Энди уставилась на него.
– Я не знала.
– Это было давным-давно. Мы ссорились довольно тихо, но это стало источником напряжения между нами. Так что, несмотря на то, что ты чертовски сексуальна, забавна и умна, меня беспокоит, что ты врач.
– Почему?
– А что, если ты попытаешься переделать меня? Я не из тех, с кем это удастся.
Она понимающе кивнула.
– Мэтт тоже хотел, чтобы я изменилась. Это не сработало и очень напрягало. Как бы то ни было, ты мне нравишься таким, какой есть.
Уэйд одарил ее улыбкой, которая ей так нравилась.
– Правда? Я чувствую то же самое.
– Что касается того, чем ты зарабатываешь на жизнь. Мне все равно, чем занимается мужчина. Меня волнует только то, каков он. Мне нужен кто-то, на кого я смогу положиться и кому смогу доверять. Я бы не поддержала незаконную деятельность, но в остальном твоя профессия – это наименьшая из моих проблем. Мне нравится, что ты способен снова сделать красивым печальный заброшенный дом. Это впечатляет! Кроме того, у тебя действительно классная задница.
Он ухмыльнулся.
– Ты легкомысленна.
– Да, и горжусь этим.
– Я смогу жить с легкомысленной женщиной. – Уэйд пристально посмотрел ей в глаза. – Итак, мы идем на свидание.
– Да. И на этот раз мы действительно выйдем из дома.
– В субботу вечером. В семь.
– Я буду готова.
Уэйд улыбнулся.
– Может быть, я посигналю, и ты выйдешь. Боюсь, если зайду за тобой, то не смогу себя контролировать.
Энди вздохнула. Ей было так приятно это слышать – и неважно, лжет он или нет.
– Хорошо, посигналь. Как будто мы старшеклассники.
Он обнял ее за плечи и развернул в сторону приемной.
– Теперь, когда этот вопрос улажен, позволь показать тебе, что мы сделали за сегодня.
В понедельник днем Энди пришла на пилатес.
– Привет, Кэти, – сказала она секретарше.
– Привет, Энди. – Девушка лет двадцати с небольшим подняла глаза и нахмурилась. – Что случилось?
– Ничего.
– Да ладно. Марли, иди сюда. Тебе не кажется, что Энди изменилась?
Марли, постоянный инструктор Энди, секунду изучала ее, а затем ухмыльнулась.
– Я бы сказала, что у Энди появился парень. Вокруг нее мужское сияние. И дело не только в сексе. Дело в том, что она счастлива. – Марли шлепнулась своей подтянутой задницей танцовщицы на край стола. – Так, давай с самого начала. Расскажи нам все. Кто он?
Энди почувствовала, что краснеет.
– Нет у меня никакого парня, – начала было она, но потом не смогла сдержать улыбку. – Хорошо, парень есть.
– Так я и знала, – выдохнула Марли. – Люблю новые отношения и новые возможности. Плюс горячий секс. Верно?
– Может, ты и права.
В класс входили, здороваясь, другие женщины. Энди побежала положить сумку и туфли в шкафчик, а затем пошла к гимнастическим коврикам.
Они с Уэйдом, как и собирались, встретились в субботу вечером. Только вот ужин оказался одновременно замечательным и разочаровывающим. С одной стороны, это был их шанс лучше узнать друг друга. Плохая новость заключалась в том, что он всего лишь поцеловал ее у двери. Кэрри ждала его одна дома, так что действия Уэйда были вполне понятны и логичны. К тому же его очевидное разочарование во многом смягчило ее собственное сожаление.
Остальные женщины устроились на ковриках, подошла Марли.
– Все готовы? – спросила она. – Давайте начнем с «сотни».
– Не могли бы мы начать с шестидесяти, а остальные сорок сделать позже? – спросила Кэти.
– Хорошая идея, – сказала Энди.
Остальные женщины засмеялись. Марли закатила глаза.
– Вы что, сговорились? – спросила она. – Сегодня понедельник, верно? Такое всегда происходит по понедельникам. Хватайтесь за ручки и поехали! Чем скорее начнем, тем скорее закончим.
Энди ухватилась за ручки и растянулась на коврике. Подняла ноги, убедившись, что держит пятки вместе, а носки врозь. Уткнула подбородок в грудь, оторвала плечи от пола и начала качаться.
Класс переходил от упражнения к упражнению. Во время «раскручиваний вниз» Энди сосредоточилась на мышцах живота и медленно, позвонок за позвонком опустилась на коврик.
– Отлично, Энди! – крикнула Марли с другого конца класса. – Кэти, помедленнее. Все еще по одному разу.
К концу часа мышцы Энди устали и слегка подрагивали. Она, пошатываясь, поднялась на ноги и направилась к шкафчикам.
– Ты отлично справляешься, – похвалила ее идущая рядом Марли. – Налицо явный прогресс.
– Спасибо. Я чувствую себя лучше. Сильнее.
– Через пару недель я провожу демонстрацию в парке. Там целая фитнес-программа. Моя часть длится с одиннадцати до одиннадцати тридцати. Хотела спросить, не хочешь ли ты поучаствовать. Нас будет четверо. Покажем только основные движения – их все ты умеешь выполнять. – Марли вытащила из сумки визитную карточку. – Вот адрес моей электронной почты. Подумай и дай мне знать, если заинтересуешься и будешь располагать временем.
– Я должна быть свободна, – сказала Энди. – Но я не понимаю. Многие другие твои ученицы гораздо лучше меня…
Марли рассмеялась.
– Ты – моя лучшая начинающая ученица. Люблю, когда ко мне ходят ученики разного уровня. Когда я скажу людям, что ты занимаешься пилатесом всего пару месяцев, они будут меньше бояться занятий.
– Надеюсь, это комплимент.
– Это он и есть, поверь.
Энди взяла предложенную визитную карточку.
– Я только еще раз проверю свое расписание и дам тебе знать, если буду свободна. Я почти уверена, что буду.
– Отлично! Я была бы рада заполучить тебя на демонстрацию.
Энди кивнула и ушла. Направляясь к своей машине, она сказала себе, что именно так люди начинают вписываться в общество. Человек за человеком, день за днем. Не торопясь, устанавливая связи. Случалось, она скучала по жизни в Сиэтле, но это было не так часто. После расставания с Мэттом она обнаружила, что многие друзья были скорее друзьями пары, а не ее подругами. Несмотря на приглашения Энди, никто из них, казалось, не собирался посещать Ежевичный остров.
Она решила начать все сначала в момент паники, импульсивно, но теперь поняла, что все это время была права насчет острова. Она строила здесь свой дом, заводила друзей, искала лучший способ вписаться в общество. Направляясь к машине, Энди взглянула на три дома, примостившиеся на холме. «Три сестры», – подумала она.
Она, Дина и Бостон не были сестрами, но уже шли к тому, чтобы стать подругами. И разве это не было так же хорошо?
Бостон закончила одеваться после вечернего душа. Она была измотана, но это была хорошая усталость. За неделю она неплохо продвинулась в работе над фреской. Уже сделала наброски на двух главных стенах зоны ожидания. Теперь занималась коридором – придумывала для него сцены из джунглей. Делала эскизы разных животных для смотровых кабинетов, а затем начинала рисовать.
Уэйд предложил услуги своего лучшего маляра, чтобы помочь ей. Хэл заполнял задний план, пока Бостон работала над животными, жуками и листвой. Хорошей новостью стало то, что Энди не планировала открывать офис до конца августа: времени, чтобы закончить фреску, было предостаточно. Плохая новость заключалась в том, что Бостон почти год не работала в установленные сроки и теперь ощущала давление. И все же было здорово иметь цель. Это давало ей мотивацию. Она не хотела подвести Энди.
Она посмотрела на часы и увидела, что почти пять. Зик уже должен быть дома. Она направилась на кухню, чтобы проверить, не оставил ли он сообщение на стационарном телефоне. Едва добравшись до столика, услышала грохот в задней части дома. Что за черт? Бостон поспешила по коридору и вошла в мастерскую. Зик был там. Стоял, опустив руки по швам и растопырив пальцы. Ее мольберт валялся разбитый на полу.
– Что случилось? – требовательно спросила она. – Когда ты вернулся домой?
– Несколько минут назад. – Его лицо было белым, глаза жесткими. Зик смотрел на нее со смесью гнева и отвращения. – Взгляни на это. Только взгляни!
Бостон оглядела мастерскую, не совсем понимая, что он имеет в виду. Обычный творческий беспорядок. Она приколола на стены эскизы животных, которых собиралась рисовать. Здесь были разные версии обезьян и ягуаров. Она хотела правильно их разместить. И поиграла с цветами в крыльях бабочки.
– Ты о чем? – спросила она, сбитая с толку ураганом его эмоций.
– Черт возьми, Бостон! Остановись! Ты должна остановиться.
Зик взял в руки портрет Лиама – недавно нарисованный. Прежде чем она поняла, что он собирается сделать, он разорвал его пополам.
Она ахнула.
– Зик, нет!
– Это неправильно. И это длится уже слишком долго! Уэйд сказал, что ты работаешь над фреской. Сказал, что у тебя все хорошо, и я ему поверил. Но посмотри на это! – Он махнул в сторону картины маслом, которую она начала на днях, а затем спихнул на пол стопку набросков их ребенка. Черно-белые рисунки Лиама запорхали вниз. – Сколько их? – спросил Зик хриплым от гнева и боли голосом. – Сколько?
Теперь Бостон увидела то, что видел ее муж. Да, там было несколько эскизов для настенной росписи, но повсюду, на каждой поверхности, на каждом дюйме стены были быстрые наброски и детальные рисунки их ребенка. На них он спал, смеялся, сидел. Лиам в ее объятиях, Лиам в кроватке, на траве, у камина…
– Сотни, – прошептала Бостон, не потрудившись сосчитать. – Сотни.
Зик поднял картину маслом и швырнул через всю комнату. Еще одна стопка эскизов взлетела в воздух. Он рвал и метал, круша ее мастерскую. Бостон стояла у двери, позволяя ему это делать. Не потому, что он напугал ее, а потому, что его гнев был первым проблеском чего-то живого с тех самых пор, как умер их сын. И, может быть, потому, что она знала: ей самой тоже это нужно.
Закончив, Зик повернулся к ней. Судорожно дышал, его грудь поднималась и опускалась. Он излучал боль. Его пальцы сжались в кулаки, и Бостон увидела блеск слез в его глазах.
Глубоко внутри ее бились эмоции, пытаясь выбраться из твердой скорлупы отрицания. Бились, как новорожденный цыпленок, проклевывая себе путь к жизни. Она сделала шаг к Зику, желая, чтобы он обнял ее. Ей так хотелось поплакать вместе с ним. Чтобы они разделили боль. Они вместе начали этот путь, и завершить его можно тоже только вместе.