и был почти единодушно поддержан, все общество ожидало чего-то нового. «Перемен! Мы ждем перемен!» – эти слова из песни Виктора Цоя точно передавали господствующее настроение того периода. Люди были воодушевлены приходом к рулю управления страной молодого и обаятельного лидера, и никто тогда не обратил внимания, что лидер имеет в виду, говоря о перестройке: он имел в виду партийно-административное перемены и только.
Подобно многим реформаторам, Горбачев, исходя из своего понимания ситуации, ставил перед собой скромные задачи. «… нам не нужно менять политику. Она верная, подлинно ленинская, – заявил он членам Политбюро ЦК КПСС 11 марта 1985 г. – Нам надо набирать темпы, двигаться вперед, выявлять недостатки и преодолевать их, видеть наше светлое будущее». Хотя близкий к нему А.Н. Яковлев уже в конце 1985 г. предложил создание на базе КПСС двухпартийной системы, введение поста президента СССР, демократизацию выборной системы и иные демократические преобразования. Глава партии не отверг эти преобразования, но счел эти планы преждевременными, «рано, рано, страна не готова». В конечном счете они вели к «реформе системы», к которой и он, и система не были готовы. Например, еще в ноябре 1986 г. в Киеве на три года лагерей был осужден диссидент за распространение религиозной литературы. «Поскольку в самом начале у Горбачева не имелось четкой стратегии радикальных реформ, да и в любом случае ее вряд ли удалось бы протащить через Политбюро, – справедливо отмечает биограф Горбачева У. Таубман, – его первым и самым решительным новшеством стало резкое изменение самого стиля руководства».
В июне 1985 г. Горбачев провозгласил концепцию ускорения, включавшую не только реконструкцию отечественного машиностроения, но и децентрализацию управления экономикой, внедрение хозяйственного расчета. Концепция не была новой, она основывалась на идеях «косыгинской реформы» и «доклада Кириллина». Однако попытка в краткие сроки добиться качественного улучшения в отечественном машиностроении и таким путем ускорить общее экономическое развитие – проведение реформы внутри системы – не привела к успеху. Между тем «обречена была не сама экономика, а управлявшая ею административно-командная система, – утверждал академик Н.П. Федоренко. – Отставая от США по производству зерна в 1,4 раза, мы опередили их по выпуску тракторов в 6,4 раза, по зерноуборочным комбайнам в 16 раз… Это была экономика планового абсурда, которая не лопнуть не могла».
Положение в стране усугублялось неудачными решениями власти (в 1985 г. – антиалкогольная кампания, что повлекло за собой падение доходов государства на треть, расцвет самогоноварения и спекуляции), крупной технологической катастрофой (26 апреля 1986 г. – взрыв реактора на Чернобыльской АЭС, что повлекло за собой гибель сотен и заболевание десятков тысяч людей и огромные материальные потери) и стихийным бедствием (землетрясение в Армении в 1988 г.).
Все это не смогли уравновесить оптимистические, реалистические или критические рассуждения Горбачева. В феврале 1986 г. на XXVII съезде КПСС он провозглашает курс на расширение гласности, пытаясь снизить накал ожиданий и недовольства народа. По сути дела, эти политические маневры, сравнимые отчасти с Октябрьским манифестом Николая II в 1905 г., были попыткой выиграть время.
В 1989 г. 33 % населения имели среднедушевой доход до 70 рублей, т. е. жили за чертой бедности. Экономическая ситуация в стране продолжала обостряться: в 1989 г. было недополучено на 7 млрд рублей продукции промышленного производства, на 8 млрд рублей промышленных товаров народного потребления, на 13 млрд рублей продукции сельского хозяйства. «Резкое снижение использования производственного потенциала страны и экономически необоснованный выброс денег в обращение вызвали катастрофическое расстройство внутреннего рынка, – констатировали отечественные экономисты. – Практически дефицитными стали все товары потребления за очень небольшим исключением. Все это порождает у людей чувство неуверенности и тревоги за завтрашний день, вызывает ажиотажный спрос, стремление превратить деньги в любые виды материальных ценностей». В 1989 г. преступность по отношению к 1988 г. выросла в целом на 107,9 %, в том числе разбойных нападений с 2 тысяч до 4,9 тысячи.
«К началу 1990 г. советское общество оказалось в состоянии глубокого социального кризиса. Он охватил все сферы жизнедеятельности общества», – указывали ученые Академии наук СССР в 1989 г., имея в виду рост социальной напряженности, разбалансированности внутреннего рынка, снижение уровня и качества жизни народа, разрушение экологической среды, сокращение рождаемости и рост смертности, политическую дезинтеграцию общества, нарастание межнациональных конфликтов, рост преступности. Объясняя причины кризиса, авторы исследования писали: «Перестройка положила начало процессу разрушения и отмирания ряда экономических и социальных структур, обнажила противоестественный характер их функционирования. Положение усугубляется тем, что стремительная ломка старых форм осуществляется в ряде случаев без предварительной разработки возможных последствий и выдвижения альтернатив. Следствием этого являются разбалансированность различных сфер жизнедеятельности общества и их взаимодействия, падение авторитетов… усиление дестабилизации общества и обострение социальной напряженности».
Между тем Горбачев по-прежнему был убежден в том, что смысл начатой им перестройки не в комплексной модернизации общества, а в ином: «Важно было смотреть вперед. Нужна была широкая демократизация всей жизни общества. Она же являлась и главной гарантией необратимости начавшихся процессов. Только через демократию и благодаря демократии была возможна сама перестройка». По всей видимости, выпускник МГУ не знал о Великих реформах Александра II и «реформах системы» в странах Востока в ХХ в., проведенных авторитарной властью, в некоторой мере учитывавшей и «живое творчество масс». Даже в 2017 г. он вполне по-ленински оставался уверенным в том, что «слабости и непоследовательность всех известных «революций сверху» как раз и объясняются нехваткой такого подпора снизу, согласия и единодействия с массами».
Парадоксальным образом в январе того же рубежного для СССР 1985 г. на одном из форумов в КНР Дэн Сяопин заявил: «Развитие идейного течения либерализации подорвет наше дело… У нас одна цель – создать стабильную политическую обстановку. Буржуазная либерализация вызовет смуту внутри нашего общества, сделает его нестабильным, а тогда не удастся строительство». Китайский руководитель рассуждал как настоящий реформатор, понимающий, что проведение масштабных преобразований возможно лишь в условиях социально-политической стабильности и концентрации власти (4-й этап реформ лишь после 3-го этапа). Примечательно, что в те же годы пенсионер Г.М. Маленков сказал сыну о МСГ: «Поначалу я ему симпатизировал, а сейчас вижу: он ушел в политическую игру, вместо того чтобы серьезно заняться экономикой… Может наломать дров».
В попытке сохранить хотя бы самый курс на реформы, а также себя во власти М.С. Горбачев избрал революционный способ действий: с 1988 г. партия-государство осуществляют перемены в идеологии, а затем и в политическом строе государства, используя выдвинутый в апреле 1985 г. лозунг «перестройка всех сфер общественной жизни».
В мае 1989 г. открылся I Съезд народных депутатов, по восторженному воспоминанию Горбачева, «главный политический форум», «определяющий жизнь страны». «Это был крутой поворот, настоящая смена вех, за которой должна последовать постепенная замена старых институтов власти, да и ее символики», – вспоминал сам Горбачев. Едва ли он сознавал, что его самого ожидает замена, судьба такого же рода восторженного мечтателя Керенского, также пьяневшего от кипения красивых слов.
В конце 1989 г. лидер государства и партии в статье «Социалистическая идея и революционная перестройка» подверг острой критике марксистскую ортодоксию и, по мнению В.В. Согрина, «предстал одновременно в тех ипостасях: коммуниста, социал-демократа и либерала». Отказавшись от ажиотажного прямолинейного противостояния капитализму, он открыто признал важность общечеловеческих ценностей, а в начале 1990 г. согласился с идеей исключения из действовавшей «брежневской конституции» 6-й статьи о руководящей роли КПСС.
В реальной жизни фактический отказ от коммунистической идеологии не подкреплялся такого же рода мерами власти в хозяйственной жизни, в которой сохранялось господство бюрократической системы партия-государство, к частной инициативе сохранялась настороженность, а частная собственность оставалась «табу». Горбачевский «перескок» от первого этапа реформ к четвертому был крайне неконструктивен, такая политика не могла закончиться удачей ни для общества, ни для горбачевской команды реформаторов по разным причинам.
Во-первых, многообразные социально-экономические проблемы не решались, трудности усугублялись, и подмена реальной жизни политическими играми могла лишь на короткое время обмануть людей.
В январе 1988 г. вступил в действие «Закон о предприятии». Эта попытка ввести в плановую экономику рыночные начала, направленная на увеличение самостоятельности трудовых коллективов, не стала задуманной экономической реформой. Напротив, это привело к «революции менеджеров»: директора предприятий, освобожденные от подчинения министерской бюрократии, но и не стесненные дисциплинирующей средой рынка, свободно распоряжались продукцией, сохраняли доступ к даровым ресурсам и государственным ассигнованиям, используя их по своему разумению. Так, в 1988 г., по мнению А.В. Шубина, путем перекачивания ресурсов предприятий через «кооперативные» структуры «началось формирование номенклатурной буржуазии».
А в экономической жизни страны нарастала напряженность, в 1991 г. во всех отраслях производства продолжался абсолютный спад масштабов производства, развал многих хозяйственных связей, потребительского рынка, причем особое возмущение людей вызывало нестабильное обеспечение продовольствием. Некомплексность мероприятий по реформированию экономики можно объяснить не только естественными трудностями перехода, но также неквалифицированными действиями власти и – ее постоянным стремлением к компромиссу со сторонниками «социалистического хозяйствования». Постоянно обостряющаяся борьба за политическую власть отодвигала вопросы хозяйства на второй план.