Михаль заложил в рот пальцы и звонко свистнул.
— А чтоб вас — напугали! — послышался голос бабушки с огорода. — Спят они еще!
Но в веранде услышали. На крыльцо вышла босая, заспанная Оксана:
— Что рассвистались? Мы вас два дня ждем, а вы десять минут не можете? Идите на реку, к шалашу, мы сейчас умоемся, позавтракаем и придем, — и скрылась в веранде.
— Что это с нею? — удивился Михаль.
— Она же не знает, что мы не просто играли, — радостно сказал Чэсь. — Я бы тоже злился на ее месте… Пошли, ребята!
Всю дорогу он болтал без умолку. Первый бросился к склоненной иве, вскарабкался по стволу, нырнул в кусты.
— Ничего себе! — послышался из шалаша его голос. — Вот так новости! Забирайтесь скорее сюда.
Михаль, за ним Дмитрок забрались в шалаш. Чэсь держал в руках… нож и спиннинг.
— Курт принес! Сдержал, значит, дед слово. Пораженные, веселые ребята, перебивая друг друга, начали фантазировать, как все могло происходить: как дед Макар «разговаривал» с внуком, «всыпал ему ниже пояса»… Никому не было жалко Курта. Чэсь каждый раз раздвигал ветви и смотрел на дорогу, которая вела из поселка к реке.
— Идут! — объявил он наконец и причесал ладонью непокорные белокурые вихры.
Ребята быстро спустились вниз.
— Расскажем о Кладах? — спросил Дмитрок.
— Нет, прежде их послушаем — что они сделали, — ответил Михаль.
Оксана остановилась неподалеку:
— Мы думали, они ждут нас, дежурят возле автобусной остановки, а они себе в походы ходят!.. Знакомьтесь, это Катя, — сказала она, когда подошли, и слегка подтолкнула подругу вперед.
Ребята назвали свои имена. Хорошенькая, как кукла, застенчивая Катя в своей короткой синем платье, что так шло ей, сразу понравилась им; никому и в голову не пришло то, о чем думали перед этой встречей и говорили вслух — «чужая Катя… лишний конкурент».
Оксана вдруг залилась смехом:
— Какую картину мы только что видели! Дед Макар несет сумку большую и ведет Курта за руку — идут на автобусную остановку. Курт трет глаза кулаком… Ну, мы с Катей вслед — интересно, как они будут прощаться?
— И что? — смеясь, спросил Чэсь. — Дал ему дед пощечину на прощание?
— Нет, наоборот, обнял, посадил в автобус…
— Понаделал этот Курт нам хлопот, — вздохнул Михаль. — Как только ты уехала…
И Михаль, сначала не совсем охотно, а потом увлекшись, рассказал все по порядку: как Курт выследил их шалаш, как прочитал дневник, украл нож и спиннинг, как он, Михаль, забрался в сарайчик и подслушал «геологов», как затем ездил в город, ходил в музей, у которого снова столкнулся с Севой и с лысым, как в ту ночь из школьного шкафа похитили папку «Знаменитые земляки» и участковый проводил «следственный эксперимент»…
Чэсь вмешивался, перебивал, дополнял. Наконец добился своего — Михаль обиделся и замолчал, Чэсь заговорил один. Особенно рассмешил девочек эпизод, когда ребята ходили к старой учительнице, и Дмитрок спросил: «А что это за Ирина Леонидовна, которую вы всегда упоминаете?» Коротко рассказал Чэсь и об их путешествии, об искалеченном соме, которого застрелил дед Макар, — о «Кладах», конечно, не сказал ни слова. Не он же, Чэсь, первый догадался, а Михаль…
— Вот и получилось: сказал дед, «отправлю Курта в город, к родителям» — так и сделал, — закончил Чэсь.
— Так и у вас, оказывается, событий полно было!
— А что у тебя, Оксана? — спросил Михаль. — Теперь ты рассказывай.
— Сейчас, — ответила девочка и оглянулась на дорогу. — Подождем Бориса Григорьевича, он вот-вот должен подойти, тогда расскажу.
— Что? — в один голос воскликнули ребята.
Глава 55. Продолжение предыдущего
— Подождем Бориса Григорьевича, — спокойно повторила Оксана, — нашего учителя истории.
— А-а, — догадался Чэсь, — мне мама говорила. Какой-то дядя приехал вечерним автобусом и остановился в крайней хате, поблизости от Ирины Леонидовны.
— Какой дядя, какой учитель? — Михаль аж схватился за голову, — Оксана, сколько можно? Зачем нам еще взрослые? Каждый из нас хоть что-то сделал: Катя, например, подарила тебе талер, ты это дело развернула, Чэсь нашел второй талер, я догадался… ну, об этом позже. А этот твой Борис Григорьевич, что он сделал?
— А я? — тихо спросил Дмитрок.
— При чем здесь ты?
— Я тоже ничего не сделал.
— Действительно, Михаль, — вмешался Чэсь, — так мы далеко зайдем.
— Да при чем тут Дмитрок? Я имел в виду взрослых — их не будет!
— Послушайте. Мы с Катей слушали вас, дайте и мне сказать. Или вас интересует только то, как делить сокровище, которого мы пока не нашли? Вы ведь даже не знаете, как нам помог Борис Григорьевич! Без него мы ничего не найдем…
— Найдем!
— Михаль, помолчи, дай ей сказать, — попросил Чэсь. Оксана, хоть и сердилась немного, начала рассказывать. Вскоре ребята знали все: о ее визите в архивный музей, о Пауке и его статье, о Севе, о том, как угрожали Катиному отцу и он вынужден был обменяться талерами, а потом Борис Григорьевич объяснил, что дело тут не в талерах, а в очертаниях их контуров…
— Тогда я вспомнила, что в Поплавах капнуло на талер масло, а потом я вытерла платком и осталась пятно. Мы с Катей перекололи пятно, и вот, смотрите! — Оксана торжественно вытащила из кармана талер, потом зазубренный кружок из картона и свернутую копию бересты. — Теперь у нас все есть. Чэсь, давай свою монету.
Чэсь дал. На удивление Оксаны, ребята проявили и к ее рассказу, и к этим ценным вещам какое-то непонятное безразличие. А Михаль даже, казалось, улыбался. У него был такой вид, что все это ему давно известно.
— И дальше, Оксана? — спросил он, улыбаясь. — Как и к чему ты собираешься прикладывать талеры?
— В том-то и дело, — вздохнула Оксана — нет привязки! Теперь нам нужно подробная карта нашей местности…
— Да есть привязка, — перебил Чэсь. — Михаль, ну зачем дразнить — давай расскажем.
Ранее Михаль со Дмитроком, которые, конечно, обо всем догадывались, делали вид, что ничего не замечают. Но теперь Михаль не выдержал:
— Тебе надо быть подальше от Оксаны. Ведь если близко, ты сам себя не помнишь.
Чэсь густо покраснел и только открыл рот, не находя слов. Но тут уж Оксана его выручила.
— Борис Григорьевич идет, — показала она на дорогу. Ребята с интересом начали рассматривать человека, который приближался к ним. Пожилой мужчина, в пиджаке, в кепке, в старом трико, на ногах кеды, в руке удочка… Даже на дачника не похож, обычный деревенский дядька.
— Это ваш учитель? — спросил Михаль тихо, так как Борис Григорьевич был уже близко и мог услышать.
— А как ты хотел, чтобы он оделся? — вступилась Оксана. — Человек идет удить рыбу.
Учитель положил под вербу удочку, подошел к компании.
— Здравствуйте, давайте знакомиться, — и снял кепку. — Только не называйте себя, я попробую угадать.
Глава 56. Примирение Михаля
Оказывается, он знал их имена. Дмитрока он угадал сразу, а Чэся с Михалем попутал. Все равно Михалю понравилось, что Борис Григорьевич, перед тем как знакомиться, снял кепку. Да и вообще — городской человек, минский учитель, а первый подает им руку…
Вскоре Борис Григорьевич своими простыми поведением и умными словами совершенно обезоружил его.
— Я знаю, что вы ищете клад, — сказал учитель, садясь на траву. Все тоже присели вокруг. — И я не сомневаюсь, что вы его найдете. Сделали вы уже много, и мне понятна ваша радость, ваш азарт, ваше желание быть первыми и единственными. Что касается меня… Вам, надеюсь, девочки обо мне немного рассказали?
— Да, — кивнула Оксана.
— Поэтому вам, наверное, интересно знать, буду ли я вмешиваться в ваши дела или нет, а тем более претендовать на долю того, что бесспорно принадлежит только вам? Итак, друзья мои, — учитель приложил ладонь к левой груди, — даю слово: я приехал в Поплавы только в отпуск! Если вам понадобится помощь — найти меня можно легко и в любое время. Если же вы чувствуете, что справитесь сами, обещаю — ни мешать вам, ни вмешиваться в ваши дела не буду. Поэтому давайте сразу выясним — на настоящее время я вам нужен?
Ребята переглянулись, промолчали.
— Конечно, нужны! — сказала Оксана. — Вот, посмотрите, Борис Григорьевич, что у нас есть… Все есть: три талера и копия бересты!
Учитель осторожно взял в пальцы картонный кружок, засмеялся:
— Значит, не успела бабушка вымыть платок? Ну что ж, поздравляю вас! Я, если честно, даже не ожидал… Просто замечательно, друзья мои! И ничего страшного, что мы не знаем пока самого главного — привязки…
— Знаем! — не выдержал наконец Михаль. — Крестик и слова «CLAD» — это и есть привязка, — сказал он, нарочно медленно растягивая слова. — «Клад» — обычные укладки, мост через Березину. Старые люди и сейчас называют то место Кладки.
Борис Григорьевич вдруг вскочил. Стащил с головы кепку и снова надел. Взял листок бумаги с копией бересты, развернул дрожащими пальцами, стал всматриваться. Потом перевел глаза на Михаля. И все это молча.
— Так вот почему вы говорили все время, что все знаете! — Оксана захлопала в ладоши. — Ах, какие вы молодцы!
— И вы знаете, где эти Клады? — осевшим голосом спросил учитель.
— Знаем. Километров восемь — десять отсюда, вверх по реке, — сказал Михаль. У него был вид победителя.
— Это под Ушою… Все правильно, все так, там стояли французы… Но рассказывайте дальше! — спохватился Борис Григорьевич. — Как сохранились сами укладки?
— А что им сделается, лежат на дне, — буднично сказал Чэсь. — Когда у берега потыкал в воду веслом, звенят, как железо. Они же из дубов.
— А вы не обследовали ту местность? Нет ли там…
— Старого русла? — подхватил Михаль, посмеиваясь. — Не было. Мы облазили все кругом — там сухо, холмы.
— И все равно, все равно, — повторил Борис Григорьевич. — Как можно было сразу не догадаться? Столько лет бились… Вот что значит не доверять родному языку…
Вдруг он шагнул вперед, порывисто обнял Михаля, приговаривая про себя: