менее.
— Лиам не КН.
— Думай, что хочешь. Но это точно Лиам.
Я улыбаюсь. Меня смешит, как Скарлетт рассуждает о моих друзьях из Вуд-Вэлли, словно они персонажи телесериала и она пытается предугадать следующий поворот сюжета. На самом деле я тоже так делаю. Иногда мне начинает казаться, что моя жизнь в Вуд-Вэлли — сплошное лицедейство. Как будто я не живу, а играю в кино.
Дри: У Лиама нет сестры. И никогда не было.
Я: Ясно.
Дри: Не знаю. Мне все равно кажется, что КН — это Лиам. И скажу честно: я жутко ревную.
Я: Не ревнуй. Не надо.
Дри: Ладно. Все равно я тебя люблю. Сейчас буду слушать на повторе «Девчонку, которую никто не знает» и упиваться жалостью к себе.
Тео: ЧТО ЗА ДЕЛА?! Лиам бросил Джем, чтобы встречаться с тобой?
Я: Кто сказал?
Тео: ВСЕ ГОВОРЯТ. Лиам КРАСАВЧИК. Чем ты его зацепила?
Я: Я его не цепляла.
Тео: Малышка, ты полна сюрпризов.
Я: Нет.
Тео: Он всем говорит, что ты «как глоток свежего воздуха».
Я: Очень мило с его стороны, но звучит так, словно я дезодорант.
Тео: Кстати, твой папа попросил меня встретить тебя в аэропорту. Так что не вздумай тащить багаж. Не заставляй меня ждать.
Я: Три правды. (1) Я не знаю, кто ты. Мне бы очень хотелось узнать, и у Скар есть свои теории, но я уже ничего не знаю. Я думала, что ты кто-то другой, но теперь знаю, что ошибалась. (2) Я ни разу тебе не соврала. Разве что в первый день, когда написала, что у меня черный пояс по карате. Я никогда не занималась карате. Я не умею врать. Наверное, мне так легко разговаривать с тобой, потому что я не знаю, кто ты. Но у тебя все по-другому, да? (3) Я больше не знаю, где мой дом.
КН: Может быть, дом — это не обязательно место.
Я: Может быть.
Глава 30
Я опять в самолете. На этот раз уже Чикаго остается далеко внизу, становится все меньше и меньше, и вот уже город не виден, мой дом исчезает — так просто: раз, и его уже нет. Есть только мозаика из зеленых и коричневых пятен, лоскутное одеяло земли. Я снова открыла брошюру с материалами для подготовки к экзаменам, но не читаю ее. Смотрю в иллюминатор и пытаюсь решить, куда мне хочется больше: на восток, обратно к Скар, у которой теперь своя жизнь, где мне не то чтобы нет места, но его стало заметно меньше, или на запад, где меня ждет дом Рейчел и мой папа, у которого тоже теперь своя жизнь и где мне предстоит много пугающих встреч. С Лиамом. С КН, если он не передумает со мной встречаться. Что касается папы, он мне звонил и писал всю последнюю неделю. Но я не брала трубку и не отвечала на сообщения. Наше молчание становится слишком громким. Да, он меня сильно обидел. Но моя злость перешла все границы. И я не очень себе представляю, как это исправить.
Когда выключается табло «Пристегните ремни», я достаю конверт, который Скар сунула мне в карман, когда объявили посадку на самолет. Прощальный подарок, сказала она. Сейчас я верчу его в руках и почему-то боюсь открыть. Надеюсь, там будут слова утешения. Какой-нибудь мудрый совет из тех, которыми Скарлетт всегда готова поделиться со страждущими. Когда умерла мама, мы со Скар сидели у меня в комнате, и, прежде чем приступить к масштабной операции по отвлечению меня от боли — которую Скарлетт провела блестяще и с таким мастерством, что я только потом поняла, сколько сил и труда она в это вложила, — она сказала мне одну вещь. Одну-единственную вещь, имевшую смысл для меня тогда, и, возможно, единственную, имеющую смысл до сих пор: Просто чтобы ты знала. Я понимаю, что это ужасно. Так не должно быть. Но давай притворимся, что жизнь продолжается.
Это и вправду ужасно. Я до сих пор не могу с этим смириться. Конечно, я справлюсь и буду жить дальше, но мне все равно будет плохо без мамы. Она не придет на мой выпускной вечер. Никогда не прочтет мне нотацию, а я ей не подыграю, не изображу смущение и не скажу: Да ладно, мам. Ее не будет рядом, когда я открою письмо с уведомлением, что меня приняли (или не приняли) в колледж. Она не увидит, какой я стану, когда буду совсем-совсем взрослой. Она не узнает, как сложится моя жизнь. Мне придется справляться самой. В одиночку идти навстречу великому неизвестному.
Я открываю конверт, и оттуда выпадает новая наклейка-татуировка. Большая. Больше всех остальных, которые Скар делала для меня. Черно-белый рисунок. Ниндзя размахивает самурайским мечом. Огромные глаза, сумрачные и свирепые. К листу с наклейкой прикреплена маленькая записка: Я хочу, чтобы ты видела себя такой, какой вижу тебя я. Ты боец. Сильный и неотразимый во всех смыслах слова. Настоящая дочь своей матери. Люблю тебя, Скар.
Я прижимаю наклейку к груди. Решаю, что это знак. Мой единственный путь — путь вперед. Я больше не буду бояться. Не буду бояться, что меня могут обидеть или отвергнуть. Не буду бояться папиного противоречивого отношения ко мне. Не буду бояться ранить чувства Дри. Столкнуться с Лиамом и Джем. Встретиться с КН лицом к лицу. Я не буду бояться идти вперед, день за днем, голой и беззащитной под ослепительно-ярким солнцем.
Глава 31
Тео встречает меня в темно-сером блейзере в тонкую белую полоску, подходящих по цвету шортах и шоферской фуражке. В руках он держит табличку с моим именем. Уже не в первый раз я поражаюсь тому, что у него есть наряды на все случаи жизни. Интересно, этот костюм он подобрал из того, что уже было в его необъятном гардеробе, или специально ходил в магазин, чтобы приодеться по случаю встречи Джесси в аэропорту? Как бы там ни было, мне приятно, что он так расстарался, пусть даже старался он не для меня.
— Приветствую вас, госпожа. Карета ждет, — говорит Тео, отнимает у меня спортивную сумку и забрасывает ее себе на плечо. — Это весь твой багаж? А где туфли?