– Приходилось… – напуская на лицо побольше важности, припомнил наполненные бахвальством рассказы своих дружков по беспризорному детству Иван.
К счастью, Александра не стала развивать эту тему.
– В общем, откусил он тому немцу шнобель, – продолжила свой рассказ она. – Геть, на нет, совсем и полностью – так, кажется, говорят у вас на Украине?
– Возможно и так. Только у нас, на юго-востоке, такие выражения не в ходу, – пояснил Громак.
– …Затем выхватил у кого-то из нападавших винтовку – и добил бедного унтера. Второго кончил уже прикладом… Остальные двое решили сдаться. Домой Подгорбунский привёз их на том же «американце», я имею в виду «виллис». Вот такие дела, родственничек!
– Здорово, – признал Иван, но на всякий случай добавил: – Мы тоже не лыком шиты.
– Проверим… – пообещала Самусенко. – А пока суд да дело, послушай ещё одну байку…
– С удовольствием. Насчёт поговорить, как я погляжу, ты, сестрица, – мастерица!
Спорить Александра не стала и согласно кивнула:
– Это правда… Но рассказ мой опять о Володе будет. В канун прошлого наступления я лично разведчиков до линии фронта сопровождала. И потом ждала их в танке, с нашей стороны – на опушке рощи. Час нету, другой, третий… Всё, думаю, хана, не вернутся больше пацаны! Ан нет… Ровно в полночь Подгорбунский приволок-таки языка. Тот сообщил ценные сведения, которые впоследствии помогли избежать многих человеческих жертв… Оказалось, что немцы чересчур бдительно несли караульную службу, без дела за территорией не болтались, в сортир и то ходили парами… Вот и пришлось брать их прямо в блиндаже. А там, как в ресторане… Шнапс, музычка из патефона… Двоих наши прикончили финками на месте, а одного скрутили, сунули в рот салфетку и поволокли к роще. Подгорбунский тем временем один вернулся назад в блиндаж и аккуратно перевёл головку патефона на самый ободок пластинки. После чего оттуда ещё как минимум пять минут доносился веселый тирольский вальсок… Эй, ты где, Ванюшка?
– Да здесь, я… Здесь… Костюм напялить пытаюсь!
– Бросай это дело! – в голосе Александры звучала тревога. – Ч-чёрт!..
Громак обернулся.
Позади него в окончательно растаявших сумерках наблюдалась какая-то непонятная, как любил говорить его теперешний командир, «движуха».
Над головой что-то просвистело.
И вдруг – как рванёт, как бахнет!
Совсем рядом, где-то между ними и скопищем солдатских палаток.
После чего в тёмное ещё небо со стороны штаба ярко взвилась красная ракета.
– Похоже, оборвалась наша с тобой песня, товарищ сержант… – только и обронила Самусенко, бросаясь в сторону стоянки танков.
Как показалось Ивану – сказано это было с явными нотками сожаления в столь нежном, желанном, сладостно-певучем голосе…
28
В тот день на их участке фронта фашисты затеяли нечто непонятное, непредвиденное. По мнению капитана Подгорбунского – просто перепились и перепутали своё бегство на запад с подзабытым «дранг нах остен», что, как известно, в переводе на великий и могучий означает «натиск на восток». Так или иначе, планы врага удалось сорвать, попытку прорыва – пресечь.
А когда всё стихло, командование прислало за Володей посыльного. И уже в штабной землянке Фёдор Петрович Липатенков поставил перед ним новую задачу, мало чем отличавшуюся от предыдущих: «Разведать правый фланг в направлении на запад вплоть до города Бучач[43] и постараться захватить его».
Мол, «дело трудное, потому тебе и поручаем».
Да… Ещё… Будь осторожен: где-то там обретаются старые знакомые из танковой дивизии СС «Адольф Гитлер». Мы их с Курской дуги всё бьём-бьём, но никак добить не можем.
– Сделаем! – как всегда коротко ответил Владимир Николаевич и, вернувшись к себе, принялся анализировать карту местности.
«Чёрт… Далековато… И рельеф местности не самый идеальный: бесконечные холмы да овраги… Можно напороться на засаду!»
Но приказы, как известно, не обсуждают.
Их выполняют.
Поэтому уже в три часа ночи Подгорбунский поднял всех своих ребят.
– Вперёд, братцы! Идём двумя машинами. Командиры – Висконт и Васильченко. О задачах и целях предстоящей операции сообщу в пути…
Поначалу дела пошли как по маслу.
Разведчики по мощёной дороге без эксцессов добрались до затерянного в лесах, но очень аккуратного, ухоженного местечка. Расспросили тамошних жителей, те подтвердили, что ещё вчера немецкие танки находились в их городке.
Но вечером куда-то девались.
Короче: были – да сплыли!
– Далеко уйти они не могли, – решил Подгорбунский и скомандовал: – Давай-ка, Ваня, сворачивай с большака на просёлок.
Под прикрытием густого тумана Т-34 послушно съехал с шоссе и чуть ли не вслепую двинулся вперёд вдоль оставшейся справа основной трассы.
За ним на расстоянии в несколько десятков метров следовала вторая бронированная машина разведчиков.
И вдруг впереди что-то ярко полыхнуло.
Затем, спустя несколько мгновений – ещё раз.
«Враг слышит урчание нашего двигателя, вот и лупит наугад по основной трассе – догадался Владимир Николаевич. – И пускай его. А мы идём по безопасному маршруту слева от неё!»
– Коля, дай по вспышке! – приказал Подгорбунский.
– Есть! – откликнулся из башни лейтенант Васильченко.
«Бабах!»
Краснозвёздный танк содрогнулся, громко «выплюнул» снаряд и с ещё большим рвением пополз вперёд – прямо на горящий в раскрытой засаде «тигр», на стволе которого разведчики насчитали 18 колец: значит, столько наших танков погубили эсэсовцы до роковой встречи с парнями Подгорбунского…
В сумерках успели преодолеть ещё десяток километров.
А когда окончательно рассвело, пред разведчиками предстала запряжённая двумя лошадьми подвода, на которой в одном с ними направлении «путешествовали» пятеро немцев. Заметив вражеский танк, они бросились бежать в сторону реки по непролазной грязи пойменного луга.
Весеннюю распутицу никто не отменял!
И хотя всем известно, что танки грязи не боятся, – в таком болоте могли увязнуть даже вёрткие и чрезвычайно маневренные «тридцатьчетвёрки»!
Что делать?
Старший сержант Дмитрий Лукин предложил не париться и расстрелять убегающих из автоматов, но Володя, как известно, никогда не искал лёгких путей!
– Фёдоров, Жариков, Анциферов, Никитин, Мазуров – за мной! – громко распорядился и первым бросился вдогонку за фрицами.
Возвращаться из разведки без языка было не в правилах Подгорбунского.
Почувствовав, что удрать не удастся, фашисты открыли огонь по своим преследователям.
Мимо!
Наши пальнули пару раз в ответ и таки убили одного из гитлеровцев.
«Сделали начисто», – так доложит потом Подгорбунский.
Ещё одному немцу удалось бежать.
Остальных, как водится, взяли в плен.
Двое из них были в маскировочных халатах без опознавательных знаков, а третий – при полном параде, в офицерской фуражке с черепом и костями на околыше.
СС! Этих ни с кем не спутаешь!
– Фёдоров, поди сюда! – распорядился капитан.
(Этот восемнадцатилетний юноша из Подмосковья, только-только закончивший школу – на целый год младше Громака! – ходил у ротного в переводчиках.)
– Допроси старшего, – приказал капитан.
Немец, испуганно поглядывавший на советских бойцов, что-то многословно забормотал.
– Ну, что он там шваргочит? – поморщился Подгорбунский.
– Говорит, что, как и мы, – разведчик! Коллега… Это он, товарищ капитан, так выразился. Из дивизии «Адольф Гитлер». Просит не убивать… Говорит, что дома дети малые остались.
– А о наших детях он, гад, думал, когда сюда шёл? – скрипнул зубами Владимир.
– Спросить? – осведомился Фёдоров.
– Не надо, – махнул рукой капитан. – Что в Бучаче?
– Там, говорит, полным ходом идет эвакуация тылов дивизии. Войска и техника поспешно грузятся в эшелоны. Стоит заслон – два танка, четыре орудия и пехота.
– Та-ак… – Владимир задумался, а потом, поймав заискивающий взгляд немца, велел переводчику: – Скажи, если соврал – я лично ему башку откручу!
Побледнел эсэсовец, видимо, за годы войны научился понимать «великий и могучий», и начал на ломаном русском клясться, что сказал чистую правду.
Подгорбунский чуть ли не пинками затолкал пленных на один из танков, а его командиру – старшему лейтенанту Висконту – приказал:
– Доставишь их в разведку корпуса и догонишь меня на подступах к Бучачу.
– Есть! – козырнул тот.
– Смотри, Лёха, за фрицев отвечаешь головой…
– Да, понял я, командир, понял – не впервой ведь!
– И чтоб никаких несчастных случаев в пути с ними не случилось, ясно?
– Так точно!
– Сдашь пленных кому положено – и сразу возвращайся. В общем: одна нога там, а другая здесь.
– Не переживай… Будет сделано, товарищ капитан!
Теперь в распоряжении Подгорбунского остался только один танк. С одиннадцатью бойцами на броне и одним сапёром. Держа всё время большак под наблюдением, Громак продолжал вести машину по просёлкам и оврагам.
Но, когда на шоссе появлялись грузовики или подводы, Т-34 мгновенно выныривал из «зелёнки» и давил врага. Выживших добивали автоматчики.
Тех же, кому удавалось бежать, больше не догоняли. И не добивали. Господь им судья!
Километра за три до города сделали небольшой привал в лесной ложбинке, где и дождались Висконта, вскоре нашедшего товарищей по следу гусениц.
И оттуда же Подгорбунский отправил в пешую разведку лучших своих бойцов: Нырикова, Анциферова, Сидорова, Жарикова, Мазурова, Никитина (последние двое были земляками – из Курской области – и предпочитали всё время держаться вместе).
Ребята вернулись быстро и без потерь.
Местные жители подтвердили показания пленного эсэсовца: немцы эвакуируют войска и технику; их прикрывают два легких танка и четыре орудия…
Жариков даже пошутил по такому поводу: «Не тот эсэс нынче пошел, что в сорок первом… Того, бывало, хоть стреляй – никогда правду не скажет. А этот жидковат…»