Мария».
Дворец Холирудхаус,Эдинбург, Шотландия, зима 1532
Дэвид Линдси приезжает во дворец. Мы проводим конкурс поэтических оскорблений, когда один поэт шутит над другим в серии поэтических экспромтов. Яков очень остроумен, и весь двор вскоре покатывается от хохота, выслушивая его жалобы на ужасный храп своего наставника и на то, что тот сам двух рифм сложить не может. Дэвид же отвечает весьма хлесткими шутками о распутстве Якова. Я прижимаю руки к ушам, говоря, что я не хочу об этом слышать, но Яков смеется и говорит, что Дэвид всего лишь говорит правду и что ему непременно пора жениться, иначе он вскоре заново заселит пустующие земли своими незаконнорожденными отпрысками.
Когда шутки и поэзия заканчиваются, мы переходим к танцам и Дэвид подходит, чтобы поцеловать мою руку и посмотреть на танцующих рядом со мной.
– Он не хуже других юношей, – говорю я.
– Мне очень жаль, но я с вами не соглашусь, – отвечает Дэвид. – Он точно хуже их всех, вместе взятых. Он каждую ночь уезжает к какой-нибудь женщине, в городе или за его пределами, а когда он не перелезает через стену, это значит, что он заночевал в замке у какой-нибудь служанки или леди. Он еще тот ходок, ваше величество.
– Ну, он очень хорош собой, – с удовлетворением говорю я. – И молод. Я знаю, что мои фрейлины флиртуют с ним, так как он может им отказать?
– Ему надо жениться, – говорит Дэвид.
– Я знаю, – киваю я. И это чистая правда.
– Принцесса Мария ему не подойдет, – решительно заявляет Дэвид. – Мне очень неловко говорить о вашей семье, ваше величество, но ваша племянница не подходит. У нее ненадежный титул, да и положение шаткое.
Я больше не могу с этим спорить. Генрих не взял собственную законную дочь с собой во Францию, но взял бастарда, Генри Фицроя, и оставил его там с детьми короля Франциска, как будто он принц чистой крови. Никто не знает, какой следующий титул получит Генри Фицрой, но, судя по всему, Генрих готовится сделать его наследником. Никто не знает, сможет ли удержать свой титул принцесса Мария, потому что никто не знает, можно ли отобрать титул у принцессы. Ни один король за всю историю мира не пытался сделать подобного.
– Она королевской крови, этого у нее не отнимешь.
– Увы, – говорит он.
Какое-то время мы просто молчим.
– У вас есть новости о вашей дочери, ваше величество? О леди Маргарите? – мягко спрашивает он.
– Я не могу уговорить Арчибальда позволить ей приехать ко мне. Он отдал ее в услужение леди Анне Болейн. – Я чувствую, как поджимаются мои губы от отвращения, и старательно меняю выражение. – Говорят, она пользуется расположением короля, ее дяди, и ее положению многие завидуют.
– Юный Яков хочет жениться на дочери французского короля, – сообщает Дэвид. – Он обдумывает это уже несколько лет. К тому же за ней дают неплохое приданое, и это старый добрый союз.
– Генриху это не понравится, – предсказываю я. – Он не захочет, чтобы Франция вмешивалась в дела Шотландии.
– А кто будет вмешиваться? – удивляется Дэвид. – Она приедет, чтобы стать его женой, а не регентом. И нам не помешают деньги, которые она с собой привезет. Такого приданого, как у нее, не дадут за шотландскую девушку вроде Маргариты Эскин!
– Ну тогда пусть будет принцесса Мадлен, – говорю я. – Разве что мы получим хорошие новости из Англии.
Дэвид смотрит на меня с грустной улыбкой.
– А вы надеетесь, что из Англии будут хорошие новости?
– Да нет, уже нет. Оттуда давно нет хороших новостей.
Дворец Холирудхаус,Эдинбург, весна 1533
И хороших новостей не приходит. Ближе к Новому году мне собственноручно пишет сам Генрих:
«Сестра,
С большим удовольствием сообщаю тебе, что теперь я женат на маркизе Пемброк, леди Анне Болейн, даме высочайших достоинств и репутации, которая согласилась стать моей женой, поскольку мой предыдущий союз был не настоящим браком, с чем согласится любой образованный человек. Королева Анна будет коронована в июне. Вдовствующая принцесса Уэльская будет жить тихо, подальше от столицы. Ее дочь, леди Мария, будет иметь уважение и служить в комнатах королевы».
Дворец Линлитгоу,Шотландия, весна 1533
Кажется, для Екатерины все кончено. Моя соперница, моя сестра, мой враг и мой друг получила последний сокрушительный удар по гордости, ее имени и самому ее существу. Они снова ее перевозят, на этот раз в старый и содержащийся в плохом состоянии епископский дворец Бактон в Кэмбридшире, с сокращенным штатом слуг и небольшим содержанием. Она снова бедна, как в молодости, когда ела несвежую рыбу. Я слышала, что она все еще носит власяницу под одеждой и снова подшивает рукава и переворачивает юбки наизнанку. Только на этот раз в ней нет той юной веры и смелости, о которые она опиралась в надежде на лучшие дни. Она одинока. Ее исповедник, епископ Фишер, находится под домашним арестом, и к ней не пускают дочь. Леди Марии запрещают видеться с матерью, и ее саму не допускают ко двору, пока она не признает королевой Анну Болейн. Но она дочь своей матери и не станет этого делать.
У меня в жизни все сложилось лучше, чем у моих сестер, и я держусь за эту маленькую радость с таким же упорством, с каким мы в юности боролись за первенство. Я замужем за хорошим молодым мужем и, поднимаясь в крохотную каменную комнатку на вершине башни моего замка, могу видеть свое королевство, в котором царит мир. Мой сын – признанный народом король. Я жалею о том, что не попрощалась с Екатериной и не знала, что мне следовало попрощаться с Марией, пока не получила это письмо:
«Дорогая сестра,
Мой живот болит все сильнее, и я чувствую там что-то лишнее. Я не могу есть. Говорят, что я не доживу до Рождества. Меня избавили от участия в коронации, а венчание провели втайне, потому что у нее уже был большой живот. Не думаю, что я доживу до рождения бастарда Болейн. Да простит меня Господь, но я молюсь о том, чтобы она не выносила этого ребенка или чтобы ее живот оказался заполненным таким же камнем, как у меня.
Я пишу Екатерине, но наши письма читают и она не может мне ответить, поэтому я не знаю, как она поживает. Впервые в жизни я не знаю, как у нее дела, и я не видела ее уже почти два года. Мне сейчас думается, как мы, три девочки, полные надежд, встретились в этой жизни и к какому концу нас привел этот жестокий мир. Мир, в котором мужчины повелевают женщинами, где женщин могут унижать и поэтому унижают.
Мы потратили столько времени, восхищаясь и завидуя друг другу, а должны были помогать и защищать. Я умираю, ты живешь с мужчиной, который тебе не муж, твой муж стал тебе врагом, твоя дочь отдалилась от тебя, а Екатерина проиграла свою битву против мальчика, за которого вышла замуж по любви. В чем же тогда смысл любви, если она не делает нас добрее? И зачем нужны сестры, как не для того, чтобы защищать друг друга?
От автора
Существует несколько версий биографии Маргариты, вдовствующей королевы Шотландии, и многие описания ее жизни откровенно негативны. О ней, как и обо многих женщинах в истории, существует слишком мало данных, нам почти неизвестно о том, что она делала, о чем думала. Спутанный рисунок исторических событий показывает нам ее резкие решения в политике и непредсказуемые смены союзников, поэтому многие историки предполагают, что она была либо некомпетентной, либо неуравновешенной. Они объясняют ее поведение манией величия, или похотью, или, что чаще всего предполагается, элементарной глупостью – мол, это типичный для женщин недостаток.
Разумеется, я не принимаю концепцию о «женской природе», особенно в той ее части, где говорится о ее исходной моральной и интеллектуальной слабости. Я считаю, что Маргарита, без всякого сомнения, была гораздо более умной и расчетливой и не вписывалась в модель поведения похотливой самки или откровенной дуры. В этой книге я высказываю предположение о том, что Маргарита делала все, что в ее силах, в складывавшихся вокруг нее обстоятельствах, с которыми было очень непросто справиться, как женщинам, так и мужчинам. Все игроки политической арены Европы позднего Средневековья с удивительной быстротой меняли союзников, строили заговоры против врагов и старались действовать как можно быстрее и неожиданнее.
Она родилась в 1489-м, была вторым ребенком в браке, заключенном по договоренности между Елизаветой Йоркской, принцессой прежнего королевского рода Плантагенет, и Генрихом Тюдором, победителем битвы при Босуорте. Я считаю, тот факт, что эти дети стали первыми в образовавшейся новой династии, стал для нее и для ее более известного брата Генриха VIII основанием для чувства собственной значимости и неуверенности. Мне кажется, что она могла осознавать свою роль как старшей принцессы крови и одновременно неполноценность по сравнению с братом, наследником мужского пола. К тому же она была старшей сестрой-простушкой в семье, где младшая сестра прославилась своей красотой, и стала юной женой уже зрелого мужа в браке, заключенном ради достижения политических целей.
Я написала о ней художественный роман от первого лица и в настоящем времени, потому что хотела дать психологическое объяснение ее поступкам и показать ее характер. Я хотела раскрыть ее чувства, ее переживания в трех браках, о которых есть записи только сторонних наблюдателей. Нет никаких свидетельств о том, что она чувствовала, когда потеряла опеку над своей дочерью Маргаритой, оставила сына Якова и потеряла Александра. Авторы исторической литературы могут только догадываться о том, какие чувства она испытывала тогда, художественной – пытаться их воссоздать. А художественно-исторический роман позволяет сделать то, что я сама нахожу исключительно интересным: взять существующие исторические записи и попытаться поставить себя на место участников, чтобы увидеть события изнутри.