Меня поразило, насколько мало интереса проявили в толпе к человеку, упавшему в обморок. Большинство лишь взглянули в его сторону и тут же отвернули головы к тотализатору.
— Тут это часто бывает, — сказал Густав. — Безработные. Просаживают все до последнего пфеннига. И играют рисково — хотят сразу сорвать большой куш.
Извозчик принес из сигарной лавки стакан с водой. Чернявая проститутка намочила свой платок и вытерла мужчине лоб и виски. Он вздохнул и неожиданно открыл глаза. В том, как его глаза снова зажглись на совершенно потухшем лице, было что-то жуткое — словно сквозь прорези застывшей алебастровой маски с холодным любопытством проглянуло новое, неизвестное существо.
Девица взяла стакан с водой и дала ему напиться. При этом она поддерживала его рукой, как ребенка. Потом она отняла булочку у безучастного обжоры с прической бобриком.
— На-ка, поешь… да не спеши, не спеши ты так… палец мне откусишь… Вот, а теперь запей…
Бобрик только покосился вослед уплывшей булочке, но ничего не сказал. Кровь постепенно приливала к лицу несчастного. Он пожевал еще немного и, покачавшись, поднялся. Девица довела его до двери. Потом, воровато оглянувшись, открыла сумочку.
— На вот… а теперь проваливай отсюда… Тебе жрать надо, а не на скачках играть…
Один из сутенеров, все это время стоявший к ней спиной, теперь повернулся. У него было хищное птичье лицо с оттопыренными ушами, лаковые туфли, спортивная шапочка.
— Сколько ты ему дала? — спросил он.
— Десять пфеннигов.
Он ударил ее локтем в грудь.
— Небось больше! В другой раз не давай без спросу.
— Не делай столько шума, Эде, — сказал другой сутенер.
Проститутка достала помаду и стала красить губы.
— Но ведь надо по-честному, — сказал Эде.
Проститутка промолчала.
Зазвенел телефон. Наблюдая за Эде, я не обратил на это внимания.
— Ну, пруха так пруха! — услыхал я вдруг громовой голос Густава. — Это уже не везение, а черт его знает что! А, господа? Каково? — Он ударил меня по плечу. — Нет, ты понял, а? Слупил сто восемьдесят марок! Твоя кляча с этой немыслимой кличкой всех обскакала! Ты понял, чудило?
— Что, в самом деле? — спросил я.
Человек в роскошного цвета рубахе и с изжеванной бразильской сигарой в зубах кисло кивнул и взял у меня квитанцию.
— Кто это вам посоветовал? — спросил он.
— Я! — поспешно выкрикнул Билинг. Он протиснулся ко мне, отвешивая мелкие поклоны, выжидательно глядя в глаза и гнусно, униженно улыбаясь. — Это все я, с вашего позволения… У меня связи…
— Ну, знаешь ли… — Распорядитель даже не взглянул на него и выплатил мне деньги.
На мгновение в зале воцарилась полная тишина. Все смотрели на меня. Даже отрешенный от мира обжора и тот поднял голову. Я спрятал деньги.
— А теперь прекращайте! — прошептал Билинг. — Прекращайте! — На лице его выступили красные пятна. Я сунул ему десять марок.
Густав, ухмыляясь, двинул кулачищем мне под ребро.
— Ну что я тебе говорил? Слушай Густава — будешь деньги грести лопатой!
Я не стал напоминать бывшему ефрейтору санитарной службы о Джипси Второй. Впрочем, он и сам не вспомнил о ней.
— Пошли отсюда, — сказал он, — настоящим артистам сегодня здесь делать нечего.
В дверях кто-то дернул меня за рукав. То был «Прилежная Лизхен».
— А на кого вы рекомендуете ставить в мемориале Масловского! — подобострастно спросил он.
— Только на «В лесу родилась елочка» и ни на кого больше, — ответил я и отправился с Густавом в ближайшую пивную, чтобы пропустить стаканчик за здоровье Лёр Блё.
Час спустя я все-таки проиграл тридцать марок. Не смог удержаться. Но потом все же бросил. Прощаясь, Билинг сунул мне в руку какой-то листок.
— Если вам что-нибудь понадобится! Или вашим знакомым. Я все устрою. — Листок оказался рекламой подпольных порнографических киношек. — Посредничаю также при продаже поношенной одежды, — крикнул он мне вслед. — За наличный расчет!
В семь часов я поехал обратно в мастерскую. «Карл» стоял на дворе с ревущим мотором.
— Ты вовремя, Робби, — сказал Кестер. — Мы как раз собираемся прокатиться за город — испытать его. Садись!
Вся наша фирма выстроилась в полной готовности. Дело было в том, что Отто предстояло через две недели принять участие в гонках по горным дорогам. В связи с этим он внес в машину кое-какие усовершенствования. Теперь предстояло сделать первую пробную поездку.
Мы сели в машину. Юпп в своих огромных гоночных очках занял место рядом с Кестером. Его хватил бы удар, если б он остался дома. Мы с Ленцем сели сзади.
«Карл» рванулся с места. Мы выехали на загородное шоссе и развили скорость в сто сорок километров. Мы с Ленцем прильнули к передним сиденьям — ветер был такой, что, казалось, вот-вот оторвет голову. Тополя по обе стороны дороги слились в одну сплошную линию, колеса свистели, а чудесный рев мотора пронизывал нас до печенок, как яростный зов свободы.
Минут через пятнадцать мы увидели перед собой черную точку, которая быстро увеличивалась в размере. Это была довольно большая машина, шедшая со скоростью от восьмидесяти до ста километров. Она ехала, вихляя из стороны в сторону. А поскольку шоссе было довольно узким, Кестеру пришлось сбавить скорость. Когда до машины оставалось метров сто и мы уже собирались сигналить, мы вдруг заметили, как по боковой дороге справа наперерез нашей кавалькаде мчится мотоциклист, — мелькнув, он тут же скрылся за живой изгородью у перекрестка.
— Черт бы его побрал! — воскликнул Ленц. — Сейчас что-то будет!
В тот же миг мы увидели, что мотоциклист выскочил на дорогу метрах в двадцати перед впереди идущей машиной. Вероятно, он недооценил скорость машины и поэтому попытался с ходу, едва выйдя из поворота, оторваться от нее. Машина взяла резко влево, чтобы избежать столкновения, но и мотоцикл сместился в левую сторону. Тогда машина круто рванула вправо, зацепив крылом мотоцикл. Тот перевернулся в воздухе, а водитель, перелетев через руль, упал на асфальт. От удара машина качнулась вправо, выскочила в кювет и, сбив по пути дорожный знак и смяв фару, с грохотом врезалась в дерево.
Все это произошло за несколько секунд. У нас была еще приличная скорость, и в следующее мгновение мы оказались на месте происшествия. Завизжали колеса. Кестер, чуть не подняв «Карла», как норовистую лошадь, на дыбы, бросил его в узкий коридор между валявшимся мотоциклистом, его мотоциклом и стоявшей боком и уже дымившейся машиной; при этом он едва не задел левым колесом руку упавшего, а правым — задний бампер машины. Затем мотор заревел ровнее, и «Карл» снова вышел на прямую; взвизгнули тормоза, и все стихло.
— Отлично сделано, Отто! — сказал Ленц.
Мы побежали назад. Распахнули дверцы машины. Мотор еще работал. Кестер тут же выдернул ключ зажигания. Двигатель, попыхтев, замер, и мы услышали стоны. Все до единого стекла тяжелого лимузина были разбиты вдребезги. Внутри в полумраке виднелось окровавленное лицо женщины. Рядом с ней был мужчина, зажатый между рулем и сиденьем. Сначала мы вытащили женщину и положили ее на дорогу. Ее лицо было сплошь в порезах, в нем торчало еще несколько осколков, и кровь лилась беспрерывно. Еще хуже обстояло дело с правой рукой. Рукав белого жакета обагрился кровью, капавшей бесперебойно. Ленц разрезал его. Кровь хлынула потоком, потом стала вытекать толчками. Была перерезана вена. Ленц сделал жгут из носового платка.
— Займитесь мужчиной, тут я и сам справлюсь, — сказал он. — Надо поскорее добраться до ближайшей больницы.
Чтобы освободить мужчину, нужно было отвинтить спинку сиденья. По счастью, инструменты у нас были с собой, и дело спорилось. Мужчина тоже истекал кровью; кроме того, у него, по-видимому, было поломано несколько ребер. Когда мы вытащили его из машины и поставили на ноги, он со стоном упал. Оказалось, что у него сильно повреждено и колено. Помочь на месте мы ему не могли.
Кестер подъехал на «Карле» задним ходом вплотную к месту аварии. Увидев подъезжающую машину, женщина забилась в истерике от страха, хотя «Карл» ехал очень медленно. Мы откинули назад спинку переднего сиденья и таким образом смогли уложить мужчину. Женщину пристроили сзади. Я встал рядом с ней на подножку, Ленц на другой стороне точно так же поддерживал мужчину.
— Оставайся здесь и последи за машиной, Юпп, — сказал Ленц.
— А куда же подевался мотоциклист? — спросил я.
— Смылся, пока мы возились с машиной, — сказал Юпп.
Мы медленно двинулись вперед. Неподалеку от ближайшей деревни находился небольшой санаторий. Мы не раз видели его, когда проезжали мимо. Невысокие белые корпуса на зеленом холме. Насколько нам было известно, то было частное психиатрическое заведение для богатых пациентов, нуждающихся в отдыхе и легком лечении. Однако наверняка там был и врач, и все необходимое для перевязки.
Мы въехали на холм и позвонили у ворот. К нам вышла очень хорошенькая сестра. Она побледнела, увидев кровь, и убежала обратно. Тут же вышла другая сестра, намного старше.
— Сожалею, — сразу же сказала она, — но мы не приспособлены для оказания первой помощи. Вам придется поехать в больницу имени Вирхова. Это недалеко отсюда.
— Это в часе езды отсюда, — возразил Кестер.
Сестра взглянула на него ледяными глазами.
— Мы не приспособлены. И врача у нас нет…
— В таком случае вы нарушаете закон, — заявил Ленц. — В частных заведениях вашего образца постоянно должен быть врач. Вы мне позволите воспользоваться вашим телефоном? Я хотел бы поговорить с полицейским управлением и редакцией газеты.
Сестра заколебалась.
— Я полагаю, вам незачем волноваться, — холодно сказал Кестер. — Ваши труды будут, конечно же, хорошо оплачены. Прежде всего нам нужны носилки. А врача вы, вероятно, сумеете разыскать.
Она все еще не могла решиться.
— Носилки, — заметил Ленц, — а также перевязочный материал тоже вменяются вам законом…
— Да, да, — перебила она его, по-видимому, обескураженная столь обстоятельным знанием законов, — сейчас я пришлю кого-нибудь…