…Путь к спасению от катастрофы лежит только в установлении действительно рабочего контроля за производством... Рабочий контроль, признанный уже капиталистами в ряде случаев конфликта, должен быть немедленно развит, путем ряда тщательно обдуманных и постепенных, но без всякой оттяжки осуществляемых мер, в полное регулирование производства и распределения продуктов рабочими» [4].
В пролетарском государстве передача функции контроля за производством в руки рабочих организаций выглядела вполне логично. С этой концепцией большевики шли к вооруженному восстанию. Одновременно рабочие комитеты набирали силу и влияние. Вслед за майским совещанием последовала 2-я конференция петроградских ФЗК августа 1917 года, а затем и Всероссийская конференция ФЗК октября 1917 года.
Заметно расширялись функции фабзавкомов. На предприятиях они решали вопросы расценок и зарплаты, приема и увольнения, выработки тарифов, заключения коллективных договоров, организации медицинской помощи рабочим, снабжения рабочих продовольствием. При многих ФЗК имелись конфликтные, культурно-просветитительские и другие комиссии [5].
Лозунги Октябрьского переворота «Земля крестьянам, фабрики рабочим» были восприняты фабзавкомами буквально. Сам факт пролетарской революции означал, с точки зрения рабочих, что производственный аппарат страны теперь принадлежит им. Процесс, запущенный в Феврале, после Октября принял характер неуправляемой стихии.
Введение рабочего контроля на предприятиях принимало самые разные формы и влекло за собой самые непредсказуемые последствия. Вряд ли возможно проследить какую-либо закономерность в этих процессах первых недель и месяцев революции. Фабзавкомы каждого из предприятий по-своему понимали свою выгоду. Где-то условия труда и зарплата соответствовали требованиям рабочих, и здесь удавалось договориться с владельцем предприятия. В отдельных случаях стремление сохранить статус-кво принимало весьма обескураживающие формы: в одной из отраслей ФЗК и предприниматели пришли к соглашению не проводить в жизнь декрет, воспрещавший работу в ночную смену для женщин [6]. В другой ФЗК совместно с предпринимателями воспротивились попыткам синдицирования (объединения в союз) заводов, занимающихся производством военного снаряжения.
В других случаях рабочие просто брали контроль над предприятием в свои руки, изгоняя прежних владельцев. Известен целый ряд случаев, когда фабзавкомы тщетно бились над восстановлением производства и, не имея управленческого, бухгалтерского и инженерного опыта, закрывали предприятия. Например, Московскую пуговичную фабрику пришлось закрыть из-за неспособности комитета справиться с ее управлением [7]. В ряде случаев фабзавкомы, отстранив предпринимателей от управления, приходили к необходимости обращаться к ним затем с просьбой о возвращении.
Известны прецеденты, когда пришедшие к управлению заводом ФЗК распродавали запасы сырья, оборудование, и распределяли полученные средства. Так они представляли себе высшую революционную справедливость – капитал, который раньше был собственностью буржуя, теперь на уравнительной основе распределялся среди рабочих. Нужно отметить, что с другой стороны ту же тактику проводили и сами предприниматели, ведя дело к распродаже активов и закрытию производства.
Всего Советская Россия пережила три волны национализации, причем на первом этапе в собственность государства переходили отдельные предприятия, на втором – с весны 1918 года, началась национализация целых отраслей, третья стадия национализации – тотальная, или «мобилизационная» – пришлась на годы Гражданской войны и имела характер военной меры.
Первая волна была вызвана как действиями рабочего контроля, так и действиями предпринимателей, стремившихся к закрытию предприятий. Меньше всего молодой Советской власти нужна была остановка промышленности. Потому СНК был вынужден с одной стороны одергивать слишком ретивые фабзавкомы, часто идя на создание конфликтных комиссий и стремясь уладить разногласия между ФЗК и владельцами, с другой – принимать управление заводами, где подобного рода соглашения стали невозможны, но рабочий контроль не справлялся с организацией производства. И с третьей стороны – национализировать предприятия, владельцы которых умышленно вели дело к их закрытию или бросали их на произвол судьбы.
Исследователи отмечают [8], что первые декреты о национализации всегда указывали причины, вызвавшие или оправдывавшие национализацию. Так, «Общество электрического освещения» было национализировано потому, что руководство, несмотря на правительственные субсидии, «привело предприятие к полному финансовому краху и конфликту со служащими». Путиловский завод - из-за «задолженности в казну». Среди постановлений о национализации встречаются обоснования «ввиду заявления правления... о ликвидации дел общества», «из-за неспособности продолжать выполнять план и ввиду его важности для правительства» и др.
Непосредственный рабочий контроль над предприятиями, таким образом, оказался дискредитирован уже в первые недели революции. Упорядочить его стихийность большевики пытались «Положениями о рабочем контроле» от 14(27) ноября 1917 года, впрочем, сами его авторы отмечали, что «жизнь обогнала нас». Структура управления, которая предписывалась «положениями», была создана чисто формально и не отвечала реальному положению дел.
Между тем рабочий контроль принимал все более гомерические формы. Среди курьезов того времени известен декрет Совнаркома об упразднении Советов служащих, захвативших контроль над советским учреждением - народным комиссариатом почт и телеграфов [9].
В итоге 2(15) декабря 1917 года СНК издал Декрет об учреждении Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), на который возлагались задачи по «организация народного хозяйства и государственных финансов». ВСНХ, как следовало из декрета, «вырабатывает общие нормы и план регулирования экономической жизни страны, согласует и объединяет деятельность центральных и местных регулирующих учреждений (совещаний по топливу, металлу, транспорту, центральный продовольственный комитет и пр.), соответствующих
Народных комиссариатов (торговли и промышленности, продовольствия, земледелия, финансов, военно-морского и т.д.), Всероссийского совета рабочего контроля, а также соответственную деятельность фабрично-заводских и профессиональных организаций рабочего класса». [10]
Органы рабочего контроля, таким образом, сами брались декретом под контроль. Причем, в документе явно неспроста появились следующие строки: «Все существующие учреждения по регулированию хозяйства подчиняются Высшему совету народного хозяйства, которому предоставляется право их реформирования».
В отношении хозяйственной деятельности ВСНХ предоставлялось «право конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и государственных финансов». Таким образом, создавалось наделенное широкими полномочиями центральное хозяйственное управление всей экономикой страны.
Интересно отметить, насколько ВСНХ походил на знакомые нам еще по царскому периоду «Особые совещания». С той лишь разницей, что царское правительство успело создать лишь Совещания по конкретным отраслям хозяйства, так и не объединив их централизованной управляющей структурой. ВСНХ же как раз такой центральной структурой и являлся. В дальнейшем Высший совет обзавелся сетью местных органов – Совнархозов, создал «особые комиссии» для каждой отрасли промышленности, что только усилило сходство.
Более того, в создании своей управляющей сети ВСНХ как раз и опирался на структуры, появившиеся еще до революции. Так, в металлургической отрасли в 1915 году был сформирован официальный комитет по распределению металлов под названием Расмеко. Одними из первых актов ВСНХ было превращение Расмеко в исполнительный орган металлургической секции и передача в его руки задачи установления цен на металлы. В текстильной промышленности «конкурировали» две организации – Центротекстиль и Центроткань. ВСНХ слил их, объявив «государственным органом, объединяющим и руководящим всей деятельностью в области промышленности». Он состоял из 30 рабочих, 15 инженеров и управляющих [11]
В течение первой половины 1918 года ВСНХ постепенно вовлек в свою орбиту все такие организации (все сохранившиеся) и трансформировал их в свои административные единицы - «главки» и «центры». Интересно, что даже отраслевые журналы, которые выпускали в 1918 году эти органы, во многом сохраняли стиль и характер старых коммерческих журналов [12].
Таким образом, к весне 1918 года можно говорить о фактическом отказе Советского правительства от идеи рабочего контроля в том виде, в котором он сложился в стране. Органы управления, которые должны были сложиться «снизу», было заменены структурой управления, спущенной «сверху», подчиняющей себе все местные хозяйственные единицы. Структура эта была построена по опыту, сложившемуся еще в дореволюционные времена.
Примечания:
[1] «Архивы Санкт-Петербурга» http://spb.rusarchives.ru, ЦГА СПб, Фонды периода Временного правительства
[2] В.И.Ленин, задачи пролетариата в данной революции (Апрельские тезисы). Цит по эл. версии http://www.hrono.ru/libris/lib_l/lenin_apr.html
[3] см. БСЭ, ст. «Временное правительство»
[4] «Резолюция об экономических мерах борьбы с разрухой». ПСС, Т.32, цит. по эл. версии http://vilenin.eu/t32/p193
[5] БСЭ, ст. «Фабрично-заводские комитеты»
[6] Эдвард Карр «История Советской России». М.: Прогресс, 1990, со ссылкой на «Первый Всероссийский съезд профсоюзов», 1918, с. 175,194.
[7] Там же
[8] Там же
[9] Там же
[10] «Декрет об учреждении Высшего совета народного хозяйства». 2(15) декабря 1917 г. ». Приводится по Электронная библиотека истфака МГУ, «Декреты Советской власти 1917–1918 гг» http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/DEKRET/vsnh.htm
[11] Эдвард Карр «История Советской России». М.: Прогресс, 1990