Хотя мы сейчас не про транспорт и не про министра транспорта. Этот самый теперь бывший большой чиновник и до перехода на государственную службу трудился в строительстве, правда, никакую компанию не возглавлял, а в основном «договаривался». Вероятно, был отряжен на госслужбу партнерами (или хозяевами) для установления контактов и оказания содействия с высокой государственной кочки. Потом вернулся в строительство и получил уже там высокий пост. Связи у него есть везде, не говоря про деньги. Он за год зарабатывает больше, чем мы с Андреем, Пашкой и следователем, вместе взятые, за все годы нашей профессиональной деятельности.
– Но ведь и губернаторов сажают, – заметила я.
– Если нужно громкое дело, – сказали мне. – А тут громкое дело не получится. Подумаешь, директор строительной компании.
– Но был министром.
– Да мало ли кто у нас был министром! Подавляющему большинству жителей нашего города он неизвестен. Про строительную компанию слышали благодаря рекламе, про него – нет. И что ему можно предъявить? Сам он однозначно никого не взрывал и писем с угрозами не посылал. Глухой номер.
– Так что же – висяк?! – воскликнула я.
– Нет, висяка тут быть не может. Слишком громкое дело, слишком известный актер. И ваши коллеги, Юля, покоя нам не дадут, пока народу не будет предъявлен «плохой парень». И поклонницы не дадут забыть про своего героя.
И еще сейчас будут крутить все сериалы, в которых снимался Сыроваров, подумала я. И реклама в них будет стоить дорого. В общем, все, кто может, будут выжимать из его смерти все, что могут.
– Драка за наследство будет? – спросил следователь.
Я считала, что родственники договорятся, но, возможно, пойдут на ток-шоу, чтобы заработать денег и напомнить народу о себе, любимых. Степанида же ведет свой кулинарный блог и передачу по телевидению. Явно хочет увеличить количество подписчиков и не лишиться передачи. Мать Сыроварова лишилась поступлений от сына, надо подзаработать, пока возможно. Кристина хочет и дальше играть ведущие роли. Алине реклама не помешает, хотя она не наследует за Сыроваровым. Но у нее же есть рекламные контракты, а дополнительный пиар поможет найти новые.
Тут я вспомнила про Алексу. Она точно пойдет по ток-шоу. И претендент на отцовство по кличке Импотент пойдет. Только я не думала, что они его убивали.
Следователь напомнил про стеклянный глаз.
– И что? – не поняла я.
– Не нравится мне этот стеклянный глаз, – признался мужчина.
Я лично считала, что его подбросили. Необязательно, чтобы подставить Алексу – просто чтобы запутать следствие.
У меня зазвонил мобильный. Виктория Семеновна, наш главный редактор.
– Начальство, – пояснила я друзьям.
Виктория Семеновна сообщила, что перед дверьми холдинга находятся Фомичиха с сыном Петенькой, выселенные сегодня из дома взорванного актера Сыроварова, и требуют, чтобы я их туда вернула. То есть требует Фомичиха. Петенька сидит на прихваченном с собой складном стульчике, погруженный в телефон, и, похоже, не очень осознает происходящее.
«Странно, что он еще гамак с собой не притащил», – подумала я.
– Их же должны были доставить к художнику Филаретову, отцу Петеньки, – заметила я.
Виктория Семеновна сообщила, что доставили, но Филаретов лежит без сознания, а его сожительница их не пустила. Хотя она там не прописана, наследницей не является, но Петенька с Фомичихой там тоже не прописаны, а до вступления Петенькой в права наследства еще очень и очень далеко. Филаретов еще несколько лет вполне может прожить.
– Где их вещи? – спросила я.
Вещи находились в микроавтобусе, нанятом пиар-менеджером Наташей. В настоящее время, по словам Виктории Семеновны, микроавтобус стоит на стоянке для машин сотрудников нашего холдинга. Съемку ведут не только наши сотрудники из отдела светской хроники, но и представители других СМИ. Фомичиха заявила, что будет ждать меня.
Я спросила у начальницы, что она сама хочет от меня. Я не собиралась никуда возвращать Фомичиху. Я вообще не собиралась с ней больше встречаться. Пусть решают вопрос внутри семьи. В конце концов, пусть пиар-менеджер Наташа с этим разбирается.
– Ты у Андрея? – уточнила Виктория Семеновна. – Вот и спроси у ребят.
Андрюша посоветовал позвонить на «ноль-два» после того, как мои коллеги из светской хроники закончат съемку. Потом, правда, тоже будет что снимать – судя по тому, что Андрюше уже было известно про Фомичиху. И он же с ней лично успел пообщаться.
– Она говорит, что «органы» просили их с Петенькой не уезжать из города. И поэтому «органы» должны их где-то разместить. А раз у Юли много знакомых в «органах», то Юля и должна решать этот вопрос.
– Странная логика, – заметила я и посмотрела на Андрея и следователя.
Следователь сказал, что подписку о невыезде ни с Фомичихи, ни с Петеньки никто не брал – не было оснований, но просьба не покидать Петербург на самом деле звучала. Чисто формально. Мыслей о том, что они соберутся его покинуть, у следственной бригады не возникло. И мыслей о быстром выселении матери и брата родственниками тоже не возникло.
Следователь спросил у меня, где они прописаны. Я пожала плечами, но предполагала, что на своей малой родине.
– Что делать? – спросила я.
Мне совсем не хотелось, чтобы Фомичиха меня доставала. К счастью, она не знает моего домашнего адреса, но если она каждый день будет приходить к холдингу…
Но вообще-то мне было ее немного жаль. Она не вызывала у меня симпатии, но ей на самом деле нужно где-то жить. На малую родину возвращаться не хочется. Да и то, что сделали ее дочери… Хотя сама виновата.
Предположим, Петенька теперь будет активно зарабатывать своими астрологическими инсталляциями и консультациями по перенаправлению энергий в нужное русло. Но когда он сможет заработать на квартиру, если вообще сможет?
– Не знаем, – сказали мне представители правоохранительных органов.
Но вопрос решился удивительным образом. Сестра погибшего Иванова-Сыроварова предложила Фомичихе и Петеньке отправляться в одну из их с мужем залитых квартир и заниматься там ремонтом. После того как отремонтируют одну (проживая в ней), смогут переехать во вторую и ремонтировать ее. А там видно будет.
Им с мужем тоже предложили покинуть дом родственника в добровольно-принудительном порядке? Вроде Кристина говорила, что они со Степанидой и их хотят выселить. Они пытались при жизни убедить Сыроварова сделать это, он не захотел. Но публичного выселения в данном случае не планировалось, и выселение единственной родной сестры погибшего Сыроварова стало бы однозначно черным пиаром. Пусть она не является наследницей первой очереди, но она – кровная родственница, а Кристина ему – никто. Может, Ирина Геннадьевна с мужем сами захотели съехать? И нашли компромиссное решение?
Да и за время приведения их квартир в пригодный для жилья вид много воды утечет…
Не успели мы расстаться с Фомичихой, которая дождалась моего приезда перед холдингом, как мне на личный мобильный, номер которого я не раздаю направо и налево, позвонил один известный певец. Я не являюсь его поклонницей, мы никогда в жизни не пересекались.
Я спросила, откуда у него мой телефон.
– Не скажу. Но через ваш колл-центр связываться с вами не хочу.
«Корона с головы упадет?» – подумала я, но вслух этот вопрос не произнесла.
– У меня для вас информация о Саше Непоседе. Интересует?
– Интересует, – ответила я.
– Интервью перед камерой давать не буду, в полицию не пойду. От всего открещусь, если сошлетесь на меня. Сообщу вам в конфиденциальном порядке при личной встрече. Устраивает?
– Устраивает.
– Приезжайте прямо сейчас.
Он назвал кафе, расположенное на одной из тихих улочек в старой части Петербурга. Я не была уверена, что звонил именно этот певец, но мы с Пашкой все равно поехали, на всякий случай предупредив Викторию Семеновну.
– Можешь спросить его насчет интервью нашему отделу светской хроники, – сказала начальница. – И для эфира, и для печатных изданий.
Меня на самом деле пригласила эта звезда эстрады. Звезда трапезничала в кафе в одиночестве, если не считать группу телохранителей и стайку девушек, при нашем с Пашкой появлении отправленных за другие столики.
Нас попросили не брать за столик певца наш «багаж».
– Я решил совершить благородный поступок, – объявила звезда, которая была уже навеселе. – Я их иногда совершаю.
– Мы вам за это благодарны, – ответила я.
– А сообщаю вам информацию, потому что Саша Непоседа меня оскорбила.
– Каким образом?
– Суммой. Десять тысяч рублей. Представляете? Она хотела получить у меня десять тысяч рублей! У меня!
– Она вас шантажировала?
– Пыталась.
– А если бы запросила пятьсот?
Певец расхохотался и отхлебнул коньячка.
– Самое смешное – я не делал того, в чем она меня обвиняла. Какое-то время тому назад – до ее попытки шантажа – я сделал похожую пакость. Другую. В другое время, но не то, что мне предъявила она! И десять тысяч! Так что грохнули ее за дело.
«Тот, для кого десять тысяч – деньги? Но ведь организация убийства, наверное, стоила дороже».
Певец внезапно стал серьезным.
– Я расскажу вам, как она работала, – объявил он. – Она таким образом проверяла, совершил человек то, что она нарыла или заподозрила, или нет. Если платил – значит, совершил. Значит, можно доить дальше. Не заплатил – значит, неправильная информация.
– Но ее статьи постоянно выходили в «Сплетнях», – заметила я.
– Так за них платили – в них все согласовывалось с «героями» или их пиар-менеджерами, директорами, юристами… А Саша Непоседа имела свой маленький бизнес на стороне. Ну, наверное, делилась со своим руководством. И ведь придумано было хитро – перевести деньги на лечение больного ребенка. Большинство подобных «сборов» – обман и мошенничество. Разводка лохов, если называть вещи своими именами.
– Бывает, что на самом деле собирают на конкретного ребенка. У нас в холдинге проверяют всех, кто к нам обращается. Мы не участвуем в мошеннических схемах, но помогаем.