овало нами, издевалось над нами, унижало нас. Поэтому куда справедливее было бы, если бы там, на пустыре, нашли ее тело, а не нашей Алены. Чтобы кто-нибудь из родителей, давших ей взятку, кто-нибудь один, мужчина или женщина, вынес ей приговор. Понимаю, жестоко. За взятки не убивают (или убивают?), но тогда можно предположить, что заведующую могла бы убить одна из наших нянечек, к примеру, за то, что Драконовна заставила перемыть стену в коридоре лишь потому, что после мытья на ватке, которой провела по стене, остался серый налет. Но здесь надо бы кое-что пояснить, некоторые общие наши предположения.
Однажды на дне рождения одной из наших воспитательниц, когда мы задержались здесь, на кухне, допоздна, а заведующая уже ушла, одна из наших женщин, кажется Людмила Ивановна (в садике мы всех воспитательниц привыкли называть по имени-отчеству), молоденькая, современная такая девушка, рассказала нам о том, чего мы и не знали.
Это такое понятие удовольствия, кайфа, которое можно получить, к примеру, от разных звуков (хруста, шуршанья и подобного) или от того, когда кто-то на твоих глазах моет пол или вычищает грязь с поверхностей…
Мы все тогда хорошо так выпили, и Людка эта открыла свой телефон, вошла в ютуб (у меня дома тоже есть свой старенький ноутбук, интернет, все как положено, поэтому мне было особенно интересно), набрала в поисковике странные буквы (я потом, на следующий день, попросила ее написать мне на листочке эту абракадабру, чтобы самой понять, что это такое: ASMR), и на экране появился мужчина-рабочий со шваброй в руках. Он мыл полы в каком-то огромном офисном помещении. Камера следила за его перемещениями, показывала крупным планом, как он моет полы, и у меня, признаюсь, отчего-то по телу пошли мурашки. И тут я вспомнила, что уже испытывала нечто похожее, когда смотрела, как наш дворник метлой метет двор. Шуршит веником по асфальту, сгребает листья, а я сижу на лавке и кайфую. Подумалось тогда, что я ненормальная. Что нормальный человек не может вот так завороженно смотреть за движениями веника и кайфовать от этого шуршанья. Оказывается, таких, как я, — много! Что мужчины, к примеру, одинокие, уставшие и беспокойные, которые не могут самостоятельно уснуть, включают на ночь видео с красивыми девушками, которые шепчут им что-то тихое и нежное, похрустывая какими-то простыми предметами или делая вид, что они именно ему, зрителю, моют голову или расчесывают волосы…
Мытье стены шершавой губкой, звук разбрызгиваемой моющей жидкости из пульверизатора, движение рук нянечки — не это ли вызывает кайф у Нины Михайловны? Не потому ли, когда она заставляет кого-то перемывать стену или пол, протирать шкафчики в раздевалке, то всегда сама присутствует при этом, тихо наблюдая со стороны?
Предполагая это, мы в тот вечер открытия ASMR испытали примерно одинаковое чувство отвращения и ненависти к нашей заведующей. И потом начали следить за ней и ждать, когда же она проявит себя, когда в очередной раз заставит кого-то перемыть стену.
Я отвлеклась. Итак, приходит ко мне пьяненькая Драконовна, ну просто лыка не вяжет, что называется, и обвиняет меня в убийстве Алены! И ведь так серьезно говорит, словно и сама верит в это. Или же делает это нарочно, чтобы отвести от себя подозрение.
Стоит, переминаясь с ноги на ногу, словно ищет устойчивое положение, пошатывается, смотрит на меня сквозь стекла очков, при этом глазки ее уменьшены и похожи на свиные, и блеет что-то о том, что я — убийца!
— Почему я? — спрашиваю ее спокойно, хотя мысленно я уже огрела ее большущим половником для супа.
— Говорю же: она узнала, что ты водишь сюда своего генерала, вот и мотив! — Тут она подняла кверху указательный палец правой руки и выставила вперед ногу, вероятно, для еще большей устойчивости, словно желая еще и напасть на меня.
Ну, во-первых, хочется мне сказать, он не генерал, а полковник в отставке, к тому же вдовец. Не может меня к себе пригласить, потому что стесняется соседей, да и внуки к нему постоянно шастают. Ко мне тоже пока нельзя, мы с ним только притираемся друг к другу. Но вполне даже вероятно, что сойдемся. Мужчина он приятный, скромный, а как мужчина — сильный, еще живой, как я говорю, потому и приходит ко мне ночами. Ему надо, и мне хорошо. К тому же у него пенсия хорошая плюс маленький автосервис, бойкое место, у него всегда много клиентов. Он и денежкой мне помогает, и подарки дарит. Возит меня всегда на своей машине куда мне надо. На природу выезжаем, на даче мне помогает, хотя я уже давно там ничего особо не выращиваю, у меня там только фруктовые деревья да малина, а в основном трава, цветы. Короче, место отдыха, а не работы. Полковника моего зовут Николай Васильевич, но я уже зову его Николаша.
Но как Драконовна о нем узнала? Кто ей сказал? Кто нас видел? Да сама, наверное, и видела, когда задержалась на работе или вернулась неожиданно, может, забыла чего. Хотя если бы она вошла, то я услышала бы! Может, она просто ночевала в своем кабинете, не исключено, что напилась. Но с чего решила, что Коля генерал? В штатском же всегда. Может, по выправке военной?
— Откуда знаете про генерала? — спрашиваю ее.
— Знаю, и все.
— А при чем здесь Алена?
— Ну так кто-то из наших это сделал! — взвизгнула она уже истерично.
Хотелось мне тогда сказать, что она дура, но я промолчала. Еще запомнит наш разговор да и уволит меня. Я и сама, конечно, подумываю о том, чтобы уволиться. Но это если с Николашей все срастется.
— Машину видела здесь… Это машина Николая Васильевича.
— А вы его откуда знаете?
— Так он же муж моей приятельницы. Она умерла два года тому назад.
Ну вот, теперь все понятно. Вот только какое отношение к этой истории имеет Алена, я так и не поняла. Эта пьяная дура все в кучу свалила.
— Помоги, — вдруг сказала она.
— В смысле?
— До кабинета доведи…
Конечно, меня допрашивали. Следователь, молодой парень. Ребров. Разные вопросы задавал. Не пойму, зачем они время тратят и допрашивают наших? Если кого и надо допрашивать, так Драконовну. Она взятки берет. Может, Алена узнала, держала ее на крючке.
Я тряслась от страха, когда мне задавали вопросы. Но что я знала? Ничего. Я так следователю и сказала, что наши не могли. Что все любили Алену. И про Олега ее тоже промолчала. Хватило и того, что я выболтала все тогда, ночью…
Я так и не поняла, кто она такая, но я была тогда на эмоциях, к тому же Олега того подозревала. Вот так. Пусть уже сами во всем разбираются. Я больше никому ни слова не скажу.
Глава 20
28 апреля 2023 г. Женя
Дом в Хамовниках был шикарным! Надо же, сняла квартиру в таком престижном и дорогом месте! Видать, ценит своего Сашеньку, любит, ничего ей для него не жалко.
В какой-то момент Женя даже пожалела Ирину Равич, которой решила подпортить настроение. Влюбленные женщины очень уязвимы и болезненно воспринимают все, что касается их личной жизни. Любая угроза потери возлюбленного кажется катастрофой, концом жизни.
Женя спросила себя, а что почувствовала бы она сама, если бы поняла, что Борис собирается уйти от нее. Хотя зачем спрашивать, когда она не так давно успела приревновать его к внезапно появившейся Наташе, любимой женщине Петра? Да она просто с ума сходила, представляя себе Бориса с другой женщиной. И когда она увидела ее у ворот, ту самую блондинку, которую накануне Ребров заснял в кафе с Борисом, то готова была ее просто разорвать, а на горизонте уже замаячил развод…
А потому и ей сейчас надо бы подготовиться к агрессии Равич. Но ничего, это-то она выдержит. Главное — знать, зачем она здесь! Не просто же ради развлечения, чтобы просто потроллить и без того несчастную женщину.
А в том, что Равич несчастна, Женя была уверена. Жить с нелюбимым мужем, родить от него детей, да еще и знать, что он тебе изменяет! Но и это не самое важное. Она старше Саши Дмитриева, своего любовника-художника, а потому ей приходится особенно внимательно относиться к своей внешности, постоянно молодиться. Вот как Женя, к примеру, сейчас. Оделась как юная студентка, внушила себе, что она ровесница парня. Она же понимает, что их любовь умрет уже очень скоро. Тогда, когда она надоест ему и у него появится на самом деле юная подруга, которая забеременеет от него, и они поженятся.
Готова ли Равич к такому удару? Как долго могут продлиться их отношения? Или же она готова встречаться с ним долгие годы, даже если он обзаведется семьей? Будет для него спонсором, такой мягкой и теплой подушкой, где он может прийти в себя и передохнуть во время семейных или финансовых неурядиц. Это пока он молодой и начинающий художник, а ведь потом, если он достигнет определенных высот своего творчества (ну или она ему это внушит), то она же будет оплачивать ему уже настоящую, так сказать, легальную мастерскую, участие в выставках, транспортировке его работ за границу и так далее! И каждый день, глядя на свое отражение в зеркале, будет расстраиваться, видя морщинки, отеки, возрастные изменения кожи…
С консьержкой договориться было нетрудно, тем более что в руках Жени, «подружки художника», были перевязанные бечевкой и готовые к употреблению холсты на подрамниках, прозрачный пакет, набитый коробками с масляными красками, бутылками с растворителями и много чем другим.
Конечно, она понятия не имела, нужны ли Дмитриеву масляные краски, может, он пишет акварелью или пастелью, но рано или поздно они все равно ему пригодятся. Другое дело, что все то, что сейчас видит консьержка (рыжая сонная женщина с раскрытой книгой на столе рядом с термосом), увидит и Равич. И если поймет, что ее разводят, поскольку все то, что куплено, Саше точно не нужно, — вот тогда разразится настоящий скандал.
Женя понятия не имела, когда вернется в квартиру юный Саша или не совсем юная Ирина, и не знала, сколько времени ей придется провести под дверями и вообще пустят ли ее, но план есть план, и ему надо следовать.
— Саши нет дома, — сказала консьержка, внимательно оглядывая Женю.