2(Слава)
Лариса и Слава все-таки провели ночь вдвоем. Это называется обычно – заниматься любовью. Только даже искры любви не было высечено… Водоворот мелкой страсти и пустота без намека на удовлетворение.
Слава чувствовал себя отвратительно. Зачем он это сделал? Да и он ли? А может быть – она? Все получилось само собой, хотелось бы сказать – естественно, если бы это действительно было естественно. Она тут же уснула, свернувшись на кровати калачиком, дышала легко, неслышно. А он смотрел в потолок и чувствовал себя так, как будто умер. Нужно было придумать какое-нибудь оправдание произошедшему. Но как-то не получалось. От Ларисы веяло мертвым холодом.
Вот если бы на ее месте была хохотушка Мари, она бы сама придумала всему оправдание.
Слава вздрогнул. Он думал о Мари как о живой. Но ведь Мари лежит теперь в земле, и ей нет дела ни до него, ни до своей лучшей подруги.
Странные все-таки это были подруги. Лариса писала стихи, а Мари водилась с бандитами. А если приглядеться, все наоборот. Мари говорила так легко и красиво. Что там она сказала ему на прощание? «Прошлого нет. Прошлое – зола, пепел. Только вот роешься в нем и обжигаешь пальцы…» Может быть, это придумала Лариса? А Мари только повторяла?
Когда уходила, Мари сказала, что теперь точно знает что-то. А потом – про прошлое. Что она имела в виду? Чье прошлое? Его? Конечно – его! Это у него накопилось много пепла. И в нем она обжигала пальцы. Поэтому ее и убили. Стоп! Остановочка. Убил ее не он. Значит, возможны два варианта: этот пепел не из его жизни, а из жизни близкого ей. И второй: если и из его жизни, то кто-то еще очень не хотел, чтобы все вышло наружу. Мари могла повредить кому-то, и в основе всего лежало… Что же? Деньги, конечно. У таких людей не бывает других проблем.
И еще – этот журналист на корабле. Что он раскопал? Может быть, остались какие-нибудь записи, заметки…
Утром Слава позвонил Севе.
– Ну, друг, и втравил же ты меня в историю! – сказал тот хрипло.
– Взаимно, – отозвался Слава. – Мне нужно задать один вопрос боссу.
– Э-э-э… А он не будет возражать?
– Самому интересно.
Дмитрий перезвонил ему в середине дня, когда Лариса принимала душ. Голос был уставший и простуженный.
– Что ты хотел?
– Мне кажется, я нашел зацепку. Но для того, чтобы ею воспользоваться, нужна информация…
– Не тяни.
– В какой газете работал тот журналист с корабля?
На другом конце провода воцарилось молчание.
– В «Спид-инфо», – отозвался наконец Дмитрий.
Конец дня Слава посвятил закупке продуктов для Ларисы, которая по-прежнему отчаянно боялась выходить на улицу, покупке билетов до Москвы и приобретению диктофона…
Утром он уже был в Москве и стоял возле центрального офиса газеты. От куривших у подъезда молодых людей он узнал, что Женька Зыкин работал в отделе писем, около года назад с ним что-то приключилось. Толком никто не помнит, да и, честно говоря, не интересуется, поганый был человек. Правда, осталась его пассия. До сих пор, похоже, по нему сохнет. Может быть, она чем поможет.
Охранник, важно восседавший на своем посту, соединил Славу по телефону с указанной пассией, и та вышла на улицу.
– Я только на минуту, работы много, – сказала она быстро. – У вас есть какая-то информация о нем?
– Есть кое-что, – прищурившись, ответил Слава. – Я веду журналистское расследование по поводу его гибели.
Она разве что не взвизгнула.
– Приходите вечером, часикам к пяти, я обязательно освобожусь, а вы обязательно мне все расскажете.
– Да, – пообещал Слава.
Вечером она говорила так же быстро и бессвязно. Сначала – пока они не спеша продвигались к Ленинградскому вокзалу – о личности Евгения Зыкина и его взаимоотношениях с ней, Викторией. Потом у Славы заболела голова, но он все-таки силился сосредоточиться и выудить из потока ее речи хоть что-нибудь важное для себя. Все, что ему требовалось узнать, прозвучало в заключение ее длинных и сумбурных излияний.
– …когда пришло письмо.
– Одну минуточку, – перебил ее впервые Слава. – Какое письмо, откуда, от кого?
Виктория остановилась и нахмурила бровки.
– Не помню, – сказала она после некоторой паузы. – Оно до сих пор валяется у меня в столе.
«Вот дура!» – выругался про себя Слава и посмотрел на часы. До поезда в Ленинград оставался час, а письмо лежало там, откуда они все время удалялись в потоке пустой болтовни. Он остановил первую же попавшуюся машину и потянул к ней Вику.
– Поехали!
– Куда?
– За письмом. Мне же документы нужны. Разве ты не знаешь, как пишутся такие статьи?
– Нет, я работаю в отделе рекламы, – пропищала она, падая на заднее сиденье.
Слава прочел письмо в поезде и едва сдержал себя, чтобы не рассмеяться. Надо же, какие глупости пишут люди в редакции газет. Глупости и пошлости. Неужели автор действительно пережил все, о чем пишет, и двадцать лет ждал, чтобы рассказать об этом курьезе во всеуслышание? Смешного в истории, конечно, было ровно столько же, сколько и грустного, но вся нелепость этого несчастного случая, а главное, стиль автора письма вызывали только смех.
В вагоне поезда Слава загрустил. Поводов утопить в синем море журналиста, располагающего таким «убийственным» компроматом, он практически не видел. Слава принялся запихивать письмо в конверт и вдруг замер… Город, из которого пришло письмо. Он где-то слышал… Да, Мари говорила! В этом городе она родилась и выросла. Значит, что-то такое здесь есть… Он стал снова перечитывать письмо и вдруг подумал: а ведь у Мари могли быть и другие резоны, когда она выуживала дискеты у журналиста, – никак не касавшиеся ее любви к Дмитрию…
Он вернулся домой, так и не решив, рассказывать Ларисе о письме или нет. Чего она ждет? Она явно все время чего-то ждала. Отсиживалась у него – и ждала. Но чего – он так и не сумел понять.
У общежития было непривычно тихо. Обычно у крыльца возился десяток малышей, а на двух лавочках «загорали» подвыпившие жильцы. Мальчишки крутились вокруг на велосипедах. Сейчас никого не было.
На вахте, как всегда, сидела компания работников быта. Разговор был жаркий. Кто-то увидел Славу, крикнул остальным: «Во!» – все замолчали. Слава остановился. Люди смотрели на него во все глаза.
– Что-то случилось? – спросил он вежливо.
– Ага, – ответили ему радостно. – У нас тут снова стреляют. Вчера вечером здесь милиции было больше, чем жильцов.
– Убили кого-то? – Голос его дрогнул.
– А как же!
Жизнь стремительно свернулась в клубок и зашипела гадюкой. Слава, покачиваясь из стороны в сторону, неуверенно направился к лифту.
Лариса не открыла дверь на стук. Она сидела в углу комнаты, на полу. По распухшему лицу он понял – плакала всю ночь.
– Ты выходила вчера из дома? – ему пришлось повторить свой вопрос и легонько встряхнуть ее, прежде чем она ответила.
– Нет…
Лариса говорила шепотом и косилась на дверь.
– Они нашли меня. Понимаешь? Они ждут. Они никуда не уходят, ни на минуту. Это безумие, но я чувствую, что они достанут меня.
– Кто они?
Славе снова пришлось встряхнуть ее.
– Я не знаю. – Она вскинула на него глаза. Честные глаза. – Ей-богу, не знаю. Господи, да если бы я знала!
– Зачем им ты? Мари – еще понятно. Но ты-то зачем?
Она опустила глаза.
– Не знаю, не знаю, не хочу знать!
Оставшуюся часть вечера они сидели на полу в комнате, не зажигая лампы, повернувшись друг к другу спиной. И каждый думал о своем.
– Расскажи мне о семье Мари, – попросил Слава.
Лариса медленно повернулась к нему.
– Зачем тебе?
– Я собираюсь поехать к ним…
– Нет! – она закричала шепотом. – Не смей! Не вздумай! Они ведь не знают, что Мари умерла. Понимаешь?
– Но ведь узнают когда-нибудь!
– Нет! – У Ларисы начиналась форменная истерика. – У нее отец… болен. Он добрейший человек. Он не переживет. И мать тоже… И ты не смеешь являться к ним и… Ты чужой!
Слава резко отпустил ее, и она сразу же перестала кричать.
– Ты с ума сошла?
– Не твое дело. Это не твоя жизнь, а моя, наша. Я тебе не дам… не позволю… И запомни: это не твое дело!
– Хорошо, – сказал Слава. – Хорошо. Будем считать, что ты высказалась и я тебя понял. Остается малюсенькая деталь: у меня на шее сидит очень серьезный возлюбленный Мари. И если я ничего не узнаю, на моей шее затянется петля…
– Он этого не сделает, – сказала Лариса.
– То есть тебя все хотят убить, а меня, по-твоему, они на руках носить будут? Извини, не могу поверить тебе на слово. Поэтому поеду в ваш удивительный город, жители которого пишут удивительные письма…
– Ты нашел письмо?!
…В поезде Славе снова досталась верхняя полка – удел молодых мужчин. Но он не жаловался и с благодарностью подумал о Дмитрии, на деньги которого теперь путешествовал. Он вспоминал последний разговор с ним по телефону, его знаменитые паузы. Самая большая повисла в трубке, когда Слава назвал город, куда собирается отправиться. «Почему именно туда?» – спросил Дмитрий с расстановкой. «Небезызвестный вам журналист, – Слава чувствовал, что шагает по краю пропасти, – начал оттуда свое расследование». – «Расследование?» – иногда Дмитрий был весьма скор на вопросы. «Так он его называл, по крайней мере. Но есть и еще кое-что. Мари тоже была родом оттуда…» Вот тут-то и повисла вторая грандиозная пауза. «Алло, – осторожно позвал Слава. – А вы разве не знали?» – «Нет, – ответил Дмитрий коротко, – не знал».
Из здания вокзала Слава вышел при полном параде, нащупал в кармане визитку Вики, на которой напечатал еще и свое имя, победно улыбнулся облакам и поймал такси. Он теперь важная птица – журналист. Ему должны открываться все двери…
Автора письма дома не оказалось. Он находился в санатории, на юге, точного адреса и названия которого жена не знала, а расспрашивать эту женщину с испуганными глазами о прошлой пассии ее мужа Слава не решился. Для этого нужно было бы пять лет набираться наглости на факультете журналистики. Он вышел из подъезда и остановился. Ехать назад? С пустыми руками?