«Центральным фактором переживаемого нами периода мировой истории является соперничество Англии и Германии. Это соперничество неминуемо должно привести к вооруженной борьбе между ними, исход которой, по всей вероятности, будет смертельным для побежденной стороны… А так как Германия, в свою очередь, несомненно не окажется изолированной, то будущая англо-германская война превратится в вооруженное между двумя группами держав столкновение, придерживающимися одна германской, другая английской ориентации…
Основные группировки при будущей войне очевидны: это – Россия, Франция и Англия, с одной стороны, Германия, Австрия и Турция – с другой…
Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить и сил, и внимания…
Готовы ли мы к столь упорной борьбе, которою, несомненно, окажется будущая война европейских народов? На этот вопрос приходится, не обинуясь, ответить отрицательно…
Жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств…
Не следует упускать из виду, что Россия и Германия являются представительницами консервативного начала в цивилизованном мире, противоположного началу демократическому, воплощаемому Англией… С этой точки зрения, борьба между Германией и Россией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон как несомненно сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала, единственным надежным оплотом которого являются названные две великие державы…
Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма… Русский простолюдин, крестьянин и рабочий одинаково не ищет политических прав, ему и не нужных, и не понятных. Крестьянин мечтает о даровом наделении его чужою землею, рабочий – о передаче ему всего капитала и прибылей фабриканта, и дальше этого их вожделения не идут. И стоит только широко кинуть эти лозунги в население, стоит только правительственной власти безвозбранно допустить агитацию в этом направлении – Россия, несомненно, будет ввергнута в анархию… Война с Германией создает исключительно благоприятные условия для такой агитации…
Побежденная армия, лишившаяся к тому же за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
Дурново был не одинок. В отличие от романтиков – либералов и революционеров другие консервативные политические деятели Н.Е. Марков, академик А.И. Соболевский, В.Н. Снежков, М.Я. Говорухо-Отрок предвидели революцию и то, что российская либеральная оппозиция, расшатав основы империи, окажется слабой и попросту сдаст позиции левым радикалам.
Предлагаемый рецепт казался ясным: избежать войны и продолжать реформы. Но трудно было следовать этому рецепту. За полвека модернизации русское общество изменилось, ослабло былое внутреннее единство самого народа, части которого преследовали собственные интересы. Точно так же в правящих и господствующих слоях общества имелись группировки с противоположными интересами (прогерманские и проанглийские). Трудно было Николаю II их согласовывать, если даже его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, дочь короля Дании, разбитой полвека назад Германией, и его жена, императрица Александра Федоровна, внучка британской королевы, были против союза с Германией. В сложившейся ситуации царь оказался бессилен.
Таким образом, внешний фактор обрел небывалое ранее значение для модернизации России – значение неодолимого препятствия. Война не просто затормозила развитие страны, она истощила тот потенциал, который был необходим для продолжения реформ в экономике и социальной сфере и начала реформ в сфере политической.
Глава 4. Россия в ХХ в.: от Революции к Реформам. 1917–1950 гг.
Вступление к 4-й главе
Важнейшим и решающим событием в истории России в ХХ в. оказалась революция 1917 г. Октябрьский политический переворот обернулся для страны и народа Революцией, катастрофическими изменениями во всех сферах жизни. Но в то же самое время он повлек за собой невиданное ранее ускорение общественного развития и долгожданное завершение модернизации, за которое, правда, нашему народу пришлось заплатить чрезмерную цену.
История России была и остается частью мировой и европейской истории. Короткий ХХ в., начавшийся, по существу, с мировой войны 1914 г. и завершившийся с распадом СССР в 1991 г., в первой своей половине оказался веком революций и войн, и Россия внесла в него свой немалый вклад.
Заслуживает внимания мысль английского историка Э. Хобсбаума о том, что «длительная мировая война» продолжалась тридцать лет – с 1914 г. по 1945 г. И в самом деле, захватнические войны Японии в Китае с 1931 г., захват Китаем КВЖД в 1929 г., советско-японские вооруженные конфликты в 1938 и 1939 гг., Италии в Эфиопии в 1935 г., вмешательство мировых держав в гражданскую войну в Испании в 1936–1939 гг., аншлюс Австрии в 1938 г., а далее захват Германией Польши в 1939 г. и Франции в 1940 г., нападение Германии на СССР в 1941 г., а Японии на Перл-Харбор в 1941 г. – все это этапы катастрофической мировой войны.
Но столь же справедливо отметить удачные и неудачные революции в Мексике в 1910–1917 гг., Китае в 1910 г. и 1949 г., России в 1905 г. и 1917 г., Германии в 1918, 1919 и 1923 гг., Венгрии в 1919 г., Болгарии в 1920 г. – там, где власти не решались на проведение коренных преобразований в условиях нараставшего кризиса национального масштаба. Война стала триггером революции.
«Казалось, что старый мир обречен, – писал Э. Хобсбаум. – Человечеству нужна альтернатива», и ее видели сначала в социалистических партиях, а потом в Русской, точнее, большевистской революции в октябре 1917 г. и первом в мире социалистическом государстве, представлявшемся лидером мировой истории. В условиях мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. прорыв в будущее, в мир без эксплуатации, мир справедливости и равноправия видели в российском эксперименте, а превращение отсталой России за несколько десятилетий в передовую сверхдержаву закрепляло такое представление. Не случайно история ХХ в. фактически совпадает с историей СССР.
Без понимания этого духа эпохи неполным будет понимание истории России и СССР. Эпоха войн и революций изменила не только нашу страну, но и всю мировую систему. Милитаризация общественной и экономической жизни, в которой войны чередовались с короткими передышками, наряду с поляризацией и даже революционаризацией европейского общества, привела к его полной трансформации. Началась эпоха модерна, новейшая история мира, неотъемлемой частью которого оставалась Россия.
Наряду с войнами и революциями важным феноменом европейской жизни в новейшую эпоху стал этатизм – активное вмешательство государства в экономическую и политическую жизнь страны для обеспечения устойчивого развития, социально-политической стабильности и обеспечения национальных интересов в международных отношениях. С наибольшей силой этот феномен проявился в России, сохранившей традиции централизации власти и даже представления о государстве как высшем результате и цели общественного развития.
После великих потрясений проблемы послевоенного восстановления и реконструкции были общими для всех европейских стран в 1918–1928 гг. и в 1945–1955 гг. Только США вышли из мировых войн почти такими же, как вступили в них, разве что став еще сильнее и богаче.
Однако для России-СССР решение названных проблем оказалось намного сложнее в условиях распада старого общественного строя, развала государственности и подчинения всей общественной жизни идеологии марксизма-ленинизма, а также то усиливавшегося, то ослаблявшегося военно-политического противостояния с ведущими мировыми державами.
Указанные обстоятельства побуждали, да просто требовали от лидеров новой Советской России неотложного решения тактических проблем и задач наряду с задачами стратегическими. Таким образом, целостное решение триединой задачи модернизации общества: выход из кризиса – обретение устойчивого развития – проведение реформы системы – оказывалось практически невозможным. Отсюда – фрагментарные реформы, половинчатые решения и нереализованные обещания.
Большевики смогли сохранить огромное многонациональное государство, хотя иные империи, Австро-Венгерская и Османская, распались. К середине ХХ в. в Советской России была завершена модернизация, создано современное индустриальное общество и экономика, т. е. был завершен 3-й этап коренных реформ. На очереди стоял 4-й этап – приведение политической системы общества в соответствие изменившимся социальным свойствам общества, новому уровню сознания людей. Но этого не произошло.
Русская революция: от Февраля к Октябрю
Судьба России на десятилетия была определена событиями Февральской революции и Октябрьского переворота 1917 г.
«Мартовское отречение произошло почти мгновенно, но проигрывалось оно 50 лет, начиная от выстрела Каракозова», – справедливо заметил А.И. Солженицын. «Династия покончила с собой, чтобы не вызвать кровопролития или, упаси Бог, гражданской войны. И вызвала – худшую, дольшую, но уже без собирающего тронного знамени».