— Берите, — махнул рукой следователь.
Я подумала, что отцу будет не до тарелок с веселыми йорками. Хотя он может и сорвать всю свою злость на тех, кто не обеспечил поставку. Мало ли что самолет взорвался. Когда что-то срывается, мой отец непредсказуем.
— А тело? — спросила я.
— Не сразу. Там только фрагменты. Еще не все собраны. Ваша мать жива? — спросил следователь.
— Моя жива. И мать Петра жива. У нас разные матери и один отец.
— Останки мы отправим в Питер. И вашего брата, и второго погибшего. Их биологическим родителям нужно будет сдать биоматериал.
— Я не уверена, что у второго живы родители.
— Значит, другим близким родственникам. Детям, братьям, сестрам.
— Но их же было всего двое! Не целый самолет, как…
— Я же говорил вам: там только фрагменты. И они… перемешаны. Вероятно, ваш брат и помощник вашего отца сидели рядом. И взрывное устройство было именно там, где они сидели. Мощность пока не могу назвать, но не очень большая. Их убило, они не могли выжить, не смогли бы даже на земле выжить, если бы так рвануло. Самолет, конечно, рухнул… Но раз хвост цел и тарелки целы… Мощность взрыва невысокая. Кто мог желать смерти вашему брату?
— Никто, — сказала я. — Петр не участвовал в бизнесе отца и не хотел. Он хотел летать, он болел небом. Отец в свое время, конечно, помог ему устроиться в известную авиакомпанию. Петр был классным пилотом. Он занимался тем, к чему лежала душа. В бизнес-структурах отца работает Василий, наш старший брат. У них с Петром одна мать.
— Петр часто летал на этом самолете?
— Не знаю. Знаю, что когда летал, то по личной просьбе отца. Кого-то просят сыновей на дачу отвезти или бабушку в поликлинику, а Петьку можно было попросить сесть за штурвал и «сгонять» в тот же Новгород. А тут, насколько я понимаю, был срочный заказ с этими собаками.
— Конкуренты? — тут же ухватился следователь.
— Какие? По производству сувенирной продукции? Взорвали самолет?
«Может, мне лучше помолчать? Пусть лучше ищет конкурентов по бизнесу. А служба безопасности отца займется другими версиями».
— А вообще я не знаю, — добавила я. — Отца я вызову. Только звонить ему буду завтра. Пусть спит до утра. У него со здоровьем не очень. Не хочется его будить, чтобы сообщить плохую новость. Тем более что он ничего уже не может сделать. Матери Петра тоже я позвоню. И тоже завтра. Куда ей приехать?
Следователь вручил мне свою визитку, записал мои телефоны и телефон тети Иры.
В этот момент к нам подошел другой член следственной бригады с представителем сувенирной фабрики.
— Вот Леонид Игнатьевич говорит, что этим самолетом в Новгород летела бывшая жена Ивана Васильевича Большакова.
— Да, моя мать, — не стала скрывать я.
Оказалось, что об этом на фабрике рассказал помощник отца, который погиб вместе с Петром. Там все посмеялись, узнав, что кто-то летит под Новгород омолаживаться, вместо того чтобы делать это в дорогих салонах Санкт-Петербурга.
«Может, теперь следователь немного попортит жить мамочке?»
— Так что ж вы молчали? — повернулся ко мне с укором старший следователь.
— О том, что моя мать летела этим самолетом? Так она же не в Питер летела. Кстати, она не просто омолаживаться сюда приехала, а подзаряжаться какой-то энергией. Где у вас тут источники силы, которые возвращают молодость? Я не знаю точно, где она. И я не хочу ее ни видеть, ни слышать.
— Но она — ваша мать…
— Которая отдала меня бабушке со стороны отца, когда отец сел в тюрьму. И мной никогда не интересовалась. Меня растила бабушка, отец принимал участие в воспитании. А мать не принимала. Сейчас обращается, когда ей что-то нужно. И к отцу тоже, когда что-то нужно. И лучше сразу же сделать то, что она хочет, иначе не отстанет. Я с радостью дам ее телефон. Папа только спасибо скажет, если вы ее в кутузке немного подержите как подозреваемую в организации взрыва. Правда, потом, боюсь, придется отпустить. Достанет всех.
На лицах мужчин появились улыбки. Вероятно, вспоминали тещ, которые умеют достать так, что проще сделать, чем слушать нотации, указания, советы. Но потом ведь все равно скажет «а надо было»… Она же лучше знает! И все равно все будет не так.
Меня спросили, с каким багажом в самолет садилась моя мать. Я, как могла, описала чемодан на колесиках. Еще была дамская сумочка.
— Но мужчины бы, наверное, заметили, если бы она бомбу из чемодана вытащила!
— Вы знаете, как выглядит бомба, Лариса Ивановна?
— По фильмам о Великой Отечественной. Предполагаю, что теперь они значительно меньшего размера. Но при всей моей нелюбви к моей матери я не могу представить, чтобы она подложила бомбу. Куда-либо. А этот самолет ей был еще самой нужен — возвращаться обратно. Это самый удобный и быстрый способ добраться до Новгорода и назад.
«Значит, Лотара никто не упоминал? И я не буду. И он тоже не мог подложить бомбу! Где бы он ее взял?!»
С именем Киприана Карфагенского связано несколько легенд — например, о его медальоне с изображением Распятия, который был изготовлен по его заказу одним из лучших ювелиров Карфагена.
Киприан происходил из богатой и знатной семьи и с детства жил в роскоши. Он мог просто любить хорошие, красивые вещи — и заказал знакомому ювелиру этот медальон. Может, на подсознательном уровне он хотел иметь защитный амулет, оберег или талисман — ведь рос-то он в языческой семье и языческом окружении. И появление медальонов в целом можно объяснить языческими традициями, генетической памятью людей, которые приняли христианство. Хотя такие медальоны в первую очередь служили опознавательными знаками — благодаря им приверженцы новой религии узнавали друг друга. Чаще всего на медальонах изображался агнец, то есть Иисус Христос в виде ягненка. Мог быть голубь как символ Святого Духа, феникс как символ воскресения.
В первые годы христианства люди не носили крестов, причем и простые христиане, у которых не было нательных крестов (и они не давались при крещении), и священнослужители, у которых не было никаких наперсных крестов, символизирующих род служения, то есть крестов для ношения на груди (на персях). Считается, что первые носильные кресты стали появляться в конце IV века, наперсные — только в V веке.
Ценность медальона Тасция Цецилия с изображением Распятия не в том, что он был изготовлен из золота и украшен драгоценными камнями, а в том, что Тасций носил его как христианин, епископ Карфагенский Киприан, один из Отцов Церкви.
Глава 11
Меня отпустили (хотя задерживать меня никто и не собирался, и представители органов явно считали, что вытянули из меня всю информацию). Я решила переночевать в Новгороде, нашла телефон маленькой частной гостиницы, где был заказан номер Лотару, позвонила, спросила, есть ли место, мне сказали, что я могу приезжать прямо сейчас.
По пути я позвонила бабушке, которая, как я знала, не спит и ждет моего звонка в любое время. Бабушка сказала, что тете Ире, матери Петра и Василия, она завтра с утра (то есть уже сегодня) позвонит сама. Я была рада, что эту неприятную миссию возьмет на себя бабушка. Я сказала, что позвоню отцу утром.
— Лариса, как ты думаешь…
Бабушка могла не заканчивать фразу. Я поняла, что она хотела спросить.
— Я считаю, что хотели убить Лотара. Почему — не знаю, даже не представляю. Но почему-то бомба взорвалась уже после того, как Лотар покинул самолет. Может, время не рассчитали, может, еще какой-то сбой. Пусть отец разбирается. Но с Лотаром я сама поговорю. Если он в номере, то сегодня ночью.
В гостинице дежурила миловидная женщина лет сорока двух. Очень аккуратная стрижка, легкий макияж в пастельных тонах, несмотря на поздний час, костюм с бейджиком «Валерия». Она не была красавицей в традиционном смысле, но от нее исходили волны тепла и добра, или мне так показалось. Мне было очень приятно находиться рядом с ней, в особенности после всех отрицательных эмоций последних часов.
— Лариса Ивановна? Большакова? — поразилась она. — Это вы — владелица сети аптек?
Я подтвердила. Мне тут же сказали, что в одной из аптек работает старшая сестра дежурной, а в другой — одноклассница, и поблагодарили за то, что в мои аптеки на работу берут женщин предпенсионного (и не только) возраста. Как же права была бабушка! Ее идея была. И эти сотрудницы прекрасно работают, за работу держатся, в декрет не уйдут, и клиенты довольны. Им с моими сотрудницами приятнее и проще общаться, чем с молодыми, сразу же после училища или института. А те, кто учился в советские времена, еще и мази мешать умеют, чему не учат сейчас. Так что в некоторых регионах у меня даже открылись рецептурные отделы, которые давно позакрывались в государственных аптеках (вместе с самими государственными аптеками).
Но дежурная не знала, в связи с чем я прибыла в Великий Новгород. Она даже еще не знала про взрыв и падение самолета — оно произошло довольно далеко от места ее работы. После ахов и охов она выразила мне соболезнования, спросила, не хочу ли я чаю, лично проводила в номер. Я приняла душ и уже собиралась набрать телефон Лотара, но мобильник зазвонил сам. Лотар мысли читать умеет на расстоянии?
— Лариса, ты где?
Я сказала и спросила, где он.
— За стеной. Я услышал твой голос и не поверил своим ушам. Я могу к тебе зайти?
Я ответила, что только что сама ему звонить собиралась. После душа я была в длинной футболке, в которой собиралась спать, и успела до прихода ночного гостя натянуть бриджи. Лотар заявился в футболке и джинсах. На шее я не заметила никакой цепочки. А когда я его видела на даче, она была. И на яхте была — и на ней висел медальон, который я посчитала старинным.
— Ты приехала проведать меня? — спросил наследный принц, с трудом оторвав взгляд от моей груди. Лифчик я не надевала. — Или проверить?
— Приехала я по другому делу, но решила заодно и с тобой поговорить. Скажи, милый друг, за что тебя хотят убить?