Твердая и конструктивная политика Лорис-Меликова, казалось, означала возвращение империи к лучшим годам царствования Александра II. Очевидно, что и сам граф надеялся на продолжение «революции сверху». По его предложению высочайшим указом 6 августа 1880 г. Верховная комиссия была ликвидирована, упразднено III Отделение с передачей его дел в Министерство внутренних дел. Министром внутренних дел и шефом жандармов назначен граф Лорис-Меликов, награжденный высшим орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
Лорис-Меликов твердо надеялся на реализацию своей программы. В ней предлагалось расширение прав земства и печати, частичная децентрализация административного управления, принятие мер по завершению крестьянской реформы и облегчению положения крестьян. Для детальной разработки этих мероприятий граф предлагал вернуться к механизму двадцатилетней давности – к совещательным комитетам с привлечением выборных членов этих комитетов от земств и городских дум к обсуждению вопросов в Государственном совете. Программа получила название «конституция Лорис-Меликова». Она обсуждалась на Особом совещании и в основном была одобрена. Ведь в ней указывалось, что «для России немыслима никакая организация народного представительства в формах, заимствованных с Запада; формы эти не только чужды русскому народу, но могли бы даже поколебать все основные его политические воззрения и внести в них полную смуту, последствия коей трудно и предвидеть». Решающим было мнение императора, а Александр Николаевич вновь преисполнился сил.
Проект Лорис-Меликова, означавший завершение Великих реформ преобразованием политической системы, был одобрен Особым совещанием министров, а 17 февраля 1881 г. утвержден императором.
Утром 1 марта 1881 г. император причастился Святых Таин. После завтрака в своем кабинете в присутствии сыновей, великого князя Александра и великого князя Владимира, он подписал принесенное Лорис-Меликовым правительственное сообщение о созыве представителей земств и назначил на 4 марта рассмотрение этого вопроса в Совете министров. Казалось, решающий шаг в расширении и углублении коренных реформ в России сделан. Но это лишь казалось.
Два дня в марте
1 марта народовольцам удалось совершить очередное и последнее покушение на императора. Днем при возвращении Александра II с развода в Михайловском манеже на набережной Екатерининского канала его поджидали с бомбами несколько террористов, которыми руководила Софья Перовская. Ни одного полицейского там не было.
Первая бомба, брошенная Николаем Рысаковым, убила несколько казаков из охраны царя и несущественно повредила царскую карету. Еще можно было спастись, но Александр Николаевич вышел посмотреть на погибших из-за него людей, личная храбрость ему не изменила. И тогда Игнатий Гриневицкий метнул вторую бомбу, от которой скоро скончались оба, и царь и террорист.
Русское общество было потрясено. П.И. Чайковский писал 3 марта 1881 г. своей доброй знакомой Н.Ф. фон Мекк: «Известие это так поразило меня, что я едва не заболел… Неужели и на этот раз не будет вырвана с корнем отвратительная язва нашей политической жизни?» А чуть позднее ей же писал: «Нигилистов нужно истреблять, другого средства против этого зла нет». М.Н. Катков в «Московских ведомостях» так объяснял случившееся: «Требуется произвести смуту в России, подорвать всякий авторитет, парализовать всякую нравственную силу, вооружить сословия одно против другого, зажечь усобицу, повергнуть все в хаос… На врагов негодовать нечего, от врагов нужно только отбиваться. Вся сила негодования, весь стыд и бесчестие России должны падать на нас самих, именующих себя людьми образованными, – людей правящих, учащих, ораторствующих и пишущих…»
Подобно большинству русских людей, Катков отдавал должное подвигу злодейски убиенного монарха: «Он стоял на высоте славы, любви народной, удивления целого мира… При каких страшно трудных обстоятельствах принял он государственное правление! Какую великую предстояло затем решить задачу! Предстояло бережно и не потрясая земли, изъять из нее то, что укоренилось веками и на чем все держалось, и затем изменить весь строй народной жизни. Мир с изумлением смотрел на происходившее в нашем отечестве. Совершались одно за другим события всеобъемлющего значения… Мученическая кончина в Бозе почившего Государя была завершением истинно подвижнического жребия…»
Но после первых дней переживания трагедии, когда высохли первые слезы и умолкли рыдания, власть и общество были вынуждены обратиться к тому вопросу, который не успел дорешить Царь-Мученик, – к вопросу о начале преобразования системы государственного управления.
Голос революционеров, отправивших 2 марта в Зимний дворец требование немедленно освободить их арестованных собратьев и объявить о коренных демократических преобразованиях, прозвучал слабо. Слишком велико было народное возмущение.
Реформаторы в правительстве полагали необходимым не только из государственных соображений, но и из уважения к памяти Александра II реализовать те меры, которые он наметил.
Консерваторы-охранители полагали, что уступать дальше общественному мнению нельзя, что новые преобразования лишь увеличат смуту в стране и станут поощрением для революционеров. «Что требуется в настоящее время? – задавался вопросом М.Н. Катков на страницах «Московских Ведомостей». – Более всего требуется, чтобы показала себя государственная власть России во всей непоколебленной силе своей, ничем не смущенная, не расстроенная, вполне в себе уверенная. Боже сохрани нас от всяких ухищрений, изворотов, заискиваний, от всякой тени зависимости государства от каких-либо мнений. Власть государства не на мнениях основана…»
8 марта в Малиновой гостиной Зимнего дворца собралось совещание министров под председательством нового императора Александра III. Обсуждался вопрос о «конституции Лорис-Меликова». Мнения разделились. Сам граф Лорис-Меликов, граф Д.А. Милютин, А.А. Абаза, граф П.А. Валуев горячо высказались за принятие проекта, граф С.Г. Строганов, К.П. Победоносцев и Л.С. Маков – против. При голосовании девять голосов было подано за и пять – против.
Александр III сказал, что «согласен с большинством», но думал он иначе. В письме к своему идейному наставнику К.П. Победоносцеву молодой государь писал: «Лорис, Милютин и Абаза положительно продолжают ту же политику и хотят так или иначе довести нас до представительного правительства. Но пока я не буду убежден, что для счастья России это необходимо, конечно, этого не будет, я не допущу. Вряд ли, впрочем, я когда-нибудь убежусь в пользе подобной меры, слишком я уверен в ее вреде. Странно слушать умных людей, которые могут серьезно говорить о представительном начале в России, точно заученные фразы, вычитанные ими из нашей паршивой журналистики и бюрократического либерализма».
29 апреля 1881 г. был опубликован высочайший манифест, написанный К.П. Победоносцевым, о незыблемости самодержавной власти, «которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений».
Так были приостановлены начатые было политические реформы, и лишь спустя два десятилетия, в царствование внука Царя-Освободителя, в октябре 1905 г. под давлением общества власть вынужденно и поспешно начала их проведение. А реформы социально-экономические шли и далее, страна развивалась, строились заводы и фабрики, росли города, купечество богатело, все больше молодых людей получали среднее и высшее образование, все больше образованных специалистов появлялось в разных сферах общественной и государственной жизни… Таковы были плоды Великих реформ.
Глава 3. От Реформы к Революции. 1881–1917 гг.
Вступление к 3-й главе
Период русской истории после гибели императора Александра II давно и прочно получил в историографии название «контрреформ». Для этого есть немалые основания, но все же такая оценка видится явным упрощением процессов, шедших в русском обществе и в государстве в конце XIX в.
8 марта 1881 г. на заседании Комитета министров утвержденный ранее проект «конституции Лорис-Меликова» был отвергнут новым царем Александром III вопреки мнению большинства министров и надежд немалой части либерального общества. Молодой государь назвал планы М.Т. Лорис-Меликова – а значит, и своего покойного отца – «преступными», «спешными» и «фантастическими».
В то же время, отвергнув проект некоторых политических перемен, Александр III не предложил ничего взамен. Вернее, предложил: спустя полтора месяца, 29 апреля 1881 г., был опубликован высочайший манифест с красноречивым названием «О незыблемости самодержавия», написанный лидером консервативно-охранительного крыла в «партии власти» К.П. Победоносцевым при участии редактора «Московских Ведомостей» М.Н. Каткова. За сим последовали отставки министров-реформаторов М.Т. Лорис-Меликова, Д.А. Милютина, А.К. Абазы. 14 августа 1881 г. государем было утверждено «Временное положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия», дававшее чрезвычайные полномочия местной администрации (и это «временное» положение действовало до 1917 г.).
Таким образом, с фактическим устранением реформаторов (революционерами – Царя-Освободителя, а новой властью – его сподвижников) цели преобразований были поставлены под сомнение. Это, однако, не означало их отвержения. Страна и народ, власть и общество должны были осмыслить свое развитие в изменившихся условиях. Все хотели блага России и русскому народу, но – что есть это благо? И как его достигнуть?
Модернизация страны продолжалась: ускоренно в экономике, медленнее в социальной жизни и еще более замедленно в сферах политической и культурной жизни.
Два императора, Александр III и Николай II, считали своей главной задачей сохранение могущества Российской империи как самодержавной, полагаясь на традиционную верность населения принципам царской власти. Однако время изменилось, и Россия изменилась. Поэтому в меру своего понимания и возможностей оба государя допускали развитие промышленности и торговли, строительство железных дорог и телеграфных линий, не сознавая, что с изменением уклада хозяйствования будет меняться и уклад жизни, и мышление людей.