Ева отхлебнула кофе и зажмурилась.
– Ум-м, как вкусно! Спасибо! Я очень люблю капучино!
– Марьян, ты эксперт, – уважительно кивнул Иван, отпив из своей чашки. – Круто.
Марьяна махнула рукой.
– Я работаю в таком месте, – объяснила она Еве, – называется антикафе. Туда можно приходить отдыхать, работать, читать, а платишь за время, пока там сидишь. И мы предлагаем нашим гостям напитки и печенье бесплатно. Иногда гости не понимают, как пользоваться кофеваркой, или просто заняты и просят им что-то принести с кухни. Я сделала, наверное, миллион разных кофе!
– Их разве миллион? – заинтересовалась Ева.
– На самом деле нет. Разные виды черного кофе, как у папы. С молоком, как у меня и у тебя – капучино, латте, мокко… А сейчас, знаешь, что популярно? Кофе с апельсиновым соком. Обычно эти напитки подают на завтрак отдельно, и кто-то придумал их смешать. По-английски этот рецепт теперь называется «bumble bee», а по-русски…
– Шмель! – радостно перебила ее Ева. – Я знаю! Он полосатый!
– Любимые книжки forever[2] – про животных, птиц и насекомых, – сообщил Иван, с интересом следивший за диалогом.
– Неудивительно при такой генетике, – сказала Марьяна и тут же пожалела о своей фразе, но Иван спокойно кивнул.
– Да уж. Жаль, мама с папой не дожили. Они бы одобрили Евин интерес ко всему бегающему, ползающему, летающему и растущему.
– Ну, пап!
– А что, неправда, что ли? Кто меня в Зу Сафари[3] держал целый день и грозился остаться там жить вместе со слонами?
– Это я маленькая была. Мне было всего пять. А сейчас я со слонами жить не буду. Люди живут в квартирах, а слоны – в вольерах. Ну и на свободе. А почему кофе называется, как шмель?
Марьяна думала, что о кофе девочка уже забыла. Ага, конечно.
– Потому что когда вниз в прозрачный бокал наливают апельсиновый сок, а сверху – кофе, то получается полосатый напиток. Как шмель. Его иногда называют просто бамбл. Иногда туда добавляют карамельный сироп.
Марьяна как-то провела целый день дома, пытаясь сделать настоящий слоеный бамбл, а сделала кучу снимков – как эспрессо и апельсиновый сок смешиваются, образуя изумительные по красоте узоры. Фелька потом сунула лапу в чашку и долго брезгливо облизывалась.
– Наверное, вкусно, – предположила Ева. – Я бы попробовала.
– Если купить апельсиновый сок, то почему бы и нет, – улыбнулась Марьяна и, посмотрев на Ивана, сказала без перехода: – Я согласна.
– А! – Он, прищурившись, ответил ей внимательным взглядом. – Так, да? Хорошо. Я очень рад. Ева, – обратился он к дочери, – я попросил Марьяну побыть нашей помощницей, пока мы живем в Москве. И Марьяна согласна. Ты как, не против?
Девочка, застеснявшись снова, помотала головой: не против.
– Вот и договорились, – подвел Иван черту под этим немного сумасшедшим вечером. – А раз уж мы обо всем договорились, так сказать, глобально, надо обсудить подробности. Сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать вещи и перебраться к нам?
Глава 8
Марьяна отвела себе два дня, чтобы уладить дела с работой в антикафе, упаковать необходимое и сообщить Фельке и родственникам, как меняется ее, Марьянина, жизнь на ближайшее время. Двух дней должно хватить. Наверное.
Домой Марьяна ехала на метро, отказавшись от предложения Ивана вызвать для нее такси. В метро лучше думалось, а прогулка до дома и вовсе освежила голову. Войдя, Марьяна, как кукла с механическим заводом, разделась, вымыла руки, взяла Фельку, села на диван и… по щекам потекли слезы.
«Что-то я часто реву в последнее время».
Она плакала – от усталости, от облегчения, от жалости. Усталость от прошедших недель и новостей навалилась снова, но теперь отпустить ее было легче: появилась работа, которая поможет решить часть проблем. Конечно, эти четыре месяца не решат всего, однако существенно сдвинут дело с мертвой точки. А там и Антон, может, найдет что-нибудь…
«Давай смотреть правде в глаза, – сказал внутренний голос, который иногда просыпался и старательно ставил Марьяну перед неприятными фактами. – Антону не очень-то хочется вкалывать до седьмого пота. Иначе бы он любую свободную минуту посвящал тому, чтобы заработать деньги и закрыть свой долг, как это делаешь ты. Ты взрослая и не можешь его заставить. И ты в своем праве отказаться ему помогать. Но ты его любишь и не откажешься. А потому перестань надеяться и просто сделай это».
Хорошо, что на свете есть Иван. Марьяна почти забыла о нем – столько лет прошло с тех пор, как он был ее лучшим другом и светом в окошке. Марьяна приняла как факт, что Райковский больше не хочет общаться с нею, и не искала его, не тормошила, постаралась… конечно, не забыть, это невозможно, – но прикрыть эту память дверцей с крохотной щелочкой. Через щелку пробивался свет, иногда согревавший Марьяну: где-то там, далеко, ее бывший друг Иван существует, а значит, вселенная не так плоха…
А теперь он за один день материализовался словно из воздуха – джинн из страны, где исполняются мечты, где снимаются кружащие голову голливудские фильмы, где ты можешь стать тем, кем хочешь. Стать собой. Марьяна и так была собой, но собой несвободной, попавшей в тиски обстоятельств, любви и долга; сколько раз ей хотелось бросить всё и уехать… И вот выяснилось, что Иван, раздавленный горем много лет назад, сделал это. Почти сжег мосты, уехал, нашел себя и своё, а теперь ненадолго вернулся.
– Он снова уедет, Фелька, – сказала Марьяна, вытирая лицо. – Так что губу мы с тобой раскатывать не будем. Да?
«Вот еще, – фыркнула кошка, – губу раскатывать на каких-то американцев! Я честное российское млекопитающее! Нам иностранцев не надо!»
– А придется, Фель. Поживем у них до Нового года. Ты не бойся, Ева – девочка разумная и за хвост тебя хватать не станет.
«Чтобы я боялась какой-то девчонки? Фи!»
– Вот и правильно. Будем учить ее любить российских млекопитающих, а не каких-то там американских слонов. Да?
«Я постараюсь!»
– Я пока понятия не имею, что мы будем делать в этом доме, но предупреждаю: фикусы там драть нельзя!
«Когда это я драла фикусы?!»
– Это потому, что их у нас нет. – Марьяна, окончательно успокоившись, подняла кошку на вытянутых руках и посмотрела снизу вверх. Фелька обреченно висела. – Ну и денек. Пора спать, утро вечера мудренее.
И о плане, придуманном на пару с Ленкой, тоже забывать нельзя. Но он подождет пару дней.
Екатерина Васильевна повздыхала, повздыхала и подписала Марьяне отпуск за свой счет, начиная с завтрашнего дня.
– Ты сегодня уж, пожалуйста, отработай. Надо график перестроить, пока я буду тебе временную замену искать.
– Спасибо вам еще раз огромное, Екатерина Васильевна!
– И фотографии свои привези, не забудь.
Коллеги временному уходу Марьяны огорчились. Карина, пришедшая на вечернюю смену, так и вовсе расстроилась.
– Блин! При тебе порядок, как в гестапо, а еще неизвестно, кого возьмут.
– Ну ты сравнила! – возмутилась Марьяна.
– Погорячилась. Порядок, как в Кремле.
– А что, там порядок? Да ладно! А почему тогда в стране такой бардак?
– Давай, Ковалева, мы твою кандидатуру выдвинем на следующих президентских выборах, и всё станет как надо.
– Давай, – легко согласилась Марьяна.
Со вчерашнего дня настроение у нее исправилось. Чего слезы лить? Всё же хорошо. Деньги Иван предложил просто отличные, работать на знакомого лучше, чем на незнакомого, кошку с собой разрешили взять… Марьяна не могла дождаться, когда расскажет эту новость маме.
На Водный она поехала сразу после работы. Привычно купила продукты в ближайшем к дому супермаркете, затащила их в квартиру и улыбнулась вышедшей навстречу маме:
– Привет. Ты как сегодня?
– Нормально. – Мать оглядела ее с ног до головы. – А ты почему такая радостная?
– Мам, Антон мне помог на четыре месяца временную работу найти, более денежную, – сообщила Марьяна, расшнуровывая «говнодавы». Мама смотрела на них скорбным взглядом. – Из Америки приехал Иван Райковский, представляешь? И ему нужна такая домработница-администратор. Вот я и согласилась. И платить он мне будет очень хорошо.
– Райковский? – Мама помолчала. – Вот как. Вернулся, значит. Один или с женой?
– С дочкой. Ее Ева зовут, она очень милая.
– Когда это вы познакомиться успели?
– Вчера.
– Так ты с ним уже встречалась, что ли?
– Ну да. Иначе как бы я приняла его предложение поработать… Мам, ты что, против?
Лия Николаевна вздохнула.
– Идем, я чай заварила… Продукты в холодильник положить не забудь. Поговорим.
Недоумевая, Марьяна пошла следом за матерью в кухню, таща пакеты. Когда в дом приходила дочь, а не гостья (например, тетя Арина), мама накрывала чай на кухне, а не в гостиной. По-семейному.
Наскоро распихав по полкам холодильника продукты, Марьяна села на кухонный диванчик и посмотрела на мать.
– В чем дело? Что тебя расстроило?
– Расстраивает меня то, что ты связываешься с Иваном Райковским, – проговорила мама, садясь напротив. Мягкий свет кухонной лампы красиво обрисовывал ее лицо, всё еще притягательное, несмотря на возраст, и играл в золотистых волосах, уже тронутых сединой. – Видишь ли, наше общение с Райковскими тогда прервалось не просто так. Они… поступили не очень хорошо по отношению ко мне и твоему отцу. Я не хочу останавливаться на подробностях, мне неприятно об этом вспоминать. Да и не думаю, что тебя это касается. Но Иван тогда активно поддержал своих родителей, и получается, что тоже повел себя не лучшим образом. Я хочу тебя предупредить…
– Подожди, мам, – перебила немного растерявшаяся Марьяна, – ты о чем говоришь?
– О предательстве, – отчеканила мать. – Можешь считать, что Райковские нас предали. А их сын их поддержал.
– Я не знаю, о чем идет речь. Но то, что Иван поддержал своих родителей в чем бы то ни было, закономерно. Я бы вас, может, тоже поддержала, если бы знала, в чем дело. – Марьяна немного расстроилась. Она представляла, как мама обрадуется новостям, а тут такое… – В любом случае дяди Эдика и тети Светы уже давно нет. А Иван ту историю если и помнит, то значения ей не придает. Зато у меня есть шанс заработать тебе денег на лекарства на год вперед. Разве не хорошо?