Стоит упомянуть еще об одной неудаче. В ходе обсуждения финансовых вопросов России некоторые авторы предлагали ввести всесословное налогообложение на основе подоходного налога. Но эта мера, по видимости – экономическая, по сути – социально-политическая, была отвергнута властью. Подобное явное уравнение сословий было признано невозможным в тогдашних условиях. И по-прежнему основная тяжесть налогов ложилась на плечи крестьян. Они продолжали платить подушную подать, местные подати, налог за землю, так что в некоторых местностях налоговое обложение крестьян превышало их действительные доходы. Это вело к усилению имевшихся трудностей в русской деревне, хотя к обложению стали привлекаться ранее не податные сословия.
Новым явлением в экономической жизни страны стало создание акционерных банков и компаний. Россия вступила в эпоху грюндерства (нем. учредительство). Первый частный коммерческий банк был создан в 1864 г., к 1874 г. возникло 39 банков.
Законодательство о печати
О необходимости гласности в печати, даровании известной свободы печати начали говорить еще в 1855 г. И действительные послабления были осуществлены властью: упразднены чрезвычайные цензурные органы, было позволено издание новых журналов с расширенной программой, что дало возможность высказываться по вопросам внутренней и внешней политики, а не только литературы, как в николаевское царствование. После рескрипта Назимову в печатных изданиях стали свободно обсуждать крестьянский вопрос и иные насущные проблемы национального хозяйства.
Когда уровень гласности стал нарастать, власть сделала попытку создать новый цензурный орган. 11 марта 1859 г., принимая столичного цензора, профессора университета А.В. Никитенко, император сказал ему: «Желательно, чтобы вы действовали влиянием вашим на литературу таким образом, чтобы она согласно с правительством действовала для блага общего, а не в противном смысле… Есть стремления, которые несогласны с видами правительства. Надо их останавливать. Но я не хочу никаких стеснительных мер. Я очень желал бы, чтобы важные вопросы рассматривались и обсуживались научным образом; наука у нас еще слаба. Но легкие статьи должны быть умеренны, особенно касающиеся политики…»
Фактически свобода печати развивалась и укоренялась все более, вплоть до 1861 г., когда в некоторых журналах и газетах стало откровенно проявляться революционное направление. «Если за один год взять все худое из светских журналов и соединить, то будет такой смрад, против которого трудно найти довольно ладана, чтобы заглушить оный», – печально констатировал митрополит Филарет в письме к архимандриту Антонию. А в письме к митрополиту Санкт-Петербургскому и Новгородскому Исидору святитель Филарет прямо указывал на растущую угрозу: «Дух времени, хвалясь стремлением к преспеянию, не скрывает усилий своих к разрушению того, что стояло прочно. Университеты нагло внушают новому поколению, что наука и вера не могут жить вместе и, как выражался бывший попечитель Киевского учебного округа Ребиндер, православная вера есть узда для просвещения и одно лютеранство способствует развитию науки. Дух вольномыслия начинает проникать и в наши высшие учебные заведения. Советуют, чтобы никто не ходил в монашество. Простой народ на станциях Харьковской губернии спрашивал, правду ли говорят проезжающие помещики, что скоро в России не будет ни монахов, ни священников. Все это брожение умов, при нынешнем крестьянском вопросе, предвещает недоброе».
Тем не менее А.В. Головнин, при поддержке великого князя Константина Николаевича ставший в 1862 г. министром народного просвещения, деятельно подготовлял реформу цензурного устава в либеральном направлении. После университетской истории и пожаров по ходатайству Головнина цензурный вопрос был передан в Министерство внутренних дел. Созданная там комиссия подготовила проект Временных правил о печати, которые были утверждены в 1865 г. и просуществовали более сорока лет.
Согласно этим правилам, от предварительной цензуры освобождались оригинальные книги объемом не менее 10 печатных листов, переводные – не менее 20 листов. Освобождение органов периодической печати от предварительной цензуры было поставлено в зависимость от усмотрения министра внутренних дел. На первых порах его распространили лишь на московские и петербургские печатные издания.
Военные реформы
Последними по очереди, но не по важности в комплексе коренных преобразований стали военные реформы.
Необходимость проведения перемен в армии, и перемен серьезных, стала очевидной для Александра Николаевича еще до 19 февраля 1855 г. Но лишь став государем, он осознал сложность решения неразрывной проблемы государство – армия. Он не мог укреплять одну армию, которая всегда была неотъемлемой частью государства, без укрепления всего государства, но и не мог медлить, учитывая реальные угрозы и вызовы.
Александр II действовал в военной сфере так же целеустремленно и последовательно, как и в других. Правда, в силу немалого давления со стороны то братьев, то близких сановников он подчас ослаблял свою решительность, допускал колебания, из-за чего военные реформы растянулись почти на полтора десятилетия.
В июне 1855 г., прочитав две записки генерала Ф.В. Ридигера с предложениями об устранении недостатков в армии, император создал специальную комиссию для улучшения по военной части. Как и в других сферах, противниками перемен стали военные министры – николаевские военные бюрократы – князь В.А. Долгоруков, а с марта 1856 г. – генерал Н.О. Сухозанет. Однако, несмотря на их сопротивление, удавалось шаг за шагом изменять существовавшее неблагополучное положение.
В 1856–1859 гг. срок службы в армии был сокращен с 25 до 15 лет; был ликвидирован институт кантонистов, и все солдатские дети обращены в свободное податное сословие; ликвидированы все военные поселения; численность армии сокращена с 2 275 тысяч человек до 850 тысяч человек; распущено ополчение; сокращен призыв рекрутов; сокращены квартирные и постойные повинности, столь обременительные для народа. Но все это были еще не реформы, а всего только устранение наиболее очевидных недостатков старой армии. На большее старые генералы и не замахивались. Требовался новый человек, и он пришел.
Генерал Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912) был старшим братом Николая Милютина. Он имел менее широкую, но почетную известность в военных кругах как военный историк и отличный штабной работник. Будучи начальником Главного штаба Кавказской армии, генерал Милютин внес большой вклад в успешное покорение этого края. Там, вдали от военных бюрократов, он смог реорганизовать Кавказскую армию, проверив на деле некоторые принципы военной администрации. Главнокомандующий армией фельдмаршал А.И. Барятинский, будучи с детских лет близким другом царя и являясь сторонником коренных преобразований в России, горячо рекомендовал своего начальника штаба в Зимнем дворце. Царь смог оценить генерала и 9 ноября 1861 г. назначил его на пост военного министра. Это стало, быть может, самым удачным назначением Александра II: он поставил нужного человека на нужное место. «В течение последующих двух десятилетий, – писал американский историк Б.У. Меннинг, – армия испытала на себе всю мощь организаторского гения Милютина, его дальновидности, настойчивости, проницательности, сочетавшихся со значительной долей везения в его стремлении воплотить в жизнь свои представления о более совершенной военной организации» (с. 19).
Милютин сознавал сложность стоящей перед ним задачи. Предстояло не только поддерживать обороноспособность страны, но и коренным образом преобразовать отсталую, крепостную армию в современную, с сохранением ее славных боевых качеств. Причем делать это предстояло в радикально менявшихся условиях жизни, под ударами сокрушительной критики с разных сторон. В первом ряду критиков стояли его недавний начальник фельдмаршал А.И. Барятинский, фельдмаршал Ф.Ф. Берг, великие князья Николай и Михаил Николаевичи, шеф жандармов граф П.А. Шувалов, генералы А.Н. Лидерс, М.Н. Муравьев и Н.Н. Муравьев, Р.А. Фадеев, М.Г. Черняев. На их стороне было сочувствие прогермански настроенных кругов русского общества, в которых Милютина считали открытым противником Германии (хотя сам Дмитрий Алексеевич использовал опыт прусского генерал Шарнхорста, в начале XIX в. выработавшего новые принципы формирования армии). В самом министерстве Милютина поддерживали генералы Ф.Л. Гейден, К.П. Кауфман, полковники Генерального штаба В.М. Аничков и Н.Н. Обручев.
Пока же за два месяца военный министр подготовил программу военных преобразований и 15 января 1862 г. представил ее императору. После высочайшего утверждения Милютин твердо и последовательно выполняет эту программу.
Он начал с реформы военного управления. В 1864 г. была упрощена структура Генерального штаба, в который вошли управления упраздненного штаба гвардейского корпуса. Был существенно повышен статус офицеров Генерального штаба, что привело к увеличению желающим служить в нем и численности высокообразованных офицеров.
В 1862–1867 гг. проведена военно-окружная реформа. Были образованы Петербургский, Московский, Казанский, Харьковский, Киевский, Одесский, Виленский, Варшавский, Финляндский, Восточно-Сибирский, Западно-Сибирский, Кавказский, Оренбургский и Туркестанский военные округа. Тем самым, с одной стороны, устранялись неудобства подчинения различных родов войск и военных ведомств разным начальникам в столице – начальникам артиллерии, инженерных войск, комиссариатского и провиантского дела, с другой стороны, устранялась и чрезмерная централизация военного управления. Командующий военным округом получал полномочия по управлению как строевыми частями всех родов войск, так и всеми военными службами, от медицинской и продовольственной до снабженческой и ветеринарной. В случае начала войны штаб округа разворачивался в штаб армии.
С центрального военного аппарата была снята значительная нагрузка. Благодаря этим мерам