Эпилог
Через месяц после первого взрыва в элитном поселке, на который мы с Пашкой выезжали по вызову Фомичихи, нам в холдинг позвонил нотариус, к которому обращался гражданин Алексей Геннадьевич Иванов, лучше известный как актер Владимир Сыроваров. Принявшей его звонок девочке в колл-центре он сказал, что я могу с ним связаться, если хочу получить «Последнее слово Владимира Сыроварова», а дальше уже как решу я и как решит руководство нашего холдинга. Я могу запись не смотреть и вообще не связываться с нотариусом. Я могу вообще никому больше эту запись не показывать. Наш телеканал может ее показывать, может не показывать. Мы можем разместить ее на сайте, можем дословно опубликовать в одном из печатных изданий. Условие одно – ничего не вырезать. Нотариус также сообщил, что запись завещана десяти СМИ. Наш холдинг в этот список включен. Указано, что передавать ее лично мне.
Мы с Владимиром Сыроваровым никогда в период его жизни не встречались. Но ведь «Криминальную хронику» каждый день смотрели Фомичиха с Петенькой, да и другие обитатели дома, в котором он жил, когда у них была возможность. Фомичиха еще читала «Невские новости», остальные знакомились с новостями на нашем сайте.
– Конечно, посмотреть надо, – сказала моя начальница Виктория Семеновна. – Бери, если дают. Потом решим, что делать. Должен он был понимать, что матом ругаться нельзя, или в эфир не сможем дать. И о правах геев в нашей стране с телеэкрана говорить не принято.
Запись соответствовала всем требованиям, предъявляемым к сюжетам, которые пускаются в эфир.
– Дамы и господа, мужчины и женщины, юноши и девушки, граждане и гражданки, товарищи! Мои дорогие зрители! – обращался с записи человек, которого уже месяц как нет на этом свете. – Спасибо вам, что смотрели фильмы, в которых я снимался, интересовались мной, писали письма, отзывы. Надеюсь, что вы получали удовольствие от моей работы.
Если вы смотрите это мое последнее выступление перед публикой, значит, меня нет в живых. Скажу сразу: я покончил жизнь самоубийством. Я специально приобрел для этой цели пистолет. Как – объяснять не буду, потому что, как вы понимаете, наши граждане могут побежать покупать оружие с не самыми благими целями. Но, как вы опять же знаете, в нашей стране и моем родном городе можно купить все – были бы деньги, были бы нужные знакомства. У меня было и то, и другое.
Возможно, сейчас кто-то уже арестован за мое убийство. Опять же, как вы знаете, дорогие зрители, в нашей истории имеется масса случаев, когда невиновных сажали и расстреливали. Но и сотрудников правоохранительных органов понять можно: у них требуют результат. Поэтому повторяю еще раз: я покончил с собой. Застрелился. Из купленного мной лично пистолета. Надеюсь, что он валялся рядом с телом. Хотя его могли и прихватить те, кто первым оказался на месте. Наши люди любят прихватывать то, что плохо лежит. Я стрелял из итальянского пистолета «беретта девяносто два», который используют вооруженные силы и полиция Италии, армия США, вооруженные силы Сербии, Хорватии, еще многих стран, и в частности Украины. Мне сказали, что мой с Украины. Не «макаров», чтобы облегчить работу нашей полиции. Цените, мужики!
Не знаю, сообщили ли массовому зрителю или информация осталась в узких профессиональных кругах, поэтому на всякий случай сообщаю сам: у меня был рак. Боли нестерпимые. Я двумя руками за эвтаназию. Может, моя смерть подтолкнет законодателей к принятию соответствующего закона. Я понимаю, что у нас тут же начнутся злоупотребления. Но можно же сделать, как в Германии. Если ты в здравом уме и светлой памяти (как я сейчас), сам принимаешь решение – и все (во всех смыслах). Или, на тот случай, если ляжешь овощем, лет в сорок, а то и тридцать идешь к нотариусу и оставляешь соответствующее распоряжение. Не хочет нормальный человек, чтобы родственники годами мучились и его возненавидели. Это нормальное, естественное желание. Попы будут против? Человек, который несколько лет своей жизни угробил на уход за лежачим родственником, и все, кто это видел, пойдут и подпишут бумаги, чтобы так не лежать! Несмотря на все разговоры про «спасение». Бабушкина лучшая подруга восемь лет лежала. В процессе от ее дочери ушел муж, потом несовершеннолетняя внучка из дома сбежала, после того, как нашли, пошла жить к отцу в его новую семью. Дочь из молодой цветущей женщины превратилась в существо неопределенного возраста. И все знали, что бабка не встанет никогда. Но сердце оказалось здоровое.
Не все могут достать пистолет, как я. Вешаться – жуткая смерть. Я бы не смог. Из окна выброситься – а если не сразу умрешь? Кстати, тоже не смог бы. В Средние века бросались на меч. Все слышали про харакири. Зарезать себя я бы тоже не смог. Про отравление даже не думал. Опять же не факт, что умрешь, и смерть может оказаться мучительной. Есть быстродействующие яды, но я в них не разбираюсь и не знал, как их достать. Хорошо, что есть пистолеты. В общем, если бы эвтаназия была разрешена по закону, я пошел бы на эвтаназию. Однозначно. «Спасибо» вам, дорогие депутаты.
Теперь о моих родственниках. Меня случайно не выкопали после того, как закопали в первый раз? По требованию Алексы? Она наверняка решила использовать мою смерть в свою пользу. Заявляю: она моя биологическая мать. Именно биологическая. Я заказывал генетическую экспертизу, ничего не говоря ей. Раздобыть биологический материал труда не составило. И я ведь ее помнил. Мне и экспертизы было не надо, но это я так, на всякий случай. И еще убедился, что Импотент – не мой отец. От кого же ты меня нагуляла, биологическая мамаша?
Моя мать – Вероника Алексеевна Иванова. Моя сестра – Ирина Геннадьевна Иванова-Сурайкина. Они всегда любили меня, как сына и брата. Мать – не та, которая родила, а та, которая вырастила. Алекса меня не любила. И Импотент меня не любил. Он отобрал ребенка у Алексы, чтобы отомстить ей за свои ветвистые рога. Я слышал их скандалы. Я рос на фоне скандалов. Это была «музыка» нашего дома. Мне было плохо с ними – и когда они жили вместе, и потом, когда я оказался у одного «папочки». Не надо рожать детей ради каких-то целей. Заводить детей можно только, если хочешь ребенка. Не потому, что так «положено», или чтобы не остаться одной, или… по любой другой причине. Вы слышите меня, мои зрительницы? И не надо отбирать ребенка у другого родителя, чтобы этого родителя наказать. Зрительницы, давайте своим бывшим мужьям встречаться с вашими общими детьми. Запрещая это, вы наказываете ребенка! Слышите меня? От этого плохо ребенку, и потом он вам может это припомнить.
От «папочки» я ушел сам. Я был уже самостоятельной личностью. Я рано повзрослел. Очень рано. И судьба – или Высшие Силы? Сам Господь Бог? – привели меня в замечательный дом, к добрейшей женщине, которая в тот момент готова была наложить на себя руки.
Настоящий Алеша Иванов упал с дерева. Он умер незадолго до того, как в дверь постучался я. Я сказал моей любимой бабушке, что теперь я буду ее внуком. Господь забрал у нее одного внука, а вместо него прислал меня. И… мы с ней вместе все придумали. Наверное, я все-таки прирожденный актер! Свою первую роль я начал играть в очень раннем возрасте. И ведь успешно, не правда ли? Я смог убедить всех, что именно я – Алеша Иванов. А бабушка только подсказывала.
У меня было счастливое детство, начиная с пяти лет, и счастливое отрочество, и юность, и взрослые годы. Спасибо всем Ивановым! Мои новые родители оказались немного не от мира сего, но замечательными людьми. Смерть бабушки стала самым большим горем в моей жизни, и до сих пор ее потеря так и остается самой тяжелой. Но надеюсь, что там мы с ней встретимся. Может, мы уже встретились, когда вы смотрите эту видеозапись.
Я не смог разобраться, от кого меня родила Алекса. Но, может, она сама знает, с кем еще спала? То есть помнит. Хотя, скорее, не помнит. Я сам помню этот поток мужиков – стоило «папочке» сделать шаг за дверь, и начиналось. Еще она таскала меня с собой на съемки. «Папочка» думал, что так она не будет совокупляться с многочисленными любовниками. Ха! «Сынок, вот тебе книжка-раскраска, посиди, порисуй». «Смотри, какая книжка! Почитай сказки». Да, я рано научился читать, и Алекса на самом деле чуть ли не каждый день покупала для меня новую книжку, чтобы меня занять, пока она занималась «любимым делом».
Поскольку Импотент не является даже моим биологическим отцом, ни на какое наследство он претендовать не может, да и не заслужил он наследство. Дерьмовый он был отец. Алексе оставляю деньги на еще одну пластическую операцию. Она серьезно пострадала. Это самое тяжелое наказание, которое она могла бы получить. Но больше ничего. Считаю это благотворительной помощью больному человеку. Я неоднократно помогал пострадавшим от мужчин женщинам – своим зрительницам. Вы будете за меня молиться? Может, мне это там зачтется.
Моя настоящая мать и сестра, мои дети и их мать, а также несколько человек, которых я любил и которые любили меня, получат все, что у меня есть. Широкой публике незачем знать, что я оставляю после себя, но все в подробностях указано в завещании. Нотариус всем сообщит и все сделает. Надеюсь.
Долгов у меня нет. Может, кто-то слышал про продюсерский центр? Так вот: он уже не мой. Им владеют сестрички Мирончук, которые на протяжении всех лет нашего знакомства обирали и меня, и других моих знакомых. Поэтому я переписал его на них еще при жизни. Пусть разгребают. Я ничего не воровал, не прятал, я просто не знаю, как перевести бюджетные (и небюджетные) деньги в оффшорные зоны. Все вопросы по этому поводу – к Нине и Наташе Мирончук.
Что еще? Мне жаль, что я не увижу, как растут мои сыновья. Но у них нормальная мать, отличный дедушка, да и моя настоящая (а не биологическая) мать явно будет принимать участие в их воспитании, и у них не будет такого детства, как у меня. Я имею в виду детство с Алексой и Импотентом. Я надеюсь, что будет такое, какое началось после моего появления у Ивановых. Я от всей души желаю своим детям и всем остальным детям такого детства, какое было у меня в семье Ивановых. И такую же замечательную бабушку.