– Будет еще лучше. Нам придется прикрыть полы, чтобы защитить их, пока мы не завершим остальные работы, но я хотел, чтобы ты посмотрела.
Энди выпрямилась и вздохнула.
– Теперь у меня есть полы. Чувствую себя нормальным человеком.
Он усмехнулся.
– Тебе легко угодить.
– Легко, но не просто. Чтобы ты сразу это понимал.
– Я понимаю. – Уэйд оглянулся через плечо, словно желая убедиться, что они одни. – И это подводит меня к другой важной теме. Я о том, что было раньше. О поцелуе.
Поцелуе, о котором она мечтала последние четыре ночи? Поцелуе, от которого перехватывает дыхание и все тело поет? О том самом поцелуе?
– Должен ли я извиниться? – спросил он.
– А ты хочешь извиниться?
– Нет, но ты же врач.
Энди склонила голову набок.
– Какое это имеет значение? Или ты думаешь, что врачи дают клятву не целоваться?
Он переступил с ноги на ногу. Движение было едва заметным, но заставило ее задуматься, не нервничает ли он. Уэйд? Нервничает рядом с ней? Это казалось невозможным, но она умела читать язык тела.
– Я подрядчик.
– Да, знаю. Поэтому я и наняла тебя, чтобы ты привел в порядок мой дом. Было бы так неловко, если бы ты оказался бухгалтером.
– Ты не видишь проблемы в моем выборе профессии?
– Нет, если тебе нравится то, чем ты зарабатываешь на жизнь. Так уж вышло, что мне нравится быть врачом. – Энди изучающе посмотрела на его. – Я сбита с толку этим разговором. То, что я доктор, не должно быть проблемой. Наоборот – я изучала анатомию и знаю, что к чему. Разве это не интригующе?
Он одарил ее медленной манящей улыбкой. Такой, от которой она рефлекторно поджала пальцы на ногах.
– Я не думал об этом с такой точки зрения.
Ей в голову пришла забавная мысль: ее рот выписывает чеки, которые ее женское начало, возможно, не в состоянии обналичить. Но об этом она подумает потом.
– Ты довольна полами? – поинтересовался Уэйд.
– Очень.
– А поцелуями?
– И ими тоже.
Его темные глаза весело блеснули.
– Хочешь как-нибудь повторить?
– Уговори меня.
– Как насчет ужина?
– Почему бы нет.
– У Кэрри на следующей неделе какие-то школьные дела. Может, сразу после этого?
– Звучит неплохо!
Дина отнесла стопку белья в спальню и бросила на кровать. После нервного срыва на прошлой неделе она то испытывала прилив надежды, то решала, что никто не станет скучать по ней, исчезни она внезапно. Душевные метания не успокаивали, но лучше они, чем все время чувствовать себя несчастной.
Она начала складывать полотенца в аккуратную стопку, хотя и задавалась вопросом, зачем это нужно. Ее детей вряд ли заботило, что белье в шкафу рассортировано и уложено по цвету, и она подозревала, что Колин запросто мог неделями пользоваться одним и тем же полотенцем. Никто не замечал, какие усилия она прилагала, и это было…
Дина бросила полотенце обратно на кровать и вышла из спальни. Оказавшись в коридоре, открыла дверцу бельевого шкафа и уставилась на аккуратные стопки. Они этого не замечали. Им было все равно. Так для кого же она это делала? Зачем тратила столько времени и сил? Если для себя самой, чтобы почувствовать радость и удовлетворение, тогда понятно. Но если она делала это, чтобы получить похвалу, неудивительно, что ее всегда ждало горькое разочарование.
Она стояла в коридоре, почти ожидая, что сейчас запоет хор. Разве не так бывает в фильмах, когда у персонажей случается прозрение? По крайней мере, там должна быть фоновая музыка. Дина начала спускаться по лестнице и увидела поднимающуюся наверх Люси.
– Дорогая, ты не присмотришь пару минут за сестрами? Мне нужно пойти к Бостон и кое-что спросить.
Люси уставилась на нее.
– Я?
– Конечно. Ты такая ответственная, а близняшки хорошо играют вместе. Вы втроем часами играете на улице. Думаю, это следующий шаг. Если вдруг что-нибудь случится, прибегай к соседке, хорошо?
Люси улыбнулась.
– Я смогу, мама. Присмотрю за ними.
– Хорошая девочка.
Дина направилась к входной двери и поспешила по тротуару. Взбежала по ступенькам крыльца в дом Бостон и позвонила в звонок.
– Я веду себя как заноза, – начала она, когда женщина открыла дверь, – знаю. Но мне нужно тебя кое о чем спросить.
Бостон пригласила ее войти.
– Ты вовсе не ведешь себя как заноза.
– Явилась в гости без приглашения. Я бы сочла, что это и значит быть занозой.
Дина замолчала, не зная, как поделикатнее задать вопрос. Потом сообразила, что Бостон видела ее в слезах и соплях. У нее осталось не так уж много гордости.
– Как ты думаешь, смогу ли я снова соблазнить Колина? Мы не спим вместе уже несколько месяцев. Я не уверена, что он все еще хочет меня, но не знаю, что еще сделать.
Она сразу же захотела вернуть свои слова назад, но в то же время была полна решимости стоять на своем.
Выражение лица Бостон сменилось с озабоченного на удивленное, а затем в нем мелькнуло что-то, чего Дина не смогла понять.
– Я не тот человек, который может дать тебе совет, – сказала Бостон.
– Конечно, тот. Ты ведь живешь с одним и тем же парнем с девятнадцати лет.
– С пятнадцати.
– Ты блаженно счастлива. Я вижу, как вы все время обнимаетесь и целуетесь.
Дина не стала говорить, что обычно считала публичные проявления чувств раздражающими и ясно давала это понять. Теперь, думая о том, как Зик смотрит на свою жену, она ощущала легкую зависть. Смотрел ли Колин когда-нибудь так на нее?
Бостон провела ее на кухню, где они обе устроились на табуретах.
– Секс решит твою проблему?
– Не знаю. Я не совсем понимаю, в чем именно проблема. Думаю, дело в том, что я не очень нравлюсь Колину. Или он думает, что он мне не нравится.
– А он тебе нравится? Ты счастлива в браке?
– Что такое счастье? У меня есть обязанности. Я их выполняю, забочусь о семье.
– Может, он хочет быть не только тем, о ком ты заботишься.
Дина изо всех сил старалась не выглядеть нетерпеливой. Но получалось плохо. Невозможно было проникнуть в голову Колина и что-нибудь выяснить. Она хотела, чтобы все вернулось на круги своя. Но именно этого он и не хотел, поняла она.
– Колин говорит, что я не хочу, чтобы он проводил время с девочками. Что мне нужно, чтобы все было по-моему.
– Это правда?
– Конечно, нет.
Бостон улыбнулась.
– В самом деле?
– Ладно, у меня есть своя система, и меня раздражает, когда он ее игнорирует. Есть причина, по которой я складываю полотенца определенным образом и заполняю посудомоечную машину тарелками, разворачивая их к центру. Это более эффективно. Это облегчает жизнь. Я выкладываюсь по полной, чтобы все организовать, а он приходит и все портит.
Дина услышала собственные слова и поняла: возможно, вот она, часть проблемы. Но почему именно она должна измениться? Секс был бы проще. Если Колин будет счастлив в постели, разве он не будет счастлив вообще?
– Он клянется, что больше ни с кем не спит. Так что он должен хотеть секса, – пробормотала Дина. – Я просто не знаю, как его соблазнить.
– А как ты делала это раньше?
Дина уставилась на соседку.
– Я не понимаю вопроса.
– Когда между вами все было хорошо, как ты показывала, что хочешь его?
– Я этого не делала.
Бостон молча ждала, ее зеленые глаза потемнели от сострадания.
– Никогда?
– Никогда. Он спрашивал, и я говорила «да». Чаще всего.
Дина взглянула на свои руки и тут же пожалела об этом.
– Иногда. – Она посмотрела на Бостон. – Этого хотят мужчины, поэтому они и должны спрашивать.
– Очередное правило?
К нетерпению добавился гнев. Почему люди не понимают, что правила – это хорошо? Правила показывают человеку, как себя вести. Показывают, в чем заключаются риски и опасности и как их избежать.
Она встала.
– Кажется, у тебя нет ответа.
– Дина, все люди разные. Я не пытаюсь усложнять, но действительно не знаю, как тебе соблазнить мужа. Если бы я знала, это было бы немного пугающе, правда?
– Я просто ищу общую информацию.
– Покажи, что хочешь его. Для большинства мужчин быть желанными – это мощный афродизиак.
Вот в чем проблема, думала Дина, уходя. На самом деле она не хотела заниматься сексом с Колином. Она хотела вернуть свою жизнь. Тем не менее выполнение задуманного можно считать небольшой ценой за достижение конечной цели. Может быть, ей удастся найти какие-нибудь идеи в интернете.
Бостон сидела в кресле-качалке, наблюдая, как солнце медленно клонится к горизонту. Было почти девять вечера. До самого длинного дня в году оставалось несколько недель. Потом дни снова начнут укорачиваться. Хотя она и ценила красоту осени, ей не нравилось отсутствие солнечного света. Осенью пойдут дожди. Но пока она нежилась, как кошка на подоконнике.
Зик лежал, растянувшись на траве. Они поужинали на пледе у себя на заднем дворе, и он еще не сдвинулся с места. Глаза закрыты, одна рука на животе, в другой пиво. Воздух был неподвижен, вечер наполнялся щебетом устраивающихся на ночь птиц, лаем собаки в нескольких улицах отсюда, голосами дочерей Дины, которые играли во дворе перед домом.
– Как продвигается фреска? – поинтересовался он.
– Хорошо. На следующей неделе начну рисовать в доме Энди.
– С нетерпением ждешь этого или нервничаешь?
Она улыбнулась.
– И то и другое. Я продолжаю убеждать себя, что ее пациенты не будут слишком строгими ценителями, и это помогает. – Бостон оттолкнулась босой ногой от травы, чтобы привести качалку в движение. – Мне нравится Энди. Она целеустремленная и веселая.
– Нам нужно, чтобы на этой улице стало больше мужчин.
– Что ты имеешь в виду?
– Все три дома принадлежат женщинам. Вы с Диной унаследовали их, а Энди купила свой. Мы с Колином в меньшинстве.
– Это будет держать тебя в узде.
– В душе я бунтарь.
Бостон рассмеялась.
– Ты живешь с одной и той же женщиной с семнадцати лет. Как именно проявляется эта твоя бунтарская жилка?