В состоянии неизбирательного сознавания, или тишины, есть что-то крайне загадочное: в эту тишину органически вплетён разум. Возможно, я заблуждаюсь; возможно, много тысяч лет заблуждаются буддийские учения; но я вижу, что этот органичный разум, который возникает из тишины, содержит такие качества, как сострадание и любовь.
В конце концов, медитация – это торжество сострадания и любви. Если вы не чувствуете этого, в вашей практике есть перекосы. Я говорю не о сентиментальных или романтических чувствах. Такая любовь – реальная, мощная энергия, вселенская сила, столь же мощная, как смерть, и столь же универсальная, как закон всемирного тяготения. На время влияние культуры отступает. Вы совершаете удивительное открытие – вы открываете смысл жизни. Именно поэтому люди посвящают всю жизнь этой практике.
Часть вторая. Сознавание в жизни
4. Сознавание в повседневной жизни
Постоянно наблюдайте за своим умом, как родитель за ребёнком. Берегите его от его глупостей, показывайте ему, как поступать правильно.
Не стоит думать, что в какие-то моменты нельзя медитировать. Вы должны постоянно стремиться к самопознанию; это так же необходимо, как дыхание, которое присутствует в любых обстоятельствах. Если вам не нравятся какие-то занятия… и вы отказываетесь считать их медитацией, вы никогда не научитесь бдительному присутствию.
До сих пор мы целиком сосредоточивались на практике сознавания в формальных позах для медитации. Но для большинства людей медитация составляет лишь небольшую часть жизни. Рано или поздно вы встаёте со своей подушки и погружаетесь в реальность – «всего лишь» остальную жизнь. Вы воспитываете детей, посещаете разные занятия, путешествуете, засиживаетесь на работе допоздна. Вас ожидают успехи и неудачи, вы вступаете в отношения и расстаётесь, радуетесь здоровью, а потом страдаете от болезней. Ваше здесь-и-сейчас охватывает всё! Абсолютно всё!
Могут ли навыки созерцания, которые вы осваиваете, помогать вам в сфере повседневного опыта? Какую роль играет в жизни осознанное дыхание? Можно ли жить, практикуя Дхарму непрерывно, не ограничиваясь рамками особых ситуаций?
Конечно же, можно. Сознавание и прозрение можно развивать в любом месте, неважно, где вы находитесь: сидите в автобусе, отвечаете на телефонный звонок или проводите всемирную конференцию в сети. Важно не то, где вы находитесь, а качество вашего ума и готовность учиться. Но если это верно, зачем приезжать в залы для медитации и ретритные центры? И зачем ежедневно проводить время в тишине, чтобы научиться сознавать дыхание и неизбирательно сознавать реальность?
Я хотел бы поделиться с вами известным учением из традиции Сото-дзен и взглянуть на него глазами практикующего випассану – оно может кое-что рассказать о практике в повседневности. Речь пойдёт об учении Догэна, одного из великих японских мастеров Сото-дзен; оно называется «Наставления повару». Много лет назад меня познакомил с ним один из моих учителей, Катагири Роси, и с тех пор оно приносит мне большую пользу.
Будучи молодым монахом, Догэн был недоволен тем, чему его обучали в Японии, поэтому отправился в Китай, чтобы изучать дзен в этой части света. Когда корабль причалил в порту, Догэн заприметил пожилого монаха-китайца, который поднялся на борт, чтобы купить японских грибов. Услышав, как этот старик разговаривает с капитаном, Догэн понял, что это не обычный монах.
Как Догэн вскоре узнал, этот монах был тендзо – главным монастырским поваром. В крупных китайских чань-буддийских монастырях покупка и приготовление пищи были трудной работой и требовали огромного мастерства. Очевидно, этот тендзо был опытным практиком. Загоревшись желанием завязать с ним дружбу, Догэн подошёл к монаху и спросил (я пересказываю их разговор): «Можно ли угостить вас обедом и чаем? Я хотел бы обсудить с вами тонкости Дхармы».
Старик ответил: «Нет, у меня нет времени. Мне нужно вернуться в монастырь. Там отмечают праздник, и я хочу приготовить особое блюдо из японских грибов, которое порадует монахов».
Догэн разочарованно сказал: «Послушай, ведь необязательно это делать. Может, лучше остаться и обсудить со мной Дхарму?». В сущности, он говорил тендзо: «У тебя есть возможность рассказать мне о Дхарме, а ты хочешь вернуться и готовить еду?».
Наконец, старый монах сказал: «Похоже, ты плохо разбираешься в Дхарме. Ты понятия о ней не имеешь». И он ушёл.
Монах показал Догэну, что тот, как и многие люди, отделяет так называемую Дхарму от «повседневной жизни». Этого повар открыл Догэну, что практика и жизнь могут совпадать.
В самых ранних учениях Будды практика и жизнь тоже оказываются единым целым. Это очевидно в суттах, где он даёт простые указания, которые многократно повторяются: «Проявляйте внимательность, когда сидите, стоите, ходите или лежите». Выше я рассказывал о формальной практике в этих четырёх позах. Но легко упустить из виду их более широкий смысл. Эти слова – сидеть, стоять, ходить, лежать – могут казаться очень скучными. Расскажите что-нибудь поинтереснее! Но вся наша жизнь состоит из этих поз – или переходов между ними.
В этих наставлениях Будда говорит, что внимательность требуется всегда. Мои слова лишь расширяют или обогащают эту идею.
Из истории известно, что мужчины и женщины, которые учились у Будды в первые годы его проповеди в Индии, не жили в монастырях. Они странствовали и жили на улицах, а сам Будда бо́льшую часть жизни провёл в лесу. На более позднем этапе его жизни большие группы людей стали собираться для практики – но опять же только на время трёхмесячного сезона дождей; в остальные времена года они расходились.
Когда учения Будды проникли из Индии в Китай, сначала китайцы пытались подражать индийцам. Но они жили в другом климате и другой культуре. Хотя один из китайских императоров закрыл монастыри и заставил многих буддийских монахов отречься от обетов, школа чань сохранилась. Бытует мнение, что китайцы пощадили практикующих чань, потому что им было удобно с ними жить: монахи чань обрабатывали землю, готовили и убирали. В глазах приземлённого китайского народа другие буддийские школы жили слишком праздно и ожидали заботы со стороны.
Байчжан – китайский монах, который внёс большой вклад в правила, регулирующие монашескую жизнь чань-буддистов, говорил: «День без работы – день без еды». Если не хотите работать, отлично – но тогда вы не будете есть. Даже в глубокой старости, незадолго до смерти, он продолжал выходить на улицу и работать, пока не ушёл из этого мира.
Влияние чань в Китае расширило монашескую жизнь – в неё стали входить земледелие, приготовление пищи и других виды труда. Со временем это повлияло и на Догэна. Учитывая условия в монастырях его родной Японии, встреча с китайским тендзо заставила его очнуться и понять, что все наши занятия – даже приготовление пищи или уборка кухни – могут быть Дхармой. Конечно, это глубокое понимание Догэна касается не только монастырского труда. Оно содержит более глубокий урок, затрагивающий наш образ жизни в целом.
Большинство людей начинают практиковать медитацию сидя, потому что сталкиваются со страданием. Если вы полностью довольны и счастливы, а на душе у вас совершенно спокойно, разве станете вы искать подобной практики? Когда вы обретаете этот покой, особенно если начинаете понимать, как он ценен, вы специально посвящаете ему время в уединённом месте, например в ретритном центре. Когда вы покидаете эту особую среду и возвращаетесь домой, на жаргоне ретритов часто говорят: «Я возвращаюсь в реальный мир».
Думаю, в этих словах содержится большая ошибка. Мир един. До всех форм практики – випассаны, тибетского буддизма, дзен или любой другой школы, которая приходит вам на ум, – есть просто жизнь, которая выражается в этом многообразии форм. Их создали гениальные люди, чтобы избавить вас от ненужных страданий. Приносит ли пользу конкретная форма? Особенная ли она? Безусловно. Но при этом в ней нет ничего особенного: это ценная условность, которая объединяет людей, позволяя им развивать своё понимание и чувствительность.
В то же время стоит иметь в виду, что такая традиционная форма, как центр для ретритов или медитаций, – это не Диснейленд. Здесь тоже возникают трудности. Эта среда живёт благодаря работе йогинов, трапезам, многочисленным людям, сидящим в зале, – пусть и в тишине. Но она остаётся миром, который устроен особым образом – чтобы содействовать развитию определённых качеств ума. На протяжении тысяч лет практики замечают, что эти качества легче развивать во время ретрита или формальной медитации сидя.
Однажды много лет тому назад я приехал в Общество медитации прозрения в Барре, штат Массачусетс, чтобы вести практику, раньше обычного. И тут выяснилось, что участники приехали ещё на несколько часов раньше, чтобы застолбить самую простую работу. В центре была такая традиция. Считалось, что лучшая работа – вытирать пыль с библиотечных книг; худшая – мыть посуду и кастрюли, ведь тогда не было посудомоечной машины. Эта «традиция» меня удивила, поскольку я считал, что естественный подход к практике – считать крайне ценной любую работу, необходимую для обеспечения работы ретритного центра или монастыря. Я усвоил это, когда практиковал в монастырях дзен в Корее и Японии.
Поскольку я всегда считал, что наш подход к труду йогинов – необходимое условие успешной практики мирян, которые живут не в монастыре, во время ретритов под своим руководством я ввёл «закон»: йогинам давали работу в случайном порядке, они не могли выбирать (если не было специальных медицинских противопоказаний). Сначала из-за этого возникло несколько серьёзных конфликтов, например, когда хирургу-стоматологу поручили чистить туалеты. Несмотря на то что служащие всеми силами пытались уговорить его на такую работу, он оставался непреклонным; тогда его отправили ко мне. Мы стали беседовать, и когда я разговорил его, он честно и прямо признался. «Слу