Три судьбы под солнцем — страница 33 из 53

акт и придумать, как с этим справиться. Потому что этот мужчина оказался богом секса и ей грозила опасность бросить работу и присоединиться к культу Уэйда Кинга, чтобы дни и ночи поклоняться его алтарю.

Они только что занимались любовью на ее узкой кровати на скрипучей мансарде, окруженные прохладным ночным воздухом. Уэйд прикасался к ней, гладил, вытворял с ее телом вещи, которые доводили до оргазма, и этот оргазм удовлетворял Энди на каком-то клеточном уровне. Сейчас, когда его язык касался ее языка, а пальцы исследовали изгибы ягодиц и бедер, даже ее внутренние органы, казалось, сочиняли сонеты обожания. Почки были безумно влюблены в Уэйда, а поджелудочная железа категорически не хотела, чтобы Энди встречалась с кем-то другим.

– У нас есть пицца, – сказала Энди, думая, что им, вероятно, следует поесть, но не желая отстраняться от него.

– Она не испортится.

– Мне нужно одеться.

– Ты одета.

– На мне одна футболка. Только футболка. Под ней ничего нет.

Уэйд натянул джинсы и рубашку, но она была слишком потрясена, чтобы решать сложные задачи вроде поиска нижнего белья.

– Я подумываю о том, чтобы поужинать, раздевшись догола, – сказала Энди.

Он посмотрел ей в глаза.

– Давай проверим эту теорию.

– Что?

Не разжимая объятий, он развернул ее спиной к себе, скользнул одной рукой под футболку, чтобы ласкать грудь, а другую просунул ей между ног. Энди хотела было возразить: они на первом этаже, а на окнах нет занавесок. Только снаружи было еще довольно светло, так что никто не смог бы увидеть, что происходит в доме. Кроме того, ощущение его пальцев, скользящих глубоко внутри нее, и большого пальца на все еще набухшем клиторе лишило ее дара речи.

Он уже делал это раньше, подумала Энди, закрывая глаза и погружаясь в чувственные ласки. Прикасался к ней с уверенностью, от которой перехватывало дыхание. Рука на ее груди точно знала, как дразнить напряженные, ноющие соски так, чтобы нервные окончания начинали петь. Энди сотрясала дрожь: идеальное соединение вожделения и возбуждения разлилось по эрогенным зонам. Страсть захлестнула ее. Она раздвинула ноги шире, бесстыдная и слабая от желания. Мышцы напрягались в предвкушении, когда он входил и выходил, двигаясь все быстрее и быстрее. Большой палец умело надавливал на плоть, заставляя подходить к наслаждению – ближе и ближе, пока она не вскрикнула, охваченная очередным оргазмом.

Когда утихла последняя дрожь, Уэйд подвел Энди к лестнице и усадил на вторую ступеньку. Опустился на колени и завозился с джинсами, продолжая ее целовать. Он протянул ей презерватив. Она разорвала упаковку. Они дрожали, когда вместе пытались надеть его на пенис.

– Давай лучше ты, – выдохнула Энди. – Ты в этом лучше разбираешься.

Он надел презерватив и вошел в нее.

С первым же толчком Энди кончила снова. Обвила ногами его бедра и повисла на нем, желая, нет, нуждаясь в большем. У нее никогда не было такого секса, подумала она, крича от удовольствия. Такого простого и удивительного. И потрясающего. Энди кончала снова и снова, пока не выдохлась. Уэйд вздрогнул и замер. Они не двигались с места, оба задыхающиеся и измученные. Он медленно отстранился и посмотрел на нее.

Он выглядел таким же ошеломленным, как и она.

– Кажется, я потянул спину, – признался Уэйд.

Она выпрямила ногу, ощутив, как мышцы кольнула судорога.

– Наверное, придавила ногу на лестнице.

Уэйд, пошатываясь, поднялся, помог ей встать и откашлялся.

– У тебя обычно так бывает? – спросил он.

– Нет. Я довольно скучная в постели.

Он печально улыбнулся ей.

– Нет, Энди. Скучная – это не то слово, которое я бы использовал. – Уэйд пожал плечами. – Мне нравится секс, как и любому мужчине, но должен признать: это была адская поездочка.

– Думаю, это химия организма.

– Можно и так сказать. Сейчас вернусь.

Уэйд юркнул в ванную на первом этаже. Энди взяла пиццу и села ждать. Когда он вернулся, на нем уже были джинсы и ремень. Он все еще выглядел потрясенным. Приятно было знать, что он ошеломлен так же, как и она. Энди повела его наверх. Пока она подавала пиццу, он открыл бутылку вина.

– Во сколько ты должен вернуться? – спросила она. – У Кэрри есть няня или она остается одна?

Уэйд протянул ей бокал вина.

– Она ночует с Мэдисон. Мне не нужно быть дома до утра.

Ее женская суть возликовала.

– О, это здорово. – Она инстинктивно посмотрела в сторону спальни.

Уэйд забрал у нее бокал и поставил на стол.

– Ну прямо мои мысли.

Они потянулись друг к другу. Оба уже были голыми, когда добрались до спальни. Они рухнули на матрас, и старая кровать протестующе заскрипела. Энди отдалась волшебным прикосновениям Уэйда, готовая позволить мужчине увести ее в иной мир.


Обычно Дина любила свой дом. Он принадлежал ей: достался от тети и дяди. Это больше, чем просто наследство, – Дина считала, что заслужила дом. Забрав ее к себе, они очень ясно дали понять: от нее ждут, что она станет ребенком, которого они всегда хотели. И любой намек на то, что она дочь своей матери, недопустим.

Она сделала все возможное, чтобы стать идеальной. Была вежливой и опрятной, получала хорошие оценки, помогала по хозяйству. Дина изучила историю дома. Знала, какие предметы были антиквариатом, а какие копиями. Она понимала, как важно всегда быть готовой к неожиданным гостям. То, как все выглядит, гораздо важнее, чем то, чем оно является на самом деле. Этот дом был ее королевством. До поры. Дина переехала сюда в десять лет и впервые с тех пор ощутила себя не в своей тарелке. Она чувствовала себя так, словно позорный прожектор следует за ней, освещая ее унижение.

Ей не спалось. Она вернулась в свою спальню, где заперлась в ванной. Из самых темных глубин шкафа извлекла щетку с длинной ручкой, встала под душ и принялась оттирать каждый дюйм тела в тщетной попытке смыть свой позор.

В канализацию стекала кровь. Когда Дина наконец вышла из душа, ее тело было покрыто кровоточащими ранами. Ночь она провела в муках. Утром перевязала самые страшные язвы и надела рубашку с длинным рукавом, чтобы скрыть улики. Но даже постоянная боль не смогла стереть из памяти отказ Колина.

Она обнажилась, а он отвернулся. Она предложила все, что у нее было, но этого оказалось недостаточно. Ее оказалось недостаточно.

Ее всегда было недостаточно – Дина всегда знала, что живет взаймы. Жить с Колином – все равно что жить с тетей и дядей. Она понимала, что в любой момент ее могут отправить восвояси. Но со временем она подстроилась, стала удобной. Дина думала, что достаточно быть идеальной, но нет. И теперь она не знала, как стать такой, какую Колин еще мог бы захотеть.

– Мамочка?

Дина обернулась и увидела Люси, стоявшую у входа на кухню. На этот раз она не заметила ни уродливых очков, ни слишком больших глаз. Но различила страх в том, как слегка подрагивали губы дочери.

– Что случилось?

– Сегодня днем у меня вечеринка. Помнишь, ты сказала, что я могу пойти.

У Дины сжалось сердце. Она услышала свой собственный голос – наполовину умоляющий, наполовину напоминающий. Молчаливая мольба не менять правила, не наказывать ее за то, что набралась смелости спросить. Люси было столько же лет, сколько ей, когда ее мать в последний раз сорвалась. То избиение, из-за которого соседи обратились в полицию, изменило все. Дина считала, что сломанная рука и ушиб ребер стоили того, чтобы наконец-то обрести свободу. По крайней мере, тогда она думала именно так. Теперь же встал вопрос: а была ли она когда-нибудь свободной? Или просто сменила один вид насилия на другой? Дина выдавила дрожащую улыбку.

– Да, Люси. Я помню. Рада, что ты идешь на вечеринку. Я знаю, тебе было тяжело, когда уехала твоя самая близкая подруга.

На лице Люси отразились эмоции. Надежда, облегчение, затем настороженность, будто она не была готова поверить, что получит желаемое, ничего не заплатив.

– Во сколько ты должна там быть? – спросила Дина.

– В три. Мы будем играть в боулинг, а потом ужинать.

Сказав это, девочка вздрогнула.

Правильно, подумала Дина. Потому что на ужин будет пицца, куриные палочки и бог знает что еще из нездоровой пищи.

– Там должен быть торт, – сказала она. – Какая же вечеринка без торта?

– И мороженое, – улыбнулась Люси.

– Нужно и то и другое. – Дина сделала глубокий вдох. – Мы выедем в два тридцать. Это даст нам уйму времени. Можешь взять телефон экстренной связи и позвонить мне, когда будешь готова вернуться домой.

Ни у одной из девочек не было собственного телефона, но Дина завела общий на случай поездок или подобных мероприятий.

Люси кивнула.

– Я буду очень осторожна с ним, мамочка. Обещаю.

– Конечно, будешь.

Люси улыбнулась и бросилась к Дине. Худенькие руки обхватили ее и крепко обняли. Девочка задела открытые раны, они буквально взорвались болью, и Дина ахнула.

Люси отпрыгнула назад.

– Извини, извини! Не сердись.

Прежде чем Дина успела что-либо сказать, девочка повернулась и побежала, словно за ней гнался дьявол.

«Не дьявол, – подумала Дина. – Мать. В этом доме это одно и то же».


– Эмма говорит, они с мамой собираются в Сиэтл в следующую субботу. Она просит меня поехать с ними, и я хочу попозже спросить папу. – Люси едва перевела дыхание, прежде чем продолжить. – А потом у нас был торт и боулинг, а Сара и Эмма хотели, чтобы я была в их команде.

Ярко-голубые глаза светились от счастья. Энди импульсивно наклонилась и обняла десятилетнюю девочку.

– Я так рада, что ты хорошо провела время!

– Я тоже.

Они сидели в крошечной импровизированной кухне Энди в мансарде. Окна были открыты, и мягкие звуки дождя создавали фоновую музыку для воскресного вечера, посвященного разговорам и украшению печенья.

Энди нашла уже испеченное сахарное печенье в продуктовом магазине поблизости. Набор включал глазурь и посыпку. Подумав, что к ней могут заглянуть ее маленькие соседки, она купила пачку. Также наполнила свой маленький холодильник, постирала белье, вымыла ванную – одним словом, постаралась чем-то себя занять. Потому что альтернативой были постоянные мысли о Уэйде. Та ночь была просто волшебной. Где-то после одиннадцати они наконец добрались до холодной пиццы. Потом вернулись в постель и занимались любовью, пока оба не выдохлись. Весь вчерашний день Энди была уставшая и измученная, но счастливая. Все напоминало ей о той восхитительной ночи.