– Какое же?
– Она мать Стаси.
– Это вы мать Стаси. Носитесь с ней как самая заботливая мамочка.
– Ну значит, я не так выразился. Она родила мне Стаську, и за это ей полагается пожизненное содержание, а потом памятник. Дочка – это мой свет в окошке. Иначе вся моя жизнь не имела бы смысла.
От избытка чувств он замолчал, и Раиса легонько пожала ему руку.
– Именно из-за дочки я не могу рисковать. Именно для нее приглашаю «коллег». Она не должна знать. Ни в коем случае. И я не могу позволить себе попасться.
– Так закрывайте же свою лавочку!
– Этим я и занимаюсь последний год. Перевожу свои сбережения в надежные места. Открываю легальную фирму. Доход, конечно, будет пустяковый. Но на жизнь и ей, и внукам моим хватит уже того, что есть. И вот теперь, когда все подходит к концу, у меня такое чувство, что мне кто-то плотно сел на хвост.
– И в чем это выражается?
– Сначала взорвалась машина…
Он стал рассказывать. Как всегда – подробно. И о том, что произошло, и о том, что он переживал. Раиса слегка прикусила губу. Ей, постороннему по сути человеку. Он говорит с ней так, как не говорит со своей женой. Разумеется, у него нет друзей. И может быть, поэтому тянет к ровесникам. Они ведь с ней действительно ровесники. Одновременно пошли в первый класс, как раз когда настала политическая оттепель. Правда, к концу десятого класса она благополучно закончилась, но воспоминания все-таки остались. Или, кажется, он не закончил десять классов. Зато к рок-н-роллу, наверно, питал те же нежные чувства, что и она. А джаз? Какая там Долина! Настоящий, «чернокожий». Ему не хватает друга. У него ведь никого нет. Нужно слушать внимательно, нужно обязательно помочь ему. Он ведь такой… такой… такой приятный человек.
И не просто машина взорвалась. А машина, в которой только что сидел он сам и из которой за несколько секунд до взрыва выбралась Стася. Это случилось два месяца назад. Они ездили покупать Стасе туфли. Полгорода исколесили. А она только ныла: «Надоело, домой хочу, купи мне лучше кроссовки». Он приносил одну пару, другую, третью. И вдруг глаза загорелись. Он заметил. Дочь дрогнула. Хотя тут же снова сделала кислую физиономию.
Он опустился на одно колено, приложил туфельку к ноге. За кого их, интересно, принимали в магазине? Скорее за седеющего ловеласа и его юную пассию. Стася звала его «Димочка». Когда уставала, она всегда ему говорила: «Димочка, возьми Стасю на ручки, а то у нее ножки устали». Все детство на ручках и проездила. Стася, пожалуй, тоже понимала, почему так переглядываются девчонки-продавщицы. Пожалуй, она нарочно ни разу не назвала его папой. В машину она вернулась счастливая – лодочки за двести долларов, чуть дороже, чем носила мать. Он помог ей забраться на заднее сиденье. Но она тут же сморщилась.
– Что такое? – спросил он, терпеливо ожидая очередного каприза.
– Болит, – серьезно и удивленно сказала Стася и посмотрела на него страшными глазами. – Сильно болит.
Он растерянно посмотрел по сторонам, точно пытаясь отыскать близлежащую больницу.
– Где болит?
– Живот. – Стася корчилась от боли.
– До больницы дотянешь?
– Нет, – испуганно сказала она. – Теперь не болит, теперь тошнит страшно.
– Может, тебя укачало?
Вместо ответа Стася зажала рот рукой и вылетела из машины. Дмитрий успел затащить ее за угол, когда позади раздался взрыв.
Он быстро выглянул из-за угла и несколько минут смотрел на дорогу, пока в сознании не утвердилась мысль о том, что это именно его машина взлетела на воздух.
– Не может быть, – тихо выдохнула рядом с ним Стася, и только тогда он опомнился и повернулся к ней.
– Как ты?
– А? Ты про… Нет, ничего. Все прошло.
– Это от испуга. Так бывает.
– Папа, там был Костя…
– Стаська, там мы с тобой были.
– Это ведь не случайно.
– Ну почему ты так думаешь? – Дмитрий оправился от первого шока и постарался взять себя в руки. – Может быть, что-нибудь с бензобаком…
– Нет. Это бомба.
– Стася, не говори глупостей.
– Тебя хотели убить, – снова сказала Стася, глядя на него во все глаза.
– Перестань.
– Ты ведь засекреченный…
– Очень засекреченный.
– Кто-то тебя рассекретил.
– Стася, это невозможно.
– Я знаю, – протянула она.
– Откуда?
– Не знаю.
– Стася, давай так. Мы с тобой сейчас пойдем в кино, ладно? А потом вернемся домой как ни в чем не бывало. Маме скажем, что машину срочно вызвали в институт.
– Ты берешь меня в сообщницы?
– Беру, – слабо улыбнулся отец, он никак не мог прийти в себя после случившегося. – И все-таки если бы тебе не приспичило выйти из машины… Кстати, что там такое с тобой случилось?
– Сама не понимаю. Я словно села на кол, и он прошил все мое тело. Но я решила ни за что не выходить – очень хотелось домой. Но тогда мне показалось, что меня сейчас вывернет наизнанку. И еще… только не смейся, ладно?
– Что?
– Когда мы сворачивали за угол, я поняла, что сейчас случится.
– Предчувствие? – серьезно спросил отец, подавив улыбку.
Стася надулась, взяла его под руку, и они двинулись к ближайшему кинотеатру.
Он тогда поднял на ноги весь город. Никто не мог ему ничего сказать. Городские авторитеты, с которыми он вел дела, разводили руки. Да к тому же вряд ли кто-нибудь из них держал зуб на Дмитрия. Он вел с ними дела честно, платил немало, так что повода для недовольства у них не было вовсе.
Через несколько дней снова произошло невероятное. Как во сне. Нора уехала к матери. Они со Стасей устроили компьютерное сражение по сети. И отключили свет в самый неподходящий момент. Стася завопила как резаная – она выигрывала в кои-то веки. Потом подошла к окну – посмотреть, горит ли свет у соседей. «Ну конечно, – говорит, – гроза!» И вдруг падает на ровном месте. И в это время – бах, он смотрит, а в окне, как раз в том месте, которое сейчас закрывала Стася, – дырочка. И Стася тоже смотрит. И морщится, как от боли.
Он тут же позвонил Всеволоду, тот как раз дежурил в охране. Наорал на него. Сева обегал всю округу – никаких следов, ничего. Стекло заменили до того, как Нора вернулась. А на следующий день поставили бронированные.
Вечером он пришел в спальню к Стасе.
– Ну папочка, ты у меня прямо агент ноль-ноль-семь, – радостно улыбнулась она ему.
– Тс-с-с, – он приложил палец к губам. – Лучше скажи мне: ты почему упала?
– А что, ты хотел, чтобы…
– Эй, эй! Сплюнь.
– Нога заболела.
– Как это?
– А так! Отнялась в одночасье.
– Стаська, тебя нужно к врачу сводить. Что-то с тобой…
– Да это не со мной, – сказала она с досадой. – Это вокруг. И проверять меня не надо. Мне такое спасительное заболевание очень даже нравится. А тебе?
– Мне тоже. Больше никаких предчувствий нет?
– Есть. Это – не все.
– Будут еще стрелять?
– Не в меня. – Она как будто что-то вспоминала. – Не в нас.
– А в кого?
Она неопределенно развела руки.
– Стася, у тебя, может быть, есть враги?
– Не у меня, у тебя.
Дмитрий схватился руками за голову.
– Да нет же, ты ошибаешься.
Стася наморщила носик.
– Ну как хочешь, – сказала она. – Тебе видней.
Он поцеловал ее крепко, взлохматил волосы. И когда закрывал за собой дверь, она пробурчала:
– В какую-то девчонку…
Он резко обернулся. Стася удивленно смотрела на него…
Дмитрий продолжал свой рассказ и неожиданно вставил:
– Ты ей понравилась.
Раиса встрепенулась:
– Кому?
– Стаське. Ей ведь редко кто-то нравится.
– Ах да… Я слышала. Она назвала меня «классной теткой». По-моему, это комплимент.
– И, скажу тебе, весьма редкий.
– Ну а что было с той девочкой, с Мари? – Раиса попыталась вернуть Дмитрия в русло разговора.
– Мари – это из другой оперы.
– Но почему же? Вы ведь ее тоже любили?
– Пожалуй, нет.
Раиса подавила раздражение.
– С глаз долой – из сердца вон.
– Нет. Дело не в этом.
Мари была не первой его любовницей после того, как он женился. Первая появилась уже через полгода. Тело требовало своего. Он никогда не представлял, что одна и та же женщина могла бы удовлетворить его по всем статьям. Слишком разные чувства он к ним испытывал. Или предъявлял слишком высокие требования? Да ничего он не предъявлял. Только с женщинами выходило у него всегда одинаково: поговорить приятно – в постель не тянет, а когда тянет – то никаких разговоров потом не получается. В общем, одними любовался, с другими спал. И был уверен, что все так делают.
– А жена? Неужели вы…
Дмитрий сухо перебил ее.
– Я нанял человека. Она купила дом для матери. Мать живет там не одна.
– Ну не хотите же вы сказать, что она поселила там мужчину?
– Женщину, – ответил Дмитрий, и Раиса широко раскрыла глаза. – Нора навещает ее ежедневно. Они целуются, сидя на скамейке у дома.
– Боже мой!
– Мелочи.
В принципе это был и стиль работы, и стиль жизни – в каждом городе жила хорошенькая девушка, с удовольствием выполняющая его поручения, жаждущая заработать и готовая принять его в любой час. Как только у такой девушки появлялся кандидат в мужья, Дмитрий бесследно исчезал.
Когда он увидел ее в первый раз… Ах какая она была хорошенькая. Его потянуло к ней с такой силой, что он сначала испугался. Испугался и сбежал. Ездил еще несколько раз, чтобы убедиться: ему не показалось, она действительно так хороша? И убеждался снова и снова. Тогда он снял квартиру, поселил ее там, и со временем она стала прекрасной помощницей в делах. Первое время он не мог оторваться от нее. Водоворот страсти затягивал все глубже и глубже. Она прекрасно могла бы заменить ему Нору, но вряд ли понравилась бы Стасе. Хотя Стася уже взрослая, скоро сама покинет его, какая ей разница.
Он попытался посмотреть на ситуацию глазами дочери и показался сам себе жалким, несчастным сексуальным маньяком, терзающим юную девушку. Мари, похоже, тоже любила его. Но ее любовь проявлялась скорее не в спальне, а в гостиной, когда она, подпирая подбородок ладонью, не отрывала от него глаз.