– Да, Всеволод, я вас узнала. В чем дело? Ах, вот как! Слава позвонил. Сам? Ты сейчас где? Там и оставайся. Я как раз собираюсь к вам.
Следующий звонок она сделала сама.
– Мари? Дмитрий просил передать вам маленькую просьбу. Записываете? Сегодня в баре «Молли паб» на Рубинштейна вы отыщете молодого человека по имени Слава. Узнать его просто – метр с кепкой. Двадцать пять лет. Вряд ли там найдется кто-то еще такого же роста и возраста. Да, да. Его нужно проверить. Дмитрий хочет взять его к себе поваром. По-варом. Да, он хорошо готовит. Так что займитесь им…
Лариса положила трубку и перекрестилась. Слава Богу, эта женщина, похоже, никогда не разговаривала с Мари и не знала ее голоса. Странные у них поручения. Ну что ж, попробуем себя в новом качестве. В качестве подруги мафиозного босса. Может быть, позвонить Маше, проконсультироваться? Хотя… Обойдется она и без Маши. Всегда обходилась и теперь обойдется. Поручение-то элементарное.
Весь день Лариса занималась прической, маникюром, лицом. К назначенному часу, с легким опозданием, она стояла у двери сияющая, во всем блеске своей красоты. И вдруг раздался звонок в дверь. Лариса машинально открыла, заготовив тысячу объяснений тому, почему она здесь находится и куда делась Мари. За дверью стояла девочка лет шестнадцати.
– Деточка, ты к кому? – ласково спросила Лариса.
Людмила дала команду наблюдателям собраться возле дома, в котором жил Слава. Сама она вместе с Норой и доведенным до нужного состояния Всеволодом ждала в машине под окнами. Они появились около часа. Быстро отпустили машину, исчезли в подъезде, вслед за чем у Славы в окне загорелся свет. Всеволод с длинной сумкой, куда помещалось автоматическое ружье с прицелом, поднялся к своей знакомой. В руках он нес бутылку коньяку, приправленного специальным химическим составом. Предполагалось, что его пассия, выпив несколько рюмок, погрузится в беспробудный сон. Сам же он, сославшись на то, что за рулем, пить не будет.
Именно здесь произошел небольшой сбой, о котором Людмила так никогда и не узнала. Зеленоглазая, завидев Севу, который занимал все ее мысли в последние дни, не смогла преодолеть свои здоровые инстинкты, тут же кинулась на него и затащила в постель. Коньяк она выпила много позже, чуть не сорвав весь план операции.
В три часа ночи, когда свет у Славы давно погас, всем стало ясно, что Мари вряд ли теперь появится до утра. Нора была возмущена до глубины души и все время повторяла: «Ты только подумай, кого он себе нашел: шлюха, обыкновенная шлюха!»
Вторая неожиданность, чуть не стоившая всем нервного срыва, заключалась в том, что зеленоглазая, имея от природы сильнейший организм, поразительный иммунитет и огромное чувство ответственности, проснулась утром гораздо раньше, чем ей следовало бы, и, поцеловав Всеволода, стала собираться на работу. Взбив свою пережженную химию в бурое облако и накрасив губы, она, тая от восторга, протянула Севе ключ от своей комнаты и сказала, что будет ждать его в любое время.
– Слышишь, голубок, хоть ночью, хоть утром, хоть пьяный, хоть какой – только приходи. Я девушка простая.
Под «хоть какой» она подразумевала наркотики, конечно. Своим здоровым нутром она сразу почувствовала, что у Всеволода, пусть он и не пьян был вчера, пусть и не пахло от него, взгляд был какой-то остекленевший.
У лифта зеленоглазая столкнулась с двумя расфуфыренными бабами. Та, что постарше, зыркнула на нее недобро. В ответ зеленоглазая скривила губы, презрительно повела плечиком, мол, знай наших, и, не дожидаясь лифта, побежала по ступенькам вниз.
Внизу она увидела длинноногую девицу не здешнего пошиба и с удивлением посмотрела на дверь. К кому же это? К Попову не могла. У него сегодня жена не в ночь работает. К Сидорову тоже – ему Надька глаза выдерет, если узнает. Неужто к Славику-технологу? Так если к нему, то чего-то больно длинная. Он ей, поди, в пуп дышит. Хотя кому что нравится. Зеленоглазая посмотрела на девицу свысока: ее Севушка был куда пригляднее маленького, щуплого Славки. А руки у него какие, а… Они вместе подошли к остановке, но девица вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу и полетела назад. «Трусы забыла!» – мысленно заржала ей вслед зеленоглазая.
Сева стоял у окна и, жмурясь, сжимал ружье в руках. Людмила подтолкнула к нему Нору. Сжала ей запястье: «Командуй!» – «Убей ее, – Нора показала на Ларису, торопящуюся навстречу Славе. – Убей!» Сева выстрелил и тут же свалился как подкошенный на пол. Людмила закрыла окно и брезгливо посмотрела на него: «Господи, какая тряпка!»
Севу пришлось выволакивать из комнаты, поддерживая под руки. Соседи уже разошлись, и квартира была пуста. В лифте он пришел в себя. «Мне словно сон сейчас приснился…» – сказал он, но напоролся на улыбку Людмилы и замолчал.
После этого случая Нора была посвящена в действительные члены организации и получила карточку, которая, по словам Людмилы, очень и очень могла помочь ей в самых разных нуждах. Людмила произнесла речь и подробно рассказала о прелестях управления сознанием других людей. Нора горела желанием научиться этому поскорее. Ведь тогда она сможет повлиять и на Дмитрия. Подруга отвела ее к учителям, которым были даны инструкции раскрутить бабенку на передачу своего имущества организации.
Несколько человек в это время трудились, составляя отчет по всем видам деятельности Дмитрия. Затем, когда станет точно известно, сколько у него денег, куда они вложены и какую прибыль приносят, его предполагалось убрать. Разумеется, убивать его было глупо. Норе тогда ничего не достанется. Он должен был умереть от смертельной болезни и перед смертью передать жене и дочке ключи от своих секретов. И этой смертельной болезнью должен был стать синдром приобретенного иммунодефицита, вызванного ретровирусом ВИЧ-1, внесенным в его организм собственной женой. Дочь планировалось передать для обследования в западные филиалы, в частности в клинику д-ра Монца. Пока Людмила не поставила руководство в известность о своей находке. Завела на Настю карточку, продолжала наблюдение, предвкушая, что такая находка поможет ей продвинуться в иерархии организации.
Но когда пропал Сева, когда выяснилось, что Андрей спелся с девчонкой, что есть еще какая-то подруга, которой Грох пытался что-то передать, события стали напоминать снежный ком. Снежный ком рос, становился все больше и больше… Впервые за годы работы в организации Людмила почувствовала себя уязвимой, суетилась, роняла чашки, нервничала и курила больше обычного. Может быть, виной тому ее участившиеся поездки к Феликсу?
В последнее время ощущения, которые он ей дарил, превосходили все мыслимые восторги. Когда Людмила впервые почувствовала приступ беспокойства, то связала его с тем, что переусердствовала в эротических сеансах, и попыталась установить для себя недельный пост. Но ничего не вышло. Беспокойство, исходящее, как ей казалось, от ее встреч с Феликсом, гнало ее к нему снова и снова. В результате вместо предполагаемого поста она стала навещать его ежедневно. Привычка к сладким грезам прочно впилась в ее мозг.
Феликс стал ее первым доверенным лицом, перескочив сразу несколько обязательных иерархических ступенек, чего в организации никогда прежде не случалось, и оттерев преемника и первого зама Петеньку – лопоухого очкарика с яйцеобразным лысым черепом. Должность открыла ему доступ к кредитам коммерческих банков и базе данных организации. Но все это, казалось, его очень мало радовало, пока не была решена главная мучительная проблема с девчонкой. Он ни разу не назвал ее дочерью.
Людмила не могла себе позволить уничтожить девочку – такой бесценный для организации материал. Ее нужно было изолировать, надежно изолировать, чтобы она никак не смогла добраться до отца. По крайней мере в этом году…
Но Феликс отвергал все доводы Людмилы. И вот, когда замыслы начали срываться один за другим, Людмила почувствовала подвох в том радушии, с которым ее встречал Феликс. А что, если он использует ее состояние для внушений? А что, если в то время, пока она кувыркается в ослепительных эротических грезах, он внушает ей то, что ему нужно? Как и когда у нее появилась мысль сделать его своим помощником, через голову надежного, проверенного и прошедшего тяжелые испытания в восточных школах Петра? Да и Петр смотрит на нее подозрительно и небось уже накропал не одну телегу начальству. А значит – приедут с проверкой. А значит, девочка – ее единственный козырь. Козырь, который оправдывает все. Она сдаст им Феликса, и они не тронут ее. Людмила поежилась. Ей было хорошо известно, что случается в организации с руководящими работниками, не справившимися со своими обязанностями. Если что не так, ее найдут в петле, а на столе будет лежать ее рукой написанная записка: «Прошу никого не винить…» Заплаканная подруга и еще десяток «близких» знакомых подтвердят, что в последние дни она выглядела странной, отказывалась от помощи, а в заключение выплывет справка десятилетней давности о том, что она с детства подвержена депрессиям. Вот и все. Феликс может суетиться сколько хочет. Смешно бояться собственной дочери! Да и где гарантия, что у него нет других дочерей?
8(Лялька)
– Елена Петровна…
Женщина вздрогнула и чуть подалась вперед. О том, что звали ее Еленой да еще что отчество у нее было, она вспоминала только здесь, в милиции. Для всех остальных она была Рямой. Кусок фамилии – Рямина – застревал костью в горле. Девичье имечко Лялька покрылось толстым слоем пыли в сундуках памяти. Она никогда не доставала его, чтобы примерить хотя бы наедине с собой, у зеркала. Она теперь не смотрелась в зеркало. Бурная жизнь превратила ее не то чтобы в старуху, но в существо без пола и возраста, в мумию – долговязую и тощую. Кожа лица была точно пергамент, светилась. Казалось, колупни – треснет, как тонкая пленка. Поэтому Ряма никогда не прикасалась к лицу, и если доставались ей тумаки от очередного сожителя-собутыльника, бросалась как подкошенная на пол, лицом вниз, и закрывала голову руками.