– Не волнуйтесь, – начала она с улыбкой. – Ни у кого нет проблем. Просто будут некоторые изменения, и я хочу поговорить с вами о них.
Девочки переглянулись и снова уставились на мать. На лицах старших застыло обеспокоенное выражение, в то время как близнецы выглядели скорее смущенными, чем встревоженными.
– Через несколько дней я приступлю к новой работе. Устроилась бухгалтером в отель «Ежевичный остров».
Они с Колином собирались сообщить детям, что их отец будет чаще бывать дома. Он сказал ей поделиться с ними новостями, но Дина хотела, чтобы именно он все им рассказал. Девочки будут в восторге, и Колин заслуживал того, чтобы стать частью этого момента.
– Я буду работать в гостинице по утрам три дня в неделю, а остальное время – из дома. Так что в рабочие часы мне понадобится ваша помощь. Как только вы снова пойдете в школу, я буду стараться закончить дела к вашему возвращению. Но нам понадобится выработать систему, чтобы я отвлекалась по минимуму.
Губы Мэдисон задрожали.
– Это папа… Вы что…
«Вы разводитесь?»
Мэдисон не смогла произнести эти слова, но Дина все равно их уловила. Она улыбнулась дочери.
– Папа очень рад моей новой работе. Мы все вместе отправимся на торжественный ужин в эти выходные, чтобы отпраздновать.
Они также будут праздновать то, что Колин теперь будет часто бывать дома вместо постоянных разъездов по работе. Но она пока не собиралась этого говорить.
– Мы семья, Мэдисон. Это не меняется, – мягко произнесла Дина.
Если бы беспокойство исходило от любой другой дочери, она бы подчеркнула свои слова объятием или прикосновением. Но со старшей до сих пор было сложно.
Мэдисон посмотрела на мать, затем отвернулась.
– Хорошо, – прошептала она.
Дина снова обратила внимание на других девочек.
– Я собираюсь составить список обязанностей для всех. Мы поговорим о том, что вам удобно делать и что мы с вашим отцом ожидаем от вас. Я также хочу начать учить вас, девочки, готовить. Вы вполне сможете помочь мне с вареньем, которое я буду варить следующие несколько недель. А еще, думаю, каждая из вас легко освоит несколько простых блюд.
Близнецы посмотрели друг на друга, потом на нее.
– Печенье? – в один голос спросили они.
Дина рассмеялась.
– Да, печенье – отличное начало. Может быть, арахисовое масло.
Сидни и Саванна захлопали в ладоши.
Она улыбнулась Одри и Люси.
– Я подумала, что мы втроем могли бы вместе придумать и приготовить несколько ужинов. Может, используем мультиварку.
– Сделаем спагетти, – предложила Люси.
– Неплохая идея. Я присмотрю за кастрюлей с кипятком, а ты научишься готовить соус.
Одри усмехнулась.
– Курица с пармезаном!
– Амбициозно, но уверенно. Будет весело! – Дина повернулась к Мэдисон. – Я догадываюсь, что тусоваться со мной на кухне – это не твое представление о веселье. Ну и ладно. Список обязанностей относительно разнообразный, и я не возражаю, если ты выберешь что-нибудь другое.
Мэдисон уставилась на нее. На лице девочки отразилась целая гамма эмоций, но все сомнения были ясны. Она хотела веселиться как сестры, но насколько весело проводить время с матерью?
Дину охватила печаль. Когда-то они были так близки, подумала она, страдая от потери контакта с дочерью. Мэдисон была ее маленькой солнечной девочкой, полной любви и света. Теперь она стала незнакомкой, которая ненавидит ее. Психотерапевт посоветовала набраться терпения. Дина знала, что врач права, но ждать было так тяжело.
Близнецы вскочили со своих мест и обежали вокруг стола. Они бросились к Дине и крепко обняли ее.
– А мы можем испечь печенье прямо сейчас? – спросила Сидни.
– Я хочу начать учиться! – кивнула Саванна.
Дина обняла их.
– Думаю, печенье – отличная идея! Все желающие могут присоединиться.
Одри и Люси вбежали на кухню, крича, что они сейчас же вымоют руки, чтобы тоже помочь. Мэдисон медленно поднялась и направилась к лестнице.
Дина повела близнецов на кухню. Ей хотелось оглянуться, чтобы увидеть, как старшая колеблется. Но, если серьезно, каковы шансы? Когда она сама была в возрасте Мэдисон, ее мать абсолютно ничего не могла сделать, чтобы преодолеть пропасть между ними. Дина спрашивала себя, пройдена ли и здесь точка невозврата. И если да, сможет ли она перенести эту потерю и двигаться дальше.
Глава 29
Войдя в парадную дверь своего дома, Бостон сразу же почувствовала запах краски. Он пропитал воздух так, что ей захотелось чихнуть. Секунду не могла понять, в чем дело. Она рисовала только в своей мастерской, так почему же кто-то рисовал в…
Бостон замерла, не в силах пошевелиться. Она рассказала Уэйду, что собрала детские вещи, а Дина и Колин помогли. Упомянула фреску – веселый паровоз. И то, что она знает, что должна закрасить его, но не знает, хватит ли сил. Уэйд предложил свою помощь. Она отказалась.
– Нет! – закричала Бостон и побежала к лестнице.
Она перепрыгивала через две ступеньки и, запыхавшись, ворвалась на второй этаж. Поспешила по коридору, но поняла правду еще до того, как переступила порог. Поняла, что произошло. Поняла, что у нее отняли.
Комната была пуста. Не было ни занавесок, ни ковра на деревянном полу. Только выключатель из нейтрального пластика. Приятные желтые стены были выкрашены в кремово-белый цвет. И фреска исчезла.
Бостон стояла в центре комнаты и остро ощущала отсутствие всего, что когда-то любила. Как будто Лиам вообще никогда здесь не жил.
Ей показалось, что грудь вот-вот разорвется. Она прижала руку к ране, которая должна была появиться, ожидая буквально утонуть в крови, но там не оказалось ничего, кроме футболки и тепла кожи.
Это неправильно, подумала Бостон, желая истечь кровью. Все неправильно. Лиам, милый Лиам! Она не могла…
Она втянула воздух, но не смогла дышать. Крикнула, но ответа не было. Не отдавая себе отчета в своих действиях, вытащила из кармана телефон и нажала кнопку.
– Зик, – выдохнула она. – Зик! Он умер.
Все тело затряслось. Телефон упал на пол, и Бостон рухнула рядом с ним. Свернулась калачиком, вцепившись в саму себя, чтобы не развалиться на части.
Когда пришли слезы, они были резкими, отвратительными и заставили ее задохнуться. Бостон оплакивала все, что утратила. Невинного ребенка, который был для нее всем. Последствия случившегося и потерю Зика. Впервые она ощутила боль одиночества. Того, что у нее никого не осталось.
Бостон закрыла лицо руками и продолжала рыдать. Время шло, но она этого не чувствовала, не чувствовала ничего, кроме темной воронки, которая ширилась вместо сердца. Затем что-то теплое коснулось ее руки.
Она открыла глаза и увидела Зика. Он лежал рядом с ней на полу, прижимая ее к себе. Его тело успокаивало, защищало. Зик притянул жену в свои объятия и вцепился в нее, будто никогда не собирался отпускать. Бостон положила голову ему на плечо, и ее слезы омыли их обоих.
Дина смотрела на одежду, разложенную на кровати. По большей части то, что она надевала в лавку ремесел, подойдет и для новой работы в гостинице. Когда дело доходило до выбора нарядов, она предпочитала консерватизм, и это было хорошо. Им с Колином нужно накопить на лыжный отпуск. Дина не хотела тратить драгоценные доллары на что-то глупое вроде своего рабочего гардероба. Особенно теперь, когда он отправил ей по электронной почте информацию о паре домиков в горах, доступных для аренды.
Ей понравилось трехэтажное шале с главной спальней на третьем этаже. Там был не только камин, но и двойной душ и ванна, куда запросто поместятся двое. Единственным комментарием Колина было: «Думаешь, девочки достаточно взрослые, чтобы кататься на лыжах без нас?»
Одной мысли о долгих снежных ночах в этой спальне с мужем оказалось достаточно, чтобы заставить ее трепетать в предвкушении.
– Мам?
Дина обернулась и увидела Мэдисон, стоящую в дверях спальни.
– Что случилось? – спросила она.
– Можно поговорить с тобой секундочку?
– Конечно.
Дина отодвинула одежду и села на кровать, похлопала по месту рядом с собой. Она ожидала, что старшая закатит глаза и останется стоять, но Мэдисон действительно села и наклонилась к ней.
Дина смотрела на лицо своей дочери, на слияние ее и Колина черт. Большие голубые глаза, сияющая кожа.
– Ты такая красивая, – сказала она с улыбкой. – Прости. Вряд ли ты пришла, чтобы поговорить об этом.
Мэдисон покачала головой, прикусила нижнюю губу и вдруг заплакала. Дина пыталась понять, что сделала не так. Ничего не приходило на ум, поэтому она подождала. Но Мэдисон продолжала плакать, и Дина наклонилась, слегка обняла дочь.
– Что случилось, милая? – спросила она. – Ты плохо себя чувствуешь?
Мэдисон заплакала еще горше. Дина привлекла ее к себе и просто держала. Она чувствовала себя неловко и в то же время надеялась. Дочь обратилась к ней, и она не хотела облажаться. Нерешительность и замешательство принесли неопределенность… Покалывание в руках чуть было не заставило Дину рвануться к раковине, ведь сочетание мыла и воды принесло бы такое облегчение…
Это навсегда со мной, подумала Дина. Уже несколько недель психотерапевт так и говорила ей. Побуждение, потребность. Сейчас справляться стало легче. Можно подавить, на время подчинить воле, но это никогда не исчезнет до конца.
Дина напомнила себе, что нужно дышать. Она начала считать, пытаясь отвлечься от сумасшествия, но прежде, чем досчитала до десяти, Мэдисон выпрямилась.
– Прости, мама, – прошептала дочь. – За все, что было.
– И ты меня прости. Я знаю, что со мной было трудно. Все эти правила… – Дина взяла руки дочери в свои и тихонько сжала ее пальцы. – К тому же я знаю, ты боялась, что мы с твоим отцом собираемся развестись.
Глаза Мэдисон наполнились слезами, она кивнула.
– Не знать – так ужасно! Ненавижу это…
– Это очень нехорошее состояние. – Дина подыскивала правильные слова и хотела, чтобы у нее получилось. – Я люблю тебя, и твой папа тебя любит. Что бы ни случилось, это не изменится. Мы оба преданы нашему браку и нашей семье. Мы усердно трудимся. Я хочу, чтобы у всех нас все стало по-другому. Я знаю, что ты злишься. И надеюсь, что ты попытаешься быть мягче, хотя бы немного.