– Ничего себе ребеночек! – проворчал я, поплотнее запахиваясь в пальто.
– Нет-нет, Стив, это важно! Ей присущи характерные черты, отличающие ребенка. Ограничивающие его черты. Непредусмотрительность, беззаботность, бездумность… Умная саламандра не бушевала бы. Она втихомолку и постепенно накапливала бы силы. А эта даже не понимает, что ей не следует сжигать всю планету. Либо просто не задумывается о такого рода вещах. Потому что откуда она возьмет после всего этого кислород?! Вспомни также ее фантастическое тщеславие. Она пришла в неописуемую ярость, когда я сказала, что существуют силы более могущественные и прекрасные, чем она. Причем замечания, касающиеся могущества и красоты, разозлили ее одинаково сильно. У нее нет способности надолго задерживать на чем-либо свое внимание. До того как начать беспокоиться о причинении нам сравнительно незначительных неприятностей, она могла бы сперва убить тебя, либо Свартальфа, либо меня. И могла бы, когда ты вцепился в нее, стиснуть зубы, немного потерпеть и не слезать с тебя до тех пор, пока ты не погибнешь…
Ее голос дрогнул, и она торопливо продолжила:
– В то же время, пока ее внимание не рассеивалось, пока ничто не отвлекало ее, она концентрировалась только на одном исходе. Она забыла, что она лишь часть большого целого, и исключала все возможные результаты.
Джинни задумчиво кивнула.
– Должен существовать какой-то способ воздействия на ее психику.
Я, между прочим, и сам довольно тщеславен.
– Я не был сравнительно незначительной неприятностью… – проворчал я.
Джинни улыбнулась и, дотянувшись, погладила меня по щеке:
– Все хорошо, Стив, все прекрасно. Я рада, что ты такой же. Я убедилась, что ты будешь хорошим мужем.
Эта фраза здорово ободрила меня, но хотелось бы точно знать, что она имела в виду.
Мы обнаружили саламандру. Там, внизу, она поджигала театр. Но пока я смотрел на нее, она, полыхнув, исчезла и вновь появилась на расстоянии мили, возле медицинского исследовательского центра. Не выдержав жара, кирпич стал покрываться стекловидной пленкой. Мы приблизились, а саламандра тем временем с раздражением ударилась о стенку. Потом она вновь исчезла. Невежественная, импульсивная… ребенок. Адское создание.
Развернувшись над студенческим городком, мы увидели свет в окнах административного корпуса.
– Вероятно, здесь устроили штаб, – сказала Джинни. – Сейчас узнаем новости.
Свартальф приземлился на бульвар перед зданием. Мы, спотыкаясь, побрели вверх по ступеням.
Дверь охраняли вооруженные противопожарным снаряжением легавые.
– Эй, вы! – Один из них преградил нам дорогу. – Куда вы направляетесь?
– На совещание. – Джинни пригладила волосы.
– Вот как? – Полицейский взглянул на меня. – Одет и взаправду для совещания… Все, что творилось этой ночью…
Хохот полицейского переполнил чашу терпения. Я превратился в волка и тряхнул легавого за штаны. Он замахнулся дубинкой, но Джинни превратила его в маленького боа-констриктора. Я снова превратился в человека и предоставил копам самим решать возникшие у них проблемы. Мы прошли в зал.
Зал совещания преподавательского состава был набит битком. Мальзус собрал всех своих профессоров. Мы вошли, и я сразу же услышал его звучный голос:
– Позор! Власти не захотели прислушаться к моему мнению. Джентльмены! Город выступил против университета! Мы обязаны защищать честь…
Мальзус замигал, увидев меня и Джинни со Свартальфом. Его лицо приобрело пурпурный цвет, когда он заметил мои голые колени, торчащие из-под пальто. Да, должно быть, смотрелся я впечатляюще. Пальто с норковым воротником и щетинистый подбородок…
– Мистер Матучек!!!
– Он со мной, – отрывисто бросила Джинни. – Пока вы тут заседаете, мы сражались с саламандрой.
– Возможно, чтобы ее победить, требуется нечто большее, чем мускулы, – улыбнулся доктор наук Алам Аберкромби. – Даже больше, чем мускулы волка. Как я вижу, мистер Матучек остался без штанов в самом прямом смысле этого слова…
Джинни холодно глянула на него:
– Я полагала, что ты руководишь гидрой…
– О, у нас уже достаточно специалистов, чтобы использовать одновременно трех водяных Духов, – сказал Аберкромби. – Рутинная работа. Я понял, что мое место здесь. Скоро мы без труда справимся с пожарами.
– А саламандра тем временем запалит новые, – отрезала Джинни. – И с каждым пожаром она делается все сильнее и сильнее… пока вы здесь сидите и разглагольствуете.
– Ну, моя дорогая, спасибо на добром слове. – Он рассмеялся.
Я до боли стиснул зубы. Джинни в ответ на смех улыбнулась. Улыбнулась на самом деле.
– К порядку! К порядку! – гудел президент Мальзус. – Мисс Грейлок, садитесь, пожалуйста. Хотите ли вы что-нибудь добавить к дискуссии?
– Да. Теперь я понимаю, что представляет собой саламандра.
Она заняла место за дальним концом стола. Это был последний свободный стул. Так что мне пришлось с несчастным видом болтаться на заднем плане. Ах, если бы на ее пальто было больше пуговиц!
– Так вы знаете, как ее можно уничтожить? – спросил профессор алхимии Линден.
– Нет, но я поняла ее образ мышления.
– Нас больше интересует, как ею можно управлять, – скривился Линден. – Как мы можем наконец от нее избавиться? – Он прочистил горло. – Очевидно, прежде всего нам нужно понять, какой процесс позволяет ей быстро передвигаться.
– Ну, это просто, – пыхнул трубкой Грисволд.
Его голос был заглушен басом Линдена:
– Процесс, в основе которого лежит, конечно, общеизвестное свойство взаимодействия огня со ртутью. Поскольку, в сущности, в наши дни в каждом доме есть, по меньшей мере, хоть один термометр…
– При всем моем уважении, дорогой сэр, – прервал его астролог Витторио, – должен сказать, что вы говорите сущий вздор. Дело просто в том, что Меркурий и Нептун, совпав с созвездием Скорпиона…
– Вы не правы, сэр, – возразил Линден, – крайне не правы!
– Давайте справимся в «Ars Thaumaturgica»…
Он пошарил руками в поисках книги, но та куда-то пропала.
Чтобы найти книгу, алхимику пришлось пропеть адаптированный вариант заклинания, используемого племенем добу при поисках бататов.
А Витторио тем временем вопил:
– Нет, нет и нет! Совпадение со Скорпионом, если учесть, что им противостоит Уран в своем восхождении, что я могу легко доказать… – Он подскочил к доске и принялся чертить на ней диаграмму.
– Ну вот, поехали! – вмешался метафизик Джаспер. – Не понимаю, как вы оба можете так ошибаться! Как было доказано мной в докладе, прочитанном на последней конференции «Тройственных англосаксов», внутренняя природа матрицы…
– Это было опровергнуто еще десять лет назад! – закричал Линден. – Средство…
– Ding an sich…
– Уран…
Я украдкой подобрался к Грисволду и дернул его за рукав. Он последовал вслед за мной в угол зала.
– Ладно, как же действует эта окаянная тварь? – спросил я.
– В основном ответ дает квантовая механика, – прошептал он. – Согласно принципу неопределенности Гейзенберга, существует определенная вероятность нахождения фотона в какой-либо точке пространства, чтобы изменить свои пространственные координаты обычного дифракционного процесса. Наблюдается пси-переход. В результате саламандра переходит от точки к точке, не пересекая разделяющее пространство и не появляясь в нем. Это очень напоминает скачок электрона, хотя, если быть точным, аналогия не совсем корректная, ибо меняется влияние…
– Ладно, это не важно, – вздохнул я. – Наш разговор делается чуточку беспорядочным. Не лучше ли нам…
– Заняться первоначально поставленной целью, – согласился подошедший к нам Аберкромби.
Вместе с ним к нам присоединилась Джинни.
Тем временем Линден успел подбить глаз Витторио, а Джаспер забрасывал их обоих кусками мела.
Наша оставшаяся вне схватки группа отошла поближе к двери.
– Я уже нашел ответ, – сказал Аберкромби. – Но мне нужна помощь. Волшебство трансформации. Мы превратим саламандру во что-то иное, с чем мы можем легко справиться.
– Это опасно, – возразила Джинни. – Понадобятся действительно сильные заклинания, а это такая вещь, что результаты могут оказаться обратными. Что тогда случится, предсказать невозможно.
Аберкромби выпрямился и уставился на нее с благородной болью:
– Ради тебя, моя дорогая, я готов встретить любую опасность…
Она посмотрела на него с восхищением.
Меня всего скрутило.
– Пойдем, – сказала она, – я тебе помогу.
Грисволд схватил меня за руку.
– Не нравится мне это, мистер Матучек, – поведал он. – Искусство трансформации слишком ненадежно. Должен, наверное, существовать какой-то иной метод, основанный на законах природы. На законах, которые можно было бы выразить качественно.
– Да, – печально сказал я. – Но что это за метод?
Я пошел к сблизившимся над книгами головам Джинни и Аберкромби. Рядом вышагивали Грисволд и Свартальф, сердито мотающий хвостом. Профессора ничего не замечали, они были слишком заняты собой.
Мы вышли и проследовали мимо полицейских. Копы были злы как черти, но остановить нас не посмели – мы их хорошо запугали.
На химическом факультете были все необходимые нам вещества. Мы вошли в отозвавшуюся эхом темноту.
Вот и наша цель. Лаборатория первого курса. Длинная комната, рабочие столы со скамьями, полки и тишина. Грисволд включил свет.
Аберкромби осмотрелся:
– Так, нам придется затащить саламандру сюда. Она обязательно должна быть здесь, иначе мы ничего не сможем сделать.
– Действуй и будь наготове, – сказала Джинни Аберкромби. – Я знаю, как заманить сюда эту бестию. Небольшая трансформация.
Она подготовила пробирки, заполнила их различными порошками и нацарапала на полу символы. Уже были подготовлены к работе увенчанные шарами волшебные палочки.
– Что вы надумали? – спросил я.
– Ох, не путайся под ногами! – вскрикнула Джинни.
Я сказал себе, что это вызвано просто слабостью и отчаянием. Но все равно было обидно.