Виталий почему-то уверен, что Андрей поверил бы именно ему. Но почему? Андрей любит Таню, она никогда прежде не давала ему повода ревновать или не доверять. Он бы разобрался. И если бы Виталий начал рассказывать о том, что между ним и Таней было все то время, что он гостит у них, пусть даже грубо и в красках, неужели Андрей поверил бы ему?
Таксист! Она взяла бы в свидетели его! У нее и номер его машины имеется, и фамилия! Это же она делала заказ. И если бы, к примеру, Андрей не поверил, то она организовала бы встречу мужа с водителем такси…
Вот только она не чувствовала в себе сил бороться. Ее сломали. Словно позвоночник перебили. Она не могла шелохнуться и сидела, терпя ставшие ненавистными прикосновения.
Уже дома, распаленный, Виталий умыкнул ее в спальню…
— Танюха, у нас печенье есть?
Она повернула голову и посмотрела на него с такой ненавистью, что не заметила, как заскрежетала зубами.
— Ты чего так на меня смотришь? Печенье, говорю, есть?
— Ну есть, и что? Ты не наелся в ресторане?
— Хочу торт из печенья. Ты поищи в интернете. К ужину сваргань. А сейчас приготовь мне чаю, да покрепче. Или просто покажи, где у вас заварка. А то вечно одной водой меня поишь.
— Тебе чифиру? — тихо спросила она и замерла.
Все ее догадки уже указывали на то, что Виталий сидел. Что у него нет нормального человеческого прошлого, истории, близких и дорогих ему людей, о которых бы он беспокоился, кому бы звонил. Что он волк-одиночка, который, выйдя на свободу, старается теперь каждую минуту получать удовольствие от жизни, наверстать все упущенное. И эта его ненасытность во всем, в сексе, еде, сне…
— Да что ты, детка, знаешь о чифире? — загоготал он. — Не боись!
— А я и не боюсь, — пролепетала она. — Я просто так сказала.
— Ну, положим, не просто так, — изменившимся тоном проговорил Виталий. — Ты же меня видела: я чистый, ни одной наколки. И знаешь почему? Да потому что «синька» — дело добровольное.
— Так ты сидел? Андрей знает?
— Знает. Потому еще больше любит, помогает мне. Я девчонку защищал, от отморозков ее отбил, ну и превысил пределы самообороны. Вот так, Танюха. А теперь иди и завари мне крепкий чай, не чифир, тем более что ты не умеешь его готовить. И приготовь торт из печенья. Там все просто. Короче, обмакиваешь печенюху в горячий кофе, укладываешь слой, сверху крем из масла и «сгухи», сверху еще один слой. Ну, ты чего лежишь-то? Устала, что ли? — И он шлепнул ее по ягодице.
Чай Таня заварила, но наливал его по своему вкусу в большой бокал Андрея сам Виталий.
— Где твое вкусное варенье? Ты угощала меня в первый день, помнишь? Длинные такие ягоды с продолговатыми косточками.
— Это кизиловое варенье.
— Кизил… точно! В Москве кизил растет? Не мерзнет?
— Нет, здесь не растет. Это мне знакомая из Симферополя привозит. У нее родственники там живут, она каждое лето туда ездит. Я тоже люблю это варенье. Но кизил можно купить и в Москве на базаре в августе…
Таня достала из буфета банку с кизиловым вареньем. Закрыла дверцу буфета и тотчас снова открыла: это последняя банка! Еще позавчера, она точно помнила, их было четыре! Четыре пол-литровые банки. Получается, что Виталий берет варенье без разрешения и ест втихаря. Или же… он таскает его Лариске!
Ну да, конечно, для Лариски, для этой потаскушки, она ведь и варила кизил!
Ее затрясло. Она вдруг рухнула на колени перед Виталием и взмолилась:
— Виталя, умоляю тебя, уезжай! Не губи мою жизнь!
Она вдруг увидела себя со стороны — как же бездарно она смотрелась бы на сцене, произнося эти высокопарные слова: «Не губи мою жизнь!» На самом деле как же театрально получилось!
Виталий в этот момент как раз накладывал себе в вазочку варенье. Он так удивился, увидев Таню на коленях, что бросился поднимать ее:
— Да ты чего, Танюха? Сбрендила, что ли? Да успокойся! Уеду я. Вот прямо сегодня поговорю с братом, скажу, что хочу один пожить, в Москве, что надо и мне личную жизнь устраивать… А там, глядишь, и на работу устроюсь. Все наладится, Таня.
Она уже рыдала в голос.
— Да ты чего? Успокойся!
— Если ты бегаешь к Лариске этой, тогда зачем я тебе? Отпусти! Что же ты ненасытный такой! Оставь меня в покое, прошу тебя!
— Но так и ты с Андрюхой кувыркаешься… — Он брезгливо приподнял верхнюю губу, и от этого выражение его лица стало просто мерзким, Тане захотелось его ударить.
— Так он же мой муж…
— Ладно. Все, хватит уже. Пойду прогуляюсь. — И Виталий, словно и не было этого разговора и словно не обратил он внимания на страдания Тани, встал из-за стола и вышел из кухни.
А через пару минут Таня услышала, как хлопнула дверь — он вышел из дома.
Прошла неделя, потом еще одна — ничего в жизни Тани не менялось, Виталий так же уходил к Ларисе, а вернувшись и набравшись сил, снова приставал к ней. Да только теперь, уже точно беременная, находящаяся на грани нервного срыва и испытывая все муки жестокого токсикоза, она избавилась наконец от своего нездорового влечения к деверю.
Деньги с «морского» счета уплывали в многочисленные интернет-магазины, которые с большим удовольствием осваивал Виталий. Кроме еды и выпивки он начал заказывать одежду и обувь, дорогой парфюм (!). Причиной такого внимания к своему внешнему виду могло быть желание Виталия соответствовать Ларисе.
Много раз Таня собиралась пойти к Ларисе и поговорить с ней, но темы предполагаемого разговора всегда были разными. То она собиралась обвинить ее в распутстве, то, наоборот, хотела предупредить ее, что она имеет дело с зэком, то просто прийти к ней, чтобы отказаться присматривать за домом или вообще — попросить за это гораздо больше денег.
Но все эти варианты уже очень скоро казались ей самым настоящим идиотизмом. Распутство — где доказательства? А если она влюбилась? Про то, что ее любовник — сиделец, она и без того могла догадаться, или же он ей сам все рассказал. Попросить больше денег за то, что она поливает ее цветы, — вообще самая настоящая дурь, это недостойно самой Тани.
То, что она часто отлучается из дома, Таня знала, видела, как Лариса на своей машине рано утром уезжает и возвращается поздно вечером. На ее звонки относительно цветов Лариса холодно отвечала, что «пока не надо, за ними есть кому присмотреть». И добавляла каждый раз, что если она, Таня, переживает за деньги, то она все равно ей заплатит, переведет нужную сумму на карту.
И ведь переводила! Ни за что, получается. Значит, цветы она поручила поливать своему любовнику Виталию!
И все-таки один раз она не выдержала и, дождавшись, когда Лариса уедет, отправилась к ней. Виталий еще спал или просто валялся в своей комнате в обнимку с ноутбуком.
Таня почти бежала к дому актрисы. И постоянно оглядывалась, боясь, что Виталий идет следом. Конечно, ей было что сказать ему, мол, иду поливать цветы, тем более что у нее и ключи были, и право зайти в дом, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, у нее имелось. Но все равно она сильно нервничала и боялась Виталия. К тому же с определенного момента она стала страшиться оставаться с Виталием наедине в лесу. Особенно теперь, когда она знала, что он преступник, хоть и отсидел, что у него наверняка разрушена психика, потому что тюрьма ломает человека и никто не знает, каким он выйдет и чего от него ждать.
Таня вынуждена была заняться изучением этой темы в интернете. Но все это были поверхностные статейки, основная суть которых сводилась к тому, что если мужчина находился в местах лишения свободы, то отношение бывших зэков к женщинам будет своеобразным, как и ко всем остальным людям. Психика нарушена, доверие пропадает — придется приложить немало усилий, чтобы вернуть его к обычной жизни на свободе.
Но только начав изучать эту тему, Таня в какой-то момент поняла, что не хочет больше ничего знать о сидельцах! К тому же она уже и сама поняла, чем Виталий, к примеру, отличается от своего брата. Эгоистичен, груб, бессердечен, сексуально озабочен, кроме того, он словно постоянно находится в тревоге, напряжен.
Она подошла к дому: машины Ларисы не было, значит, та не дома. И хотя Таня сама видела в окно, как актриса уезжала, но все равно успокоилась, когда не увидела машину. То есть она была настолько в себе не уверена, что не верила даже собственным глазам! А вдруг Лариса вернулась, а Таня прошляпила этот момент?
Она поднялась на террасу, тронула ручку двери — заперта. Взяла телефон и позвонила соседке. И ее при этом так колотило, что она боялась, что начнет заикаться.
Лариса не брала трубку. Значит, была занята. Репетировала, снималась, да мало ли… Ну и хорошо. Если бы она взяла рубку и сказала, что в доме все нормально и ничего не надо делать, то Тане пришлось бы уйти или… все равно войти, чтобы просто лишний раз увидеть место, где проводит время Виталий. Не идти же обратно домой. Но в любом случае Лариса ей не ответила, а это означало, что она может сама, как бы по своей воле, зайти в дом и посмотреть, не высохла ли земля в цветочных горшках.
Она достала ключи, отперла дом и вошла. И удивилась, когда услышала тихий разговор. Такие звуки обычно доносятся из работающего телевизора. Неужели она оставила его включенным?
Таня уверенно прошла в большую комнату — телевизор был выключен. Звуки доносились из спальни Ларисы. Таня подошла к двери, открыла ее и от удивления просто онемела: на кровати лежала молоденькая девушка-пампушка в голубой пижаме и смотрела какой-то фильм по ноутбуку. Она была в наушниках, поэтому и не услышала, как Таня вошла.
Уйти? Ну уж нет! Она должна выяснить, кто эта девушка. Непременно! Господи, да неужели Виталий приходит к этой девчонке? Ей от силы четырнадцать!
Таня вышла из дома, заперла, обошла его и постучала в окно спальни. И тотчас увидела в окне испуганное личико девушки. Та, увидев, что ее побеспокоила женщина, успокоилась, кивнула и пошла открывать дверь.
— Доброе утро! Я соседка Ларисы. Поливаю у нее цветы, может, она вам говорила.