Я просыпаюсь, когда лошадь останавливается: было решено устроить привал, чтобы люди могли поесть. Дождь прекратился, и небо залилось великолепным синим цветом с прозрачной дымкой облаков. Арчибальд спускает меня с седла и помогает усесться на уже разложенное кем-то на земле покрывало. Мне подают вина и немного хлеба с мясом, и служанка опускается рядом со мной на колени, чтобы помочь мне удержать бокал. Я не смею сказать кому-либо о том, как мне сейчас плохо.
Вокруг нас раскинулись дикие приграничные земли, где никто не живет из-за постоянных угроз ограблений. Я мрачно радуюсь тому, что нас тут никто не найдет, слишком много тут земли и мало дорог. Никто не догадается, куда мы поехали.
Я съедаю немного хлеба и выпиваю чуть вина и воды. Фрейлины уговаривают меня поесть еще, но мой живот так болит, я боюсь, что меня стошнит, если я сделаю хоть еще один глоток. Арчибальд подходит ко мне как раз когда они уговаривают меня выпить немного слабого эля.
– Мы должны ехать дальше, – говорит он без предисловий.
– У меня болит нога. Кажется, я не могу сесть обратно в седло.
– Мне жаль, но у вас нет выбора. Нам необходимо добраться до Англии. Олбани поймет, что мы направляемся в Берик. Сейчас мы только на полпути, нам еще надо проехать около шести миль. Мы должны пересечь границу. Лорд Дакр говорит, что мы ни в коем случае не должны допустить вооруженного столкновения с людьми Олбани. Так велел король Генрих. Даже один выстрел будет означать начало войны с Англией и Шотландией, и тогда Франция пошлет армию на помощь Шотландии. Он сказал, что мы не должны стать теми, кто нарушит мир между королевствами.
– Мне нет до этого никакого дела. Пусть приходит Олбани! Давайте останемся и начнем войну. Так я хоть отплачу Генриху за то, что он не пришел раньше.
– А вы знаете, где находитесь? – спрашивает Арчибальд. Его голос звучит насмешливо, словно он дразнит ребенка. – Вы хоть знаете, где находитесь, говоря о начале войны?
Я качаю головой. Тогда одна из фрейлин склоняется и шепчет мне на ухо:
– Мы находимся как раз на том пути, по которому ваш муж шел во Флодден, ваше величество. Мой муж тоже погиб здесь, по дороге туда, и похоронен здесь недалеко.
Арчибальд видит ужас на моем лице и жестко смеется.
– Никакой войны не будет. Мы будем мертвы еще до того, как армия Генриха успеет выйти из Лондона. Пушки снова пропашут эту землю раньше, чем ваш брат созовет парламент. Вы забываете о том, каким великим полководцем был ваш муж, а он говорил, что с появлением этой пушки старому способу ведения войны пришел конец. Конец благородству на поле боя! И он был прав. А нам придется жить в том мире, который он предвидел. А теперь вставайте. Нам пора ехать.
Когда меня поднимают и снова усаживают в седло позади Арчибальда, из моей груди вырывается крик. Мне кажется, у меня сломано бедро, настолько сильна боль. Стоит мне шевельнуться, и мне кажется, что в бедро вонзается меч. Я вздрагиваю при каждом шаге коня, но мы все равно устремляемся на юг.
– Мы едем в крепость Берик. – Арчибальд плотнее прижимает мои руки к своей талии и мягко похлопывает по ним. Он снова добр ко мне. Я с обидой думаю, что теперь он нежен только в пути, а когда мы останавливаемся, он так напуган, что старается спрятать свой страх гневом. – Мы едем в Англию и будем там примерно через два часа.
– Я не выдержу два часа, – шепчу я. – Не смогу.
Он тянется рукой к карману своей куртки и протягивает мне флягу из рога.
– Выпейте, – советует он. – Только глоток. Это виски.
Из фляги пахнет так, как пахло от зелий старого алхимика Якова.
– Фу, – говорю я.
– Просто выпейте, – говорит он с легким раздражением. – Это поможет вам справиться с болью, – говорит он. – И с характером, – добавляет потом, гораздо тише.
Я послушно делаю глоток, и у меня обжигает горло. Потом по горлу и животу распределяется ощущение тепла, которое наполняет все тело.
– Мне уже лучше, – говорю я.
– Будьте храброй, – рекомендует он. – Сегодня мы доберемся до безопасного укрытия. В Англии.
Замок Берик,Англия, сентябрь 1515
Город закрыт, комендантский час от заката до рассвета. Джордж Хьюм подъезжает к воротам в крепостной стене и бьет в них кулаком. Когда он видит веревку от колокола, то дергает и за нее тоже. Тяжелый колокол разливается звоном над нашими головами, и я вижу, как в комнатке охраны зажигается свет. В створке ворот открывается смотровое окно, и оттуда выглядывает темное лицо.
– Кто там?
– Ее величество королева-регент Шотландии и граф Ангус, ее муж. Требуем нас впустить, – кричит Джордж. Я стараюсь выпрямиться в седле, ожидая услышать звук открывающихся засовов и раскрывающихся ворот. Это укрепленный городок, как принято в Англии. Я прибыла домой, в городок в родном королевстве. Я помню Берик, городскую площадь и замок с опускной решеткой и поднимающимся мостом. Я помню, как меня здесь принимали и приветствовали, когда я останавливалась тут по дороге в Шотландию. Я мечтаю об ужине и долгожданном избавлении от боли в спине, когда я лягу в кровать.
– Кто?
– Ее величество королева-регент Шотландии и граф Ангус, ее муж. Впустите нас немедленно. Пошлите за губернатором, чтобы немедленно вышел их приветствовать.
За воротами слышится шум, но запоры по-прежнему на месте. Арчибальд бросает на меня взгляд через плечо.
– Мы не могли послать никого, чтобы предупредили о нашем приезде.
Совершенно ясно, что мы должны были это сделать, отправить кого-то вперед, чтобы подготовить нам встречу, но он об этом просто не подумал, и поэтому нас теперь холодно принимают. И мне придется дольше ждать, пока они откроют ворота и устроят все так, чтобы мне наконец было удобно. В смотровом окне появляется свет, и нас кто-то очень внимательно разглядывает. Наконец ворота приоткрываются, но не для того, чтобы нас туда впустить. Оттуда выходит человек в плаще, явно накинутом на ночную рубашку, в сопровождении двух стражников. Он какое-то время смотрит на меня, затем низко кланяется.
– Ваше величество, прошу прощения!
– Непременно! Если вы впустите меня и обеспечите ночлегом, – отвечаю я, стараясь, чтобы в голосе не было слышно, насколько я зла. – Я очень устала и беременна. И проделала очень далекий путь, прямо из Шотландии. От страны, где я родилась и выросла, я ожидала более теплого приема.
Он склоняет голову и переводит взгляд на Арчибальда.
– У вас есть охранная грамота?
У нас ее определенно нет. Как нет еды, моих драгоценностей, моих платьев, туфель. А еще нет моих лошадей, моих ястребов и моей мебели. И гобеленов, и серебряной посуды. И моих книг, и моих музыкантов, и моего секретаря. И лютни моего покойного мужа. У нас нет охранной грамоты, потому что мы спасаемся бегством.
– Перед вами королева-регент! – кричит Арчибальд. – Ей не нужна охранная грамота, чтобы попасть в замок собственного брата! А вы должны уже приветствовать ее, стоя на коленях! Она беременна моим ребенком! Она – мать короля Шотландии! Немедленно открывайте ворота, или Бог мне свидетель, я… – И он смолкает. Он не знает ни что сказать, ни что сделать. И эти его слова, разумеется, лишь утвердили остальных в этом предположении. В нашем отряде дюжина человек, трое из которых – дамы, и одна из них на восьмом месяце беременности. Что мы будем делать, если губернатор откажет нам в крове?
– Сэр Энтони, – мягко говорит Джордж. – Из соображений чести и верности королевской семье вы просто обязаны впустить сестру короля, прибывшую к вам под покровом ночи, спасаясь бегством от шотландцев-предателей.
– Не могу, – несчастным голосом отвечает губернатор. Он опять низко кланяется мне. – Мне самым строгим образом приказано самим королем не пускать никого, прибывшего от шотландских границ без охранной грамоты, подписанной лично королем. Без этого документа с надлежащей подписью и печатью мои ворота должны оставаться закрытыми.
– Даже для сестры короля? – уточняю я.
Он снова склоняется в молчании, и я думаю, что ощущаю на себе плоды сестринской любви.
– Что же нам теперь делать? – Арчибальд быстро перешел от гнева к беспомощности. – Мы должны отвезти ее в безопасное место. Ей осталось меньше месяца до родов. Нам необходимо найти для нее безопасное место!
– Может быть, вам стоит поехать в монастырь Колдстрим? – предлагает сэр Энтони, отчаянно желая убрать нас от своих ворот. – Аббатиса ее примет, а оттуда вы уже можете послать за помощью в Лондон.
– Она должна остановиться здесь! – Арчибальд снова рассержен. – Я настаиваю.
– Как далеко до монастыря? – просто спрашиваю я.
– Всего четыре часа, – быстро отвечает губернатор. – Три, – поправляется он, увидев выражение моего лица.
Джордж перекидывает повод своего коня одному из слуг и подходит к нам с Арчибальдом.
– Он нас не пустит, не сможет, – говорит он. – Если мы продолжим его упрашивать, мы просто потеряем время и свою гордость. Этот монастырь – наша лучшая надежда. Теперь мы в Англии, и опасность нам не угрожает. Не думаю, что Олбани решится пересечь границу. Давайте заставим этого несчастного дать нам еды и поедем дальше, на поиски ночлега. Может быть, мы найдем какой-нибудь дом по дороге к монастырю, а в сам монастырь тогда поедем утром.
– Я так устала, – тихо говорю я. – Я просто не выдержу.
– Мы остановимся, как только сможем, – обещает Джордж.
– Говорю же вам, я не выдержу, – всхлипываю я.
– Вам придется выдержать, – отвечает Арчибальд. – Если вы не были готовы бежать в Англию, не стоило покидать Линлитгоу.
Монастырь Колдстрим,Берикшир, сентябрь 1515
На этот раз у моего мужа хватает ума послать человека вперед нас, чтобы он предупредил аббатису о нашем приезде, и когда мы до них добираемся, ворота уже распахнуты настежь и я вижу выходящих нам навстречу монахинь. Аббатиса тоже стоит возле лошади, когда Арчибальд снимает меня с седла, и изумленно восклицает, видя мои мучения, мой огромный живот. Она тут же призывает трех монахинь, чтобы те помогли мне дойти до комнат. Но ноги меня совсем не держат, а с бедром произошло что-то непоправимое. Тогда они посылают за стулом, и келейницы вносят меня в сам монастырь.