Но партийный аппарат не хотел умирать. Выразителем и защитником его интересов стал Никита Сергеевич Хрущев, во второй половине 1950-х гг. прекративший процесс деидеологизации советского строя.
Советская модель развития для других стран
Объективным препятствием для процесса деидеологизации стало создание социалистической системы, возникновение государств «народной демократии» в Восточной Европе и в Азии. Это явление стало следствием обретения СССР имперской мощи и превращения в сверхдержаву, которой, как и иной сверхдержаве – США, требовались союзники.
Поначалу, в 1945–1947 гг., Сталин считал возможным сохранение в Болгарии, Венгрии, Румынии, Югославии, Албании, Чехословакии, Польше, Восточной Германии буржуазного строя – при условии дружественного к СССР правительства. Позднее ужесточение холодной войны и логика поведения сверхдержавы в международных отношениях привели его к мысли о неизбежности создания в Восточной Европе абсолютно лояльных режимов. Национализм в разной степени, но присутствовал в политической жизни этих стран. В условиях господства в Советском Союзе коммунистической идеологии и там должна была утвердиться эта идеология и выражающие ее политические силы.
В Азии многолетние усилия СССР принесли долгожданный результат: победу коммунистической партии в Китае и создание 1 октября 1949 г. Китайской Народной Республики. КНР, Монголия, социалистический Северный Вьетнам и социалистическая Северная Корея составили восточную часть всемирной социалистической системы.
Таким образом, внешний фактор – уже не Запад, а Восток Европы и азиатский Восток – закреплял идеологический стержень социалистической государственности в самом Советском Союзе. Парадоксальным образом это с двух сторон поддерживало стихийно возникшую советскую модель развития и препятствовало ее коренной трансформации: Запад желал ее ослабить или уничтожить, Восток желал ее усилия. Реагируя на эти противоположные вызовы, Советский Союз был вынужден развиваться в существующих параметрах, оказался обречен на «реформу внутри системы». Система могла существовать, но не могла развиваться.
И то, что в Советской России в 1920-1930-х гг. виделось переходным состоянием хозяйства, политического строя и общества, стало укрепляться как единственно возможное состояние. Господство государственного сектора в экономике, плановое регулирование хозяйственного развития, индустриализация и коллективизация, монополия внешней торговли, ликвидация крупного и утеснение мелкого национального капитала, главенство коммунистической партии и коммунистической идеологии в политической жизни, ужесточение политического режима, цензура и ликвидация оппозиции – все это меняло жизнь миллионов людей. В то же время уничтожение безработицы, введение социальных гарантий для трудящихся, активная социальная политика новой власти смогли обеспечить ей определенную поддержку.
Иной модели в Москве не было. Ничего иного не успело возникнуть, а либерально-демократический дрейф к конвергенции двух систем оказывался невозможным. Так на основе «советской модели» возникло социалистическое содружество, самоподдерживающаяся и взаимосвязанная конструкция с СССР в основе. И уже без ликвидации этой конструкции, существовавшей скорее по инерции, чем на основе взаимной заинтересованности, не мог трансформироваться Советский Союз.
Меньшее значение имели коммунистические партии в разных странах мира. В первые десятилетия советской власти они использовались Москвой в качестве инструментов «мировой революции», а потом – инструментов влияния. После ликвидации в 1943 г. Коминтерна коммунистическое движение обрело национальные очертания и специфику, особенно во Франции, Италии и Испании, где коммунисты обладали реальной массовой опорой и в финансовом плане не зависели от Москвы.
Но постепенно коммунистическая идеология теряла свою привлекательность, особенно после ХХ съезда КПСС в 1956 г. и сворачивания «Пражской весны» в августе 1968 г. В начале 1970-х гг. генеральный секретарь Итальянской компартии Энрико Берлингуэр поставил диагноз: «Импульс Октябрьской революции иссяк», и это было верно и в отношении мирового коммунистического движения, и в отношении развития СССР.
НСХ: начало кризиса системы
Таким образом, возникшее в годы революции и Гражданской войны Советское государство продолжало существовать по нормам 1920-1930-х гг. Однако к середине ХХ в., после успешной модернизации и смягчения изоляции общества от внешнего мира, стала очевидной необходимость смягчение жесткости авторитарного режима и желательность перехода в экономике от экстенсивных методов развития к интенсивным.
Прекращение массовых политических репрессий, очевидное сокращение ГУЛАГа, отмена суровых сталинских норм судопроизводства (например, понятия «враг народа») и отказ от принудительных государственных займов были восприняты обществом положительно. Либерализация режима означала еще один шаг к формированию современного общества, в понимании советских граждан – общества нового типа, созданного революцией.
В самом деле, в идеологической жизни страны власть смягчила свой контроль, и дозволенная «оттепель» была с восторгом воспринята либеральной интеллигенцией. Следует учитывать и крайне строгую изолированность страны от внешнего мира, что лишало советских людей возможности сравнивать свою жизнь с образом жизни других народов. Наконец, видимые военные и технические успехи советской системы, а также господствовавшая в умах людей коммунистическая идеология с очевидно привлекательной идеей общества социального равенства и справедливости – все это укрепляло доверие к советской системе. Между тем развитие системы и улучшение положения широких народных масс власть с середины 1950-х гг. объясняла исключительно «мудрым руководством КПСС во главе с Первым секретарем ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущевым».
Роль личности в истории может быть велика. В феврале 1950 г. в «Правде» была напечатана статья Хрущева, в которой отрицалось значение такой формы организации труда колхозников, как звено, что вело к укреплению «индивидуализма и семейной солидарности» в ущерб «коллективному сознанию», что воспитывалось в бригаде. Там же 8 марта 1950 г. и 4 марта 1951 г. появились статьи Хрущева, который предлагал пойти в сельском хозяйстве по пути укрупнения колхозов и создания «агрогородов», что еще более усиливало политический контроль над деревней. Сталин одернул фантазера 5 марта 1951 г. в редакционной статье без подписи. Продолжение былой политики «раскрестьянивания» русской деревни было продолжено Хрущевым после 1953 г.
На совещании в ЦК КПСС в ноябре 1953 г. глава правительства Г.М. Маленков пожаловался на бюрократизм, на то, что советский и партийный аппарат перерождается и с ним обновление страны невозможно, что было абсолютно точно. Но ему «весело возразил» Хрущев: «Все это, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат – это наша опора», что вызвало бурные аплодисменты сидящих в зале аппаратчиков.
Напомним, что именно бюрократия в ходе модернизации проводит реформы, реальные преобразования в хозяйстве и обществе, или – не проводит, если в них не заинтересована. При Сталине повышение эффективности советской бюрократии обеспечивалось страхом репрессий и материальными стимулами, с отказом от репрессий власть теряла важный рычаг влияния на аппарат, на чиновников, вышедших из низов общества и желавших материального благополучия для себя и своей семьи больше, нежели преобразований в обществе и прихода коммунизма. Революция закончилась, а с ней закончилась и эпоха искренних революционеров с их жертвенным служением идее.
В то же время объективные потребности населения страны власть не могла не принимать во внимание хотя бы ради сохранения своей социальной опоры. ХХ съезд КПСС (1956) формально закрепил курс на смягчение международной напряженности, отказ от репрессий во внутренней политике и повышенное внимание к развитию сельского хозяйства, производству товаров народного потребления, улучшению жизни людей. Но с переходом к «мягкому авторитаризму» режим сохранял свою революционную природу и ее защитников. Тогда же, 19 декабря 1956 г., по стране было разослано закрытое письмо ЦК КПСС «Об усилении политической работы парторганизаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов».
Г.М. Маленков 8 августа 1953 г. выступил с докладом «О неотложных мерах в области промышленности и сельского хозяйства и мерах по дальнейшему улучшению материального благосостояния народа». То были новые цели развития СССР в условиях «мирного сосуществования двух мировых систем», отказа от «мировой революции». Для достижения названных целей требовались реформы, переустроение милитаризованной до предела экономики. Но природа системы не изменилась. Доклад «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель» 20 февраля 1954 г. на пленуме ЦК КПСС сделал не председатель Совета Министров Маленков, а первый секретарь ЦК КПСС Хрущев. И он предложил «партийное» решение насущного для страны аграрного вопроса не путем осуществления комплексных реформ в сельском хозяйстве, а более простым путем введения в оборот новых, «пустующих» земель.
Тем не менее жизнь в стране менялась к лучшему. В 1960-х гг. вырос размер пенсий, пенсионный возраст был снижен, была сокращена продолжительность рабочей недели. В городах развернулось массовое жилищное строительство, и в 1955–1964 гг. (благодаря частичному отказу от сталинского курса на индустриализацию за счет сохранения низкого уровня жизни населения) городской жилищный фонд увеличился на 80 %. За 1950–1975 гг. было построено 52,53 млн квартир для 255,5 млн человек. Число лиц, получающих пенсии, выросло с 4 млн человек в 1941 г. до 45,2 млн в 1976 г.; сумма вкладов в сберегательные кассы увеличилась с 0,7 млрд рублей в 1940 г. до 91,0 млрд в 1975 г.; повысился уровень потребления на душу населения, например, мяса и мясопродуктов с 29 кг в 1913 г. до 57 кг в 1975 г., сахара с 8,1 кг до 40,8 кг; в 1970-х гг. в быту стали обычными такие предметы потребления, как часы, радиоприемники, телевизоры, стиральные и швейные машины.