– Пока еще не пойму.
Она наблюдала за мужем, наслаждаясь чертами его лица, изгибом плеч. Когда они были моложе, Бостон написала несколько портретов обнаженного Зика. Вернувшись со стройки, он принимал душ. Иногда, будучи в игривом настроении, она выставляла одну из этих работ в спальне. Не такой уж тонкий намек. Он видел рисунок и отправлялся искать ее. И они занимались любовью, где бы ни оказывались.
– У Дины с Колином проблемы, – тихо сказала Бостон.
Он застонал.
– Даже знать не желаю.
– Она хочет как лучше.
– Страшная женщина.
– Почему ты так говоришь?
– У нее все должно быть идеально. Дом, дети. Ты когда-нибудь видела этих девчушек в одежде, которая им бы не шла? Она им даже телик смотреть не позволяет.
– Откуда ты так много знаешь о ее жизни?
Зик повернул голову и посмотрел на Бостон.
– Кэрри рассказывала отцу. А Уэйд рассказал мне. – Он нахмурился. – Дина тебе всегда не нравилась. Почему в твоем голосе звучит сочувствие?
– Я не испытывала к ней неприязни.
– Конечно, испытывала.
Бостон сделала глубокий вдох.
– Я не очень хорошо относилась к ней раньше, но она не такая, как я думала. Уязвимая.
– Ну да, конечно. Просто избегай ее когтей. Она из тех женщин, которые атакуют прямо в мягкое подбрюшье. Или член.
– Колин тоже так о ней думает?
– Не знаю. Мы с ним не общаемся. Его здесь почти не бывает. Парень проводит жизнь в разъездах. Какой смысл заводить семью, если никогда не видишь родных?
– Думаешь, он хочет ее бросить?
Зик застонал и закрыл глаза.
– Не знаю и знать не хочу.
Его слова разозлили ее.
– Ты в своем репертуаре, не так ли? Избегаешь всего неприятного.
Он по-прежнему не открывал глаз.
– Ни у тебя, ни у меня нет фактов. Что тут можно обсуждать?
Бостон могла придумать дюжину вещей. Или только одну. Ту, которая всегда незримо была с ними. Преследовала, терлась о края их жизней, как наждачная бумага. Оставляла кровоточащие раны, которые невозможно исцелить.
– Ты не хочешь справляться со своей болью, – тихо сказала она.
– Как и ты.
– Ты пьешь.
– А ты рисуешь. – Зик открыл глаза и сел. – По крайней мере, я прячусь от того, что произошло. Ты же притворяешься, будто ничего не случилось. Уходишь в иллюзии, рисуя Лиама. Он не вернется. Никогда не вернется. Ты не можешь вернуть его к жизни своими рисунками. Так же, как я не могу напиться так, чтобы забыть его.
– Я хочу, чтобы мы изменились. Хочу, чтобы мы поговорили.
Он покачал головой.
– Нет, не хочешь. Ты хочешь, чтобы я пережил это. Я пытаюсь. Каждый день я справляюсь со своей болью, и да, иногда пью, чтобы избавиться от нее. Но она всегда со мной. Приведи в порядок сначала себя, Бостон. Тогда и обо мне побеспокоимся.
Она пристально посмотрела на него.
– Я тоже пытаюсь. Я работаю над фреской.
– Ты плакала? Хотя бы раз?
– Отсутствие слез не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую.
– Верно. Как и к тому, что у меня больше не встает. Посмотри правде в глаза. Мы оба сломлены.
– Как нам это исправить?
– Черт меня дери, если я знаю. – Зик поднялся. – Я пошел. В бар.
Бостон встала и уперла руки в бока.
– Не смей от меня уходить.
– Почему нет? Ни один из нас не хочет уступать. Мы слишком боимся, что сломаемся.
– Я уступаю.
– Как?
Она открыла рот, потом закрыла его.
Его взгляд был тверд.
– Хочешь поговорить о том, что ты чувствовала, когда он умер? Как звала на помощь, а ее не было? Хочешь поговорить о том, как все пошло кувырком или как все говорили на похоронах совершенно не то, что нужно? Хочешь поговорить о том, как…
Бостон подняла руки и прижала их к ушам.
– Прекрати! Просто прекрати. Я больше не хочу об этом говорить.
Зик медленно кивнул и прошел мимо нее. Минуту спустя она услышала, как завелся его грузовик, а затем он уехал. Бостон снова села в кресло-качалку и подставила лицо солнцу.
«Слез не было», – подумала она, прижимая руку к животу.
Вообще ничего не было.
Это стало традицией. Раз в две недели Энди и сотрудники доктора Харрингтона отправлялись на ланч в ресторан отеля «Ежевичный остров».
– Моя дочь беременна, – объявила Лаура после того, как они сделали заказ.
– Поздравляю, – сказала Дон.
– Это здорово, – подхватила Мисти.
Энди и Нина согласно закивали.
– Вам легко говорить, – возразила Лаура. – Я слишком молода, чтобы стать бабушкой. А моей дочери всего двадцать шесть.
– Разве ты не была моложе, когда родила ее? – спросила Мисти.
– Да, но тогда время было другое. Она так волнуется, и я думаю, что тоже буду волноваться. Она хочет, чтобы я приехала и осталась с ней первые две недели после рождения ребенка. – Голос Лауры звучал гордо и вместе с тем слегка ошеломленно.
– Где она живет? – спросила Энди.
– В Сиэтле. Это недалеко.
– Хорошо, что ты рядом.
Энди не могла представить, что захочет, чтобы ее мать была рядом, когда у нее родится ребенок. Без сомнения, мать каждую секунду будет говорить ей, что она все делает не так.
Возможно, не самая справедливая оценка, подумала Энди. Ее семья никогда не была особо сплоченной. Достижения ценились выше эмоциональных связей. Можно предположить, что со стороны ее семья выглядела успешной. Все – врачи. И все же Энди не могла припомнить, когда в последний раз общалась с сестрой. И брата она не видела почти десять лет.
– Твоя мать так и живет на острове? – спросила Лаура у Нины.
– О да. Моя мама и ее партнер живут в одном доме. – Голос Нины был немного напряженным. – Они интересные люди.
– Это ты так мягко называешь сумасшедших? – уточнила Дон.
– Вроде того. Эти двое никогда не были примерными и слишком ответственными. Мать легкомысленная, но у нее доброе сердце.
– Что сделало ответственной тебя, – подытожила Энди, а затем сморщила нос. – Прости. Время от времени эти надоедливые занятия по психологии, которые мне приходилось посещать, поднимают свои уродливые головы.
Нина рассмеялась.
– Ты права. Я действительно забочусь о ней и обо всех остальных. Вот почему я стала медсестрой. Для меня это естественно. Моя мама интересуется, когда я снова выйду замуж. Как по мне, одного неудачного брака вполне достаточно. Я не собираюсь заботиться о ком-то еще, большое спасибо.
Лаура подняла свой стакан с чаем со льдом.
– За наши семьи. Они сводят нас с ума, но мы все равно их любим.
Четыре женщины сдвинули бокалы.
– Как продвигается ремонт? – поинтересовалась Мисти у Энди.
– Уже есть на что посмотреть. У меня появились полы и шкафы, а медицинское оборудование установят через две недели.
– Мы все хотим посмотреть, – сказала ей Лаура. – Ты должна устроить грандиозную вечеринку по случаю завершения ремонта.
– Отличная идея! Я и не подумала насчет этого.
– Убедись, что придет Уэйд, – подмигнула Лаура. – В обтягивающих джинсах.
– Иначе ты не придешь? – спросила Дон.
– Приду, но не буду так счастлива. – Лаура подалась вперед и понизила голос. – Он когда-нибудь работает без рубашки? Пожалуйста, скажи «да». Я скоро стану бабушкой, и мне нужно немного приятных переживаний в жизни.
Энди подумала о поцелуе с Уэйдом. Поцелуе, который, к сожалению, еще только предстояло повторить. Хотя они планировали пойти на свидание и вчера как раз договорились об ужине в пятницу вечером.
– Он не работает без рубашки, – сказала она. – Облом.
Прежде чем Энди успела признаться, что они с Уэйдом идут на свидание, появился официант с их ланчем. Затем разговор зашел о скором окончании школьного года и о том, как трудно найти хороший детский садик.
К часу они вернулись на работу. Энди пошла проверить расписание на вторую половину дня. Нина вошла в кабинет и закрыла дверь.
– Есть секундочка, чтобы поговорить?
– Конечно. – Энди указала на стул возле стола. – В чем дело?
– Хочу поинтересоваться, приняла ли ты какие-либо решения насчет персонала. Тебе понадобится кто-то, кто будет управлять офисом, и по крайней мере одна медсестра, может две.
– Знаю. Я общалась с агентством по трудоустройству. Они специализируются на подборе персонала для медицинских офисов в районе Сиэтла. Не уверена, что смогу найти кого-нибудь на острове. Если только у тебя нет предложений.
– Думаю, ты могла бы найти кого-нибудь из местных, чтобы управлять офисом. Это больше относится к менеджменту, чем к медицине. Можно опубликовать объявление в газете и дать интервью. Я буду рада помочь! Подскажу, нет ли у людей, с которыми ты разговариваешь, каких-то проблем в прошлом.
– Я была бы признательна.
Нина коротко улыбнулась.
– Также я бы хотела работать на тебя, если тебе это интересно. Мне нравятся дети, и еще мне нравится, как ты с ними общаешься. Доктор Харрингтон замечательный, но я встречалась с его сыном – будет неловко, когда он начнет здесь работать.
Энди наклонилась к ней.
– Я ценю, что ты дала мне знать. Когда я только устроилась на временную работу к доктору Харрингтону, он ясно дал мне понять одну вещь: я не должна переманивать его сотрудников. – Энди улыбнулась. – Причем он использовал слово «браконьерствовать».
– В его стиле, – пожала плечами Нина. – Он знает обо мне и Дилане. Если хочешь, чтобы я работала на тебя, я поговорю с доктором Харрингтоном и получу его согласие. Поверь, Дилан жаждет быть рядом со мной не больше, чем я рядом с ним.
– Могу я спросить почему?
– У нас был школьный роман, который плохо закончился. Когда Дилан уехал в колледж, мы были помолвлены. Его родители этого не одобряли. Не столько из-за меня, сколько потому, что мы были слишком молоды. Он обнаружил, что нравится хорошеньким сокурсницам, и бросил меня. Так унизительно! Я отомстила ему, выйдя замуж за первого встречного парня, и это обернулось катастрофой. Остальное – дело прошлое.
– Не пойми меня неправильно, но я очень рада слышать, что я не единственная, кто выбрал полного идиота, чтобы влюбиться.