«Побойтесь Бога, какой еще подозреваемый! Моя жена? Спрашиваете, знает ли она о моих отношениях с гражданкой Карамеловой? Да у нас крепкая семья, и то, что вы сейчас делаете, — это просто чей-то заказ, потому что мой тесть и моя теща — влиятельные люди, у них большие связи… Возможно, копают под них! Повторяю: я не встречался с Карамеловой, я видел ее последний раз… сейчас вспомню… Ну конечно! Вы правы. Как же я мог забыть? У нас же была встреча выпускников! Несколько лет тому назад, точно и не припомню. И вот тогда да, я действительно видел ее среди своих школьных товарищей. Она подурнела, постарела, что ли… У нее дети, семья, и вся она какая-то замученная…»
…Нет! Конечно, я все это придумала и ничего этого не было. И я никогда не мечтала избавиться от нее. Конкретно. И я никогда не делилась своими мечтами об убийстве с моим обожаемым красавчиком Сашей.
Я запускала свои пальцы в тарелку с клубникой (как сейчас помню, это было в гостиничном номере, и постель, на которой мы расположились с подносом с фруктами, была белая-белая!) и принималась яростно раздавливать ее, превращая в кроваво-красное месиво, и сок клубничный брызгал во все стороны, пачкая простыни.
— Вот так я бы хотела пустить ей кровь… Чтобы она взорвалась, как кровавая граната, чтобы кровь вместе с мозгами разлеталась повсюду… Как же я ее ненавижу!
Мой любовник, очаровательный, с нежной белой кожей, черноволосый брюнет с голубыми глазами и красными, воспаленными от поцелуев губами, улыбался мне, слизывая красный сок со своих губ.
Ему было не понять меня, моих чувств. Хватая меня за руку и поднося к губам, чтобы слизнуть сок, он говорил: «Ну чего ты так злишься? Какая тебе разница, с кем он? Главное, что он не знает о нас, не следит за тобой так, как следишь за ним ты. Ему и дела нет до того, где и с кем ты проводишь время, на кого ты тратишь свои деньги. А ведь другой муж высек бы тебя…»
И хохотал, показывая безукоризненные белые зубы. Он не понимал, не понимал, что я уязвлена именно тем, что моему мужу нет до меня никакого дела. Совсем. То есть рядом с ним на постели лежит красивая, еще молодая женщина, причем по-настоящему красивая, стройная, просто идеальная, а он кувыркается где-то на детской раскладушке в детском саду (ну, проследила я за ним, и что такого?) при попустительстве ночного сторожа с какой-то страхолюдиной!
Да что он в ней нашел? Этот вопрос так мучил меня, что иногда ночью я просыпалась и долго думала об этом. Что? Неужели для некоторых мужчин красота женщины не имеет вообще никакого значения? Чем она его так приворожила?
Нет, конечно, я не стала искать ту, что помогла бы мне приворожить мужа, вернуть его себе. Я не люблю его, это правда, но хотелось, чтобы он бросил эту свою Жози и переключился на меня. Чтобы ловил мои взгляды, чтобы хотел меня, чтобы страдал, когда я стану ему отказывать, унижать его, оскорблять. Я должна была причинить ему боль. Сильную боль. Чтобы как-то уравновесить степень моего унижения.
Я не встретилась с той женщиной на улице Зорге, которая, взяв с меня кругленькую сумму, заверила в том, что теперь мой муж просто не отстанет от меня. Что прирастет намертво. И что мне будет трудно от него отлепиться. Вот прямо так и сказала: «отлепиться».
«Не слезет с тебя, милая».
Я вышла от нее потрясенная. Зачем это мне? У меня есть Сашенька, при виде которого у меня сердце бьется как бешеное.
Назовите это как хотите, пусть даже страсть, но если бы вы видели его, вы бы поняли меня. Ради него я готова на все. Вот говорят, что ради любви люди идут на преступления, ради обладания любимым человеком готовы совершить даже убийство! Все это мне понятно, потому что стоит мне только представить его с другой женщиной, как в моей руке тотчас мысленно возникает нож, такой огромный и острый нож, которым рублю капусту…
Конечно, этот нож предназначен не для Саши (ему я все прощу), он входит как в масло в спину или грудь этой женщины, девушки, какой-нибудь смазливой художницы, которая учится вместе с Сашей на одном курсе. А они все хорошенькие, интересные, оригинально одеваются, носятся со своими папками, этюдниками или мольбертами и производят впечатление немного развязных девиц, свободных от предрассудков. Всегда распущенные или небрежно поднятые кверху длинные волосы, пальцы, перепачканные красками, и исходящий от них особый запах мастерских, льняного масла, растворителя или даммарного лака.
Откуда я все это знаю? Ну, положим, я не знаю, как пахнут даммарный лак или льняное масло, которые я покупаю Саше, но уж запах растворителя или разбавителя знаю отлично. Я же не в лесу родилась.
Меня не надо спрашивать, зачем я вышла замуж за Олега. Всё решили мои родители. Он показался им таким надежным, положительным, умным, наконец. В перспективе они видели его хорошим семьянином. Но так ведь оно и есть! Он обожает детей, носит их в зубах.
Когда я слышу эту фразу, я представляю себе Олежу, который летит среди облаков и несет в зубах, как аист с рекламных картинок, запеленатого младенца…
Меня пробило. Я потеряла контроль над собой, а потому кричала на следователя с дурацкой и какой-то скелетной фамилией Ребров: «Оставьте нас уже в покое! Разве вы не понимаете, что убийца — ее муж!»
Ее удушили. Конечно, удушили. И выбросили на свалку, как отработанный мусор…
Я прямо вижу эту жуткую картину… Она и без того была безобразна, а уж там, на свалке… Эти выпученные глаза, открытый черный рот… Бррр…
«Я тебя не боюсь!» Так мысленно я сказала Реброву, когда готова была швырнуть в него что-нибудь тяжелое и прибить его, надоедливого и наслаждавшегося властью парня.
Нет, ничего такого не было. Это всего лишь мои фантазии. И никто к нам не приходил, не допрашивал.
Сегодня мы с Сашей проведем вместе всю ночь. Я же сняла нам квартиру. Хотя Саша считает ее уже своей мастерской. Как, разве я вам не говорила?
Глава 17
28 апреля 2023 г.
Да, безусловно, она была благодарна Борису за то, что он поддержал ее, отвез в Москву и даже нашел в себе силы не поиздеваться над ее внедрением в дело о гибели Карамеловой, но даже в этом она почувствовала некий подвох. А как иначе? Ведь этот поступок, этот жест был первым его шагом к тотальному контролю за ее действиями. С одной стороны, он как бы помогал ей, но с другой — надеялся, что теперь-то Женя будет чуть ли не отчитываться перед ним о своих шагах.
А вот к этому она была совершенно не готова. Внутри нее все взбунтовалось! Больше того, она снова почувствовала себя несвободной! И что самое ужасное и неприятное, все ее планы в какой-то момент в глазах мужа показались ей глупыми, она снова начала терять уверенность в себе.
К примеру, в ее планы входило втереться в доверие к жене Олега Равича и выяснить, где она была 23 апреля, в день убийства Алены Карамеловой. Если еще недавно у нее было несколько вариантов, как хотя бы попасться ей на глаза и завязать знакомство, чтобы не вызвать подозрения, то теперь, под пристальным взглядом мужа, ей показалось это и вовсе невозможным. У них не было ни одной точки соприкосновения. И все эти нелепые столкновения в магазине, расположенном рядом с домом Равичей или непосредственно возле их дома, показались ей несостоятельными и обреченными на провал. И что самое главное, они наверняка вызвали бы смех Бориса, что было бы для Жени просто убийственным.
Что же это получается? Поддерживая ее, он одновременно лишал ее силы и уверенности в себе.
Женя вдруг представила себя не замужем. Что она живет одна и спокойно помогает Реброву расследовать убийство. Вот это был бы настоящий кайф! Они с Тоней разработали бы самые невероятные лазейки для внедрения в зону свидетелей или подозреваемых. И у них бы все получалось! А что теперь? Тоня — побоку. А Борис, делая вид, что помогает ей, на самом деле, скорее всего, посмеивается над ней. И в случае когда у нее ничего не получится, когда она потерпит поражение или, того хуже, будет разоблачена той же самой Ириной Равич, — вот тогда Борис и проявит себя, пригвоздит ее к позорному столбу и скажет, что лучше бы она побольше занималась ребенком, чем мешала следствию. Вот так.
Они вернулись после встречи со сторожем детского сада домой глубокой ночью, и Женя, чувствуя настроение мужа и его желание, притворилась уставшей, дав ему понять, что никакого романтического продолжения не будет.
После душа она, даже не смотря на мужа, нырнула в постель и сделала вид, что моментально уснула. Еще ничего не было: ни упреков, ни лишних вопросов с его стороны о том, что запланировала Женя в ближайшее время, — но было предчувствие, нехорошее предчувствие несвободы, и оно разрушало ее изнутри. Если так будет продолжаться и дальше, то что станет с их браком? Кто кого бросит? Она его или — наоборот? И что она ждет реально от Бориса? Каким хочет чтобы он был? Что ему надо сделать, чтобы к ней вернулись ее прежние чувства к нему? Чтобы вернулось желание? Ведь она молодая еще женщина, что с ней происходит? Неужели она его разлюбила?
Утром за завтраком она объявила Борису, что хочет навестить Тоню или же Тоня приедет сюда, к ним домой. Соскучились же.
Борис так улыбнулся ей, что она поняла: он все чувствует. Причем чувствует гораздо больше, чем мог бы, — что теряет ее.
И что же он теперь будет делать? Как поступит, как докажет, что он доверяет ей и что не собирается ее контролировать?
— Хорошо, пусть приезжает! Она уже давно у нас не была. Ты же наверняка уже что-то придумала…
Он поджал губы. Он переживал. А что, если он был искренен в своем желании помочь ей, а она вместо благодарности придумала этот его тотальный контроль?
— Бродят некоторые мысли… Как без этого? — уклончиво ответила она.
— Женя, тебе не обязательно мне обо всем докладывать и отчитываться, как ты могла подумать. — Вот теперь уже он заговорил серьезно, словно заранее подготовил эту речь. — Может, ты подумала, что я собираюсь активно вмешиваться в твои дела? Так вот. Это не так. Давай договариваться. Ты действуешь самостоятельно, но когда тебе понадобится моя помощь — спокойно обращаешься ко мне.