Итак, Сталин перевел модернизацию России из тупикового русла революции в перспективное русло реформ. В этом его историческая заслуга, это сделало его великим.
Конечно, нельзя забывать о той цене, которую народу России пришлось заплатить за успехи модернизации. Было ли это неизбежным – в условиях изначальной отсталости страны и реальных внешних угроз? История не имеет сослагательного наклонения.
Глава 5. Рост без развития. 1960-1990-е гг
Вступление к 5-й главе
В 1960-х гг. постепенно тает романтика идей коммунизма. Эти воодушевляющие идеи еще привлекают молодых людей на целинные земли в 1954–1955 гг., на «комсомольские стройки» в Сибири (Братская ГЭС) в 1960-х гг., но чистота коммунистического идеала мутнеет в условиях нарастающего владычества партийно-государственного аппарата (номенклатура). Поэты еще воспевают романтику Революции. «…какое б новое сраженье ни покачнуло шар земной, я все равно паду на той, на той единственной Гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной», – пел Б. Окуджава, а А. Вознесенский писал: «Я себя под Лениным чищу, чтоб плыть в Революцию дальше…»
Однако попытка новой мировой революции в 1968 г. оказалась неудачной. К тому времени западная модель современного общества выработала свой творческий потенциал и на поверхность вышли ее негативные явления. По мнению немецкого философа Х. Зедльмайера, «это перспектива атеистического кумиротворения, поклонения ненастоящим богам и настоящим демонам, и перспектива революционного переворота, социальной, культурной и духовной катастрофы, грозящей Западу и всему человечеству, если не будут обретены подлинные ценности и истинный Бог». Такого рода одиночные голоса, призывающие к сохранению цивилизационных основ общества и традиционной системы ценностей, были едва слышны.
На Западе революционные волнения во Франции, Германии, Италии и в США обернулись в конечном счете возникновением новых норм морали (наркотики, гомосексуализм, свободная семья). «Очагами истинной революции» оставались маоистский Китай и Куба с Фиделем Кастро. В СССР и социалистических странах стремление к «возвращению к настоящему социализму» с «человеческим лицом» было подавлено властью, отказавшейся от идеи развития ради идеи стабильности (короткая «Пражская весна» 1968 г.).
Между тем в 1970-х гг. постепенно стали выявляться конечные пределы развития модели индустриального капитализма и общества массового потребления. Нефтяной кризис 1973–1974 гг. сослужил хорошую службу странам Запада, которые смогли решиться на структурную перестройку своих национальных хозяйств, выбрав в качестве приоритета высокотехнологичные отрасли и отказавшись от ускоренного развития традиционных основ энергоемкого и материалоемкого производства.
В данном случае именно капиталистический механизм конкуренции и постоянного стремления к повышению эффективности производства помог западным национальным экономикам провести реформы внутри системы и перейти на новый уровень научно-технического прогресса. Правда, названный научно-технологический рывок (Научно-техническая революция, НТР) никак не сказался на самой модели капиталистического развития, сутью которой оставалось производство ради производства, однако Запад в рамках существующей системы получил «новое дыхание». Это позволило странам Запада во главе с США совершить рывок в шедшем десятилетиями соревновании двух политико-экономических систем и стать безусловным лидером не только по экономическим, но и по социальным показателям. Почему этого не произошло у нас?
В основу советского строя был положен принцип главенства идеологии, за образец принята идеальная модель социалистического-коммунистического общества, исходя из целей революции. Тем самым развитие было направлено, во-первых, на реализацию этой модели, фактически – на сохранение мобилизационной партийно-государственной модели, и лишь, во-вторых, на собственно развитие хозяйства и общества. Поэтому после завершения к началу 1960-х гг. догоняющей модернизации по западной модели и достижения высоких экономических, научно-технических и социальных показателей развитие СССР замедлилось, а вскоре зашло в тупик.
Советский строй, просуществовавший с 1917 по 1991 г., пережил немалую трансформацию. Возникнув как очаг «мировой революции», с полным отрицанием формационных и даже цивилизационных основ российского общества, он оказался вынужденным после такого «забегания» из соображений самосохранения совершить некоторый «откат», поступившись некоторыми революционными ценностями. В дальнейшем ради своего выживания, но – и ради развития страны – власть оказалась вынуждена продолжить модернизацию догоняющего типа, проводить коренные социально-экономические реформы по образцу более развитых стран Запада.
Но западный опыт требовал продолжения развития всего общества, всего общественно-производственного организма, включая социальную, политическую и культурную сферы, а не только его материальной части. Но в СССР это грозило ослаблением монополии партийно-государственного аппарата на власть, и он предпочел проживать накопленный потенциал.
«В истоках советской проблемы, – писал в 1993 г. американский историк П. Кеннеди, – лежит тройной кризис, каждая часть которого влияет на другие и приближает конец. Кризис политической легитимности советской системы переплелся с кризисом экономического производства и социального обеспечения, а оба они усугубились кризисом этнических и культурных взаимоотношений. Результатом стало неодолимое смешение проблем. Кризис столь остр и сложен, – заключал П. Кеннеди, – что для выхода из него существует «огромное множество вариантов». Система нуждалась в коренной модернизации, выбор ее вариантов занял десятилетия.
Инерционное развитие
В СССР к середине ХХ в. было создано мощное государство с высокоразвитой и многоотраслевой промышленной экономикой. Рост производства важнейших видов промышленной продукции в 1913-1950-х гг. был очевиден: электроэнергия (млрд кВт∙ч) – 2,0 и 91,2, нефть (млн т) – 9,2 и 37,9, уголь (млн т) – 29,1 и 261,1, сталь (млн т) – 4,2 и 27,3, автомобили (тыс.) – … и 262,9, тракторы (тыс.)… и 116,7, часы бытовые (млн шт.) – 0,7 и 7,6. Правда, разрыв между странами Запада и СССР сохранялся, но благодаря модернизации он был сокращен: доля отечественной продукции по отношению к произведенной в США составляла в 1913 г. и 1953 г. по электроэнергии 5 и 21 %, по стали 8 и 32 %, хлопчатобумажным тканям 21 и 37 %. Необходимо отметить, что положение сельского хозяйства в СССР во все десятилетия модернизации оставалось трудным или напряженным – прежде всего из-за последствий коллективизации, а также в силу иного, чем в промышленности, характера труда. Вот почему в 1913–1953 гг. среднегодовое производство зерна (кг в расчете на душу населения) упало с 470 до 430–440, мяса – с 30–35 до 25, а молока выросло незначительно – со 185 до 195.
Высшими достижениями советской системы в сфере научно-технического прогресса стали создание атомного (1949 г.) и ядерного оружия (1954 г.), ракетных систем, в том числе межконтинентальных ракет, запуск первого искусственного спутника Земли (1957 г.) и первый полет человека в космос (1961 г.). Все это стало очевидными проявлениями успеха модернизации в экономике и научно-технической сфере. Следствием развития промышленности был быстрый рост городов, в 1960-х гг. в стране разворачивается бурная урбанизация. В социальной сфере благодаря целенаправленной политике государства созданы современные системы здравоохранения, социального обеспечения и образования, доступные для всего населения страны (хотя качество этих систем, особенно в сельской местности, было низким). Учитывая низкий стартовый уровень процесса модернизации в 1920-х, а также разрушительные последствия Отечественной войны 1941–1945 гг., следует безусловно признать высокий уровень достижений советского строя в социально-экономической сфере. Однако этот процесс поступательного развития стал замедляться, а в 1970-х гг., когда Запад совершал свой рывок, в СССР начал нарастать кризис системы.
Политическая структура государства не претерпела в 1940-х гг. существенных изменений, авторитарный характер государства и руководящая роль партии сохранялись. Численность КПСС выросла за 1941–1945 гг. с 3 872 тысяч чел. до 5 760 тысяч.
В то же время нельзя сказать, что на протяжении десятилетий система не менялась, иначе, не реагируя на изменения внешней среды, она бы просто не выжила. Но все изменения, происходившие в конце 1930-х гг., в конце 1940-х и первой половине 1950-х гг., оставались частичными (фрагментарными) реформами в экономике, социальной сфере или политической жизни и не покушались на реформу самой системы. Стоявший у власти советский режим был накрепко связан с коммунистической идеологией, превратившейся в государственную идеологию, а стоявшая в тени государства партия – КПСС – являлась основным стержнем системы.
Попытки И.В. Сталина и отдельных его наследников видоизменить советский строй, усилив начала государственности, были отвергнуты партийными функционерами. В 1944 г. в проекте постановления ЦК ВКП(б) «Об улучшении государственных органов на местах» осуждалось «смешение функций партийных и государственных органов» как «вредная практика дублирования и параллелизма». Предлагалось «обязать руководящие партийные органы на местах… осуществлять политическое руководство работой государственных органов и политический контроль… развернуть политико-просветительную работу в массах трудящихся, еще больше сплачивая массы вокруг Советов для поддержки проводимых ими мероприятий». Признавалось целесообразным совмещение должностей первого секретаря обкома или райкома партии с должностью главы исполнительной власти области или района. Тем самым партию отстраняли от реальных рычагов власти, оставляя ей пропаганду и подбор кадров. Но этот проект, на котором была наложена резолюция «За (с поправками в тексте). И.Сталин» не был даже вынесен на обсуждение Пленума ЦК ВКП(б) и остался в тайном архиве. Кто выступил против реформирования политической системы и почему вождь не сумел настоять на своем, можно лишь предполагать.