Друзья-разведчики и любимая супруга Анечка похоронили Героя на только что освобождённой от фашистов польской земле[64].
А вот Иван Громак, при всём своём желании, не мог присутствовать на похоронах своего командира.
Его танк продолжал героически сражаться на Сандомирском плацдарме в составе войск 3-й гвардейской армии Гордова…
34
После гибели любимого командира возвращаться в свою роту не имело никакого смысла. И Громак продолжил громить врага в составе 111-й танковой Новоград-Волынской Краснознаменной ордена Суворова 2-й степени бригаде 25 танкового Краснознаменного корпуса 3-й гвардейской армии Первого Украинского фронта, после освобождения Варшавы (17 января 1945 года), повернувшей на юг Польши.
28 января именно это соединение сыграло решающую роль в освобождении столицы Верхней Силезии – города Катовице.
Самого Ивана после прямого попадания вражеского снаряда в очередной раз взрывной волной выбросило из танка – через тот самый никогда не закрывавшийся в бою люк механика-водителя. Вот что значит школа!
После того боя мать солдата получила очередную – вторую по счёту – похоронку, а он… снова выжил. Только после тяжелейшей контузии потерял слух и речь.
Но главное-то – мозги – продолжали функционировать исправно.
Весну 1945-го Иван встретил в госпитале.
И там опять «отличился»!
В один из солнечных апрельских дней, отдыхая в тени какого-то буйно цветущего фруктового дерева, он заметил на поверхности госпитального пруда странную зыбь. То в одном, то в другом месте вода, словно закипая, начинала приходить в движение и вздыматься вверх непонятными фонтанчиками.
«Чёрт, да это же рыба ходит косяками! – сработала профессиональная „чуйка“. – Ищет место, где выбросить икру!»
– Эй, Стёпа, поди сюда… – нет, не сказал – промычал Громак. Мол, смотри, что здесь творится.
Высокий красноармеец без одной ноги, присев рядом с ним на скамейку, уставился в указанном направлении.
И сразу понял всё:
– Сейчас организуем, товарищ гвардии сержант!
Спустя несколько минут Степан вернулся уже в сопровождении друга, державшего в руках какой-то свёрток из обычной белой материи, – как выяснится чуть позже, в неё была завёрнута пара толовых шашек.
Как с ними обращаться – опытный сапёр Громак прекрасно знал. Вот только силу заряда он не учёл…
Шарахнуло так, что самих «браконьеров» словно ветром сдуло с госпитальной лавки, а в окнах медицинского учреждения и ещё десятке домов в округе мигом вылетели все стёкла.
Хорошо, хоть рамы остались…
Скандал был грандиозный!
Зато к Ивану вернулся слух.
Да и речь сразу восстановилась.
По крайней мере, выругался он, ко всеобщему удивлению, довольно чётко.
35
Боевые товарищи из Первой гвардейской танковой армии уходили один за другим. О гибели некоторых из них сообщалось в газетах, о смерти иных трезвонила народная молва.
В январе погиб Липатенков, а в начале марта не стало Александры Самусенко.
Странная, запутанная история…
По одной из версий, она погибла в бою, выполняя поручение командования. Мол, нарвалась на отступающих фашистов и те подожгли её машину. Шурка отстреливалась до конца, но – увы…
По другой – её смерть наступила в результате неосторожности, а то и откровенного разгильдяйства со стороны одного из наших механиков-водителей, задавившего Александру гусеницами танка в момент разворота, происходившего в кромешной темноте.
А вот с местом гибели путаницы не было и нет.
Деревня Цюльцефирц (ныне – Сулишевице) у города Лобез[65], теперь в Западно-Поморском воеводстве всё той же некогда дружественной Польши, земля которой обильно полита кровью лучших сынов и дочерей великой Советской Родины…
Погиб и однажды упомянутый брат Зои, гвардии старший лейтенант Александр Космодемьянский – это случилось 13 апреля 1945 года в Восточной Пруссии.
А наш герой – живучий малый – по-прежнему упрямо шёл на запад. На Берлин! К логову зверя… Плечом к плечу с другими бойцами 26-го танкового полка 40-й гвардейской Чертковской ордена Ленина Краснознаменной, ордена Суворова, Богдана Хмельницкого, Красной Звезды танковой дивизии, в состав которого он влился сразу после очередной выписки из госпиталя.
2 мая 1945 года войска Первого Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, при содействии войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева, после упорных уличных боев завершили разгром Берлинской группы немецких войск и полностью овладели столицей Германии Берлином.
В этот замечательный день танк Громака подбили в очередной и, слава богу, – последний раз.
Было бы величайшей несправедливостью, если б он тогда не выжил – вы только представьте, каково погибнуть двадцатилетним в канун великой Победы, для которой столько сделал, приблизить которую пытался всеми своими мыслями и делами?
Обидно.
Но… Есть ведь Бог на свете!
Иван опять уцелел.
Только одежда его вся сгорела – геть, на нет, совсем и полностью, как говорила некогда милая Шурочка Самусенко.
Кто-то из друзей дал Ивану свой комбинезон. Сапоги же и ремень пришлось снимать с собственноручно убиенного немца – такого же, как он, парня, которому наверняка не было и двадцати лет от роду.
Не гулять же голым по европейской столице?
Пусть и разрушенной!
Громак так и позировал перед фотокамерой на фоне поверженного Берлина – в чужих сапогах и с бляхой «Гот мит унс»[66] на стягивающем и без того тощий живот ремне.
Уникальный снимок при первой возможности был отправлен домой.
Мать, уже и не надеявшаяся получить весточку от сына, впала в ступор, увидев его в такой непонятной форме.
А местные мужики, некоторые из которых тоже успели повоевать, потом ещё долго всем селом спорили, обсуждали: уж не переметнулся ль к врагу наш Иван Громак?
36
22 июня 1945 года, спустя ровно четыре года после начала Великой Отечественной войны, во всех центральных газетах Страны Советов был опубликован приказ Верховного главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР Иосифа Виссарионовича Сталина под номером 370:
«В ознаменование победы над Германией… назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-морского флота и Московского гарнизона…
Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову.
Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому».
Именно с того времени привередливая судьба, казалось бы, стала помаленьку возвращать Ивану долги.
Началось всё с того, что ему выпала великая честь не просто принять участие в этом знаменательном событии, но в составе колонны бойцов, замыкавшей шествие сводных полков, пронести и швырнуть под барабанную дробь к подножию Мавзолея опущенное (и в прямом, и в переносном смысле!) знамя танковой дивизии СС «Великая Германия», с воинами которой ему приходилось не раз сталкиваться на фронтах Великой Отечественной войны.
И хотя за пятнадцать минут до начала парада в Москве пошёл дождь, настроения гвардии старшему сержанту Громаку, равно как и всем остальным участникам действа, в том числе собравшимся на трибуне Мавзолея руководителям партии и государства: Сталину, Калинину, Молотову, Ворошилову и другим, – это нисколько не испортило.
И даже когда моросящий дождь перешёл в ливень, Ваня гордо печатал шаг по лужам, покрывшим главную площадь страны.
А вечером, когда вдруг распогодилось, был салют.
В 23 часа в небо взвились 20 000 ракет.
Победа!!!
Часть 3. Жизнь мирная и не совсем
1
Вскоре после парада Победы Громак оказался… на Дальнем Востоке – в поселке Камень Рыболов, где на основе его полка формировалась 75-я Краснознаменная танковая бригада. Служил в должности механика-регулировщика средних танков…
Командование не раз предлагало ему поступать в военное училище – Иван отказался.
6 апреля 1948 года он уволился в запас, получил воинское предписание и отбыл на Украину, где не был столько лет.
Больше двух недель добирался Громак до ближайшей к родному селу железнодорожной станции, что находилась в Елизаветовке. А потом, через ещё не заколосившееся поле, долго шёл пешком в направлении отчего дома.
Весеннее солнце в тот год пекло нещадно, но разве могло это испортить радость от того, что он наконец-то вернулся в родные места?
Правда, всё вокруг изменилось, но с ориентированием на местности у него проблем не возникало – ведь всю Европу солдат без компаса обошёл-объехал!
Когда пёхом, когда на пузе, а когда и на танке.
Это уж как получалось!
При входе в Новоалексеевку вчерашнему воину, грудь которого украшали ордена боевого Красного Замени и Красной Звезды да четыре медали: «За оборону Кавказа», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» и «За взятие Берлина», вручённые ему на Дальнем Востоке в октябре 1947 года, встретился полуголый пацанёнок лет пяти, не более.
– А ну, сынок, покажи, где здесь живёт Елена Громак? – попросил Иван.
– Там, на другой стороне села, – махнул рукой тот и важно добавил: – Это, между прочим, моя бабушка, товарищ старшина!
– Разбираешься в званиях? – удивился Громак.
– Так точно! – Пацанёнок поднял на него блестящие глазёнки. – Ещё как!
– Похвально, сынок, похвально… – Иван вдруг почувствовал, что сердце его учащённо забилось, и попросил: – Что ж… Веди меня побыстрее к ней.
– Мне, дядя, взаправду некогда, – потупился мальчуган. – Сами найдёте. Только прямо, сворачивать никуда не надо! – пояснил малец и, как когда-то сам малолетний Ванька, помчался за друзьями в направлении молочной фермы, где работала его мать – тётка Мария, родная сестра вернувшегося с войны героя.